Международный аэропорт Хуан-Сантамария, Сан-Хосе. Такси в Коста-Рике красные. Фото с сайта
Прежде чем начать повествование о судьбе моего судебного иска, будет не лишним рассказать о том, как же так получилось, что я оказался нелегалом. Причём уже второй раз. Вроде как злостный нелегал. Но всё по порядку, начну с моего первого визита в эту замечательную тропическую страну.
В Центральную Америку я попал по стечению обстоятельств, которые не имеют отношения к теме, а потому я опускаю подробности. Упомяну только, что до меня там оказалась моя дочь, которая вышла замуж за одного местного состоятельного бизнесмена, юриста по образованию, и родила сына. Вот его-то, моего годовалого внука, я и прилетел навестить в декабре 2002-го года по настоятельной просьбе зятя Мигеля-Херардо, который оплатил перелёт туда-обратно.
Обратно я должен был улететь через месяц – срок, которым в то время определялось безвизовое пребывание граждан России в Коста-Рике, и в соответствии с которым у меня был обратный билет. Но мой настырный зять уговорил меня в конце концов остаться при моих кровных родственниках на более долгий срок. И через пару дней я уже приступил к работе в крупном торговом центре, составлявшем часть семейного бизнеса, над которым главенствовал отец зятя дон Мигель.
А дети и внуки патриарха, которых насчитывалось не менее дюжины, занимали все ключевые посты в разных секциях, отделах, торговых точках. Сам же дон Мигель сидел в тесорерии – финансово-расчётном отделе, и каждый вечер, без выходных, после закрытия супермаркета – одной из основных торговых единиц, скрупулёзно пересчитывал вырученные за день десятки миллионов колонов (денежная единица Коста-Рики, около 600 колонов за доллар США по курсу практически за всё время моего пребывания в этой стране). А помогал ему в этом как раз мой зять – в то время единственный из сыновей и дочерей дона Мигеля, который имел высшее образование и некоторый опыт работы в дипломатических структурах страны в Европе.
А моё рабочее место было в глубине супермаркета, как раз за тесорерией, в отделе по приёмке товара. Вместе со мной за длинным рабочим столом с компьютерами разместились три симпатичных девушки, а рядом, в конторке за стеклом сидел начальник нашего отдела, один из младших братьев зятя – Рой.
Вот как раз с первого рабочего дня в коммерческом центре Муньос-и-Нанне (M&N) в оживлённом столичном районе и начался процесс моего становления как нелегала. Я тогда не вникал в подробности, на каком основании меня приняли на работу, по какому принципу назначили оклад – 40 тысяч колонов (около 70 долларов по тогдашнему курсу) за пол-месяца. Всё мне тогда казалось чем-то временным, каким-то виртуальным и беззаботным. Ну а что? Жил я, можно сказать, во дворце зятя, дочка и внук, с которым я нянчился после работы, там же - все расходы по жилью отпадали, питание на убой самыми лучшими продуктами – тоже за счёт фирмы, вечное лето вокруг, симпатичные добродушные люди... И работа, судя по всему, самая что ни на есть легальная: с зарплаты регулярно вычитывался налог на соцстрах – мне выдали соответствующее удостоверение – и каждые пол-месяца вместе с зарплатой я получал квитанцию по вычтенной сумме. И даже операцию по удалению какого-то жировика, выскочившего под лопаткой, сделали в госклинике бесплатно и дали пару оплачиваемых дней отдыха на пост-операционное восстановление.
Так я жил и работал, особо не заботясь, легально я или нелегально находился в стране. Не волновало меня и то обстоятельство, что никаких документов у меня на этот счёт не было, а в российском загранпаспорте стоял только штампик о прибытии, дававший мне право находиться в стране легально всего лишь один месяц.
Вся эта беззаботность продолжалась до того времени, когда я решил вернуться в родные края, чтобы полностью отдаться осуществлению одной задумки, которую я вынашивал уже несколько месяцев. Эта вожжа попала мне под хвост в апреле 2005-го года. Зять этой идее отъезда всячески препятствовал, а когда я уже взял билет на самолёт в местном агентстве кубинских авиалиний Кубана-Авиасьон (прилетел я тоже через Гавану), не на шутку забеспокоился. Тут и выяснилось, что его влияние на легализацию моего пребывания в стране не распространялось на таможню. Все дни до отлёта он ходил озабоченный, строя всякие планы по выведению меня в правовое поле при проверке паспорта в аэропорту. В итоге ничего подходящего не удалось придумать, и в аэропорт я приехал в статусе злостного нелегала, несмотря на все мои трудовые документы и деятельность в должности приёмщика товара.
А пока я туда ехал, то, пораскинув мозгами, пришёл к выводу, что всё моё оформление на работу было сделано с нарушением законодательства, которое предписывало всем работодателям иностранных граждан получать соответствующее разрешение в министерстве труда и социального обеспечения. Выходила какая-то абсурдная ситуация с правовой точки зрения. Запомним это, этот факт ещё выплывет при повествовании о моих дальнейших отношениях с коста-риканской юстицией.
С замиранием сердца я протянул таможеннику паспорт с просроченной почти на два с половиной года отметкой о моём пребывании в стране. Потайной карман куртки с четырьмя тысячами честно заработанных и никому не предъявленных долларов тянул, словно кирпич. Но внимание таможенника, мельком взглянувшего в паспорт, привлекла не просроченная отметка в нём, а коричневый красочный глянцевый кирпич из моей ручной клади: свеженькая идея коста-риканских кофейных коммерсантов – килограммовая вакуумная упаковка кофе, один из подарков моим родственникам на родине. По виду, твёрдости и весу ну, практически, кирпич, упакованный в красивую обёртку. И вот таможенник пристал ко мне с этим кирпичом: что это такое? Я говорю: кофе, подарок родственникам. Он мне: ты меня за дурака считаешь? Типа, я знаю, как выглядит упаковка кофе, кофе рассыпчатый, а не как кирпич. Я ему: смотрите, написано же вашим родным испанским языком - кофе в вакуумной упаковке (уже не помню название, но всем известная марка).
Он, оказывается, знает эту марку, но никогда в глаза не видел, чтобы упаковка была твёрдая. Типа, хватит пудрить мне мозги, я эту твою штукенцию конфискую. Ёлки-палки, он отбирает у меня самый экзотический подарок! Я меняю тон и начинаю умолять не отбирать мой гвоздь подарочной программы, пытаюсь надавить на психику. Но парень остаётся непреклонным. Привлечённый нашей оживлённой дискуссией, подошёл от соседней стойки другой блюститель таможенного порядка. Мой ему объясняет, в чём заминка. Тот покрутил-повертел злополучный кирпич, осмотрел его со всех сторон, и, о чудо!, передал его мне, уверив товарища, что это и правда кофе, что он встречал такой в продаже. Так я в очередной раз за время пребывания в стране убедился, что подвох может оказаться совсем не там, где его ожидаешь. А насчёт кофе в вакуумной упаковке могу сказать, что, вернувшись в Коста-Рику через полтора года, в продаже я его уже не нашёл. Видимо такое коммерческое новшество себя не оправдало.
Стела и парковка коммерческого центра Муньос-и-Нанне (M&N)
Коммерческий центр M&N. Оба фото с сайта
Автор и его товарищ по работе Гисель на рабочем месте
Тесорерия (финансово-расчётный отдел). Тесть и зять
Дом зятя
Ликорерия (вино-водочный отдел)
Записки доморощенного адвоката-призрака.
Приветствую всех вошедших сюда.
Я гражданин России, но так получилось, что постоянно живу в Коста-Рике с 2006-го года. За это время довелось быть втянутым в различные юридические казусы в этой стране.
Здесь я публикую свои воспоминания об этом, а также размышления обо всём понемногу.
