Последний профессионал. Почему в СССР так любили Жан-Поля Бельмондо

Советские зрители начала 1980-х ходили в кино на комедии — «Спортлото-82», «Прохиндиада» и прочие, осторожно намекавшие, что кто-то кое-где еще у нас порой честно жить не хочет, фильмы. На детективы — про людей в форме, успешно выводящих на чистую воду персонажей предыдущей категории. На «про любовь», конечно — а также на «приключенческие», которых было до обидного мало (а термин «боевик» употреблялся исключительно в ругательном наклонении). А еще ходили «на Бельмондо» — благо, фильмы с французским красавцем успешно вмещались во все вышеупомянутые жаПо иронии судьбы, главный — и один из первых — фильм в карьере актера, прославивший его на весь мир, у нас смогли посмотреть только на излете перестройки. 9 апреля Бебелю (как называют его во Франции; ударение, естественно, на второй слог) исполняется 85 лет, и портал iz.ru вспоминает о годах всенародной любви к Бельмондо и его экранным героям.

Сидят комиссары

У комиссара Боровица была ослепительная улыбка в не менее чем 33 зуба, сломанный боксерский нос, невероятного кроя кожан на клетчатой подкладке, под полой которого был спрятан невероятного же размера револьвер. Ездил комиссар на открытой спортивной машине — разумеется, тоже невероятной, потому что никто из мальчишек, с боем прорывавшихся на фильм (собственно, детям до 16 смотреть его не полагалось, но строгость в этом отношении соблюдалась не везде и не всеми бабушками-билетерами), не мог точно определить марку.

Относительно револьвера все сходились на том, что это, конечно, «кольт» — а что же еще? И были правы — это был Colt Python .357 Magnum. В машине просвещенные читатели «За рулем» опознавали вроде бы английский Lotus, скептики же говорили, что это «самоделка (правы были все — в фильме снимался Caterham Super Seven, сборная реплика знаменитого Lotus Seven). В одном мнении все мальчишки были едины: другого такого актера, как сыгравший бравого комиссара Жан-Поль Бельмондо, не было, да и, вероятнее всего, не новые рамки будет.

Фильм Жоржа Лотнера назывался в нашем прокате «Кто есть кто»; оригинальное название было куда определенней — Flic Ou Voyou, «Легавый или урка» — но для советской цензуры это был явный перебор (как и отдельные сцены, где Бельмондо делил общество с героиней роковой Мари Лафоре, которые в результате не увидели и зрители старше 16). Но «на Бельмондо» ходили не ради французской «клубнички». Комиссар Боровиц, как и другие персонажи боевиков с Бельмондо — Роже Пиляр в «Охотнике», Жосслен Бомон в «Профессионале» — утоляли жажду общества по герою без страха и упрека, стоящему над законом и берущего этот самый закон в свои руки.

Отсюда, кстати, и невероятная популярность Жеглова из «Место встречи изменить нельзя» — дело не только в харизме Владимира Высоцкого, но и в знаменитом «вор должен сидеть в тюрьме. Я сказал!» Но если капитан Жеглов мог позволить себе разве что подбросить кошелек незадачливому Кирпичу-Садальскому, то комиссары (само название должности тоже резонировало с известными струнами в душе), не раздумывая выхватывали «Кольт Питон» и «решали вопрос» не дожидаясь приезда прокуратуры. То же, в общем, касалось и комедий с Бельмондо — в советском изводе проходимцы могли быть сколь угодно обаятельными (вспомним хоть классический образ Великого Комбинатора), но в финале их безусловно постигало неотвратимое возмездие социалистического правопорядка. Героям Бельмондо же обычно все сходило с рук — точнее, они практически всегда выходили сухими из воды, с чемоданом денег в одной руке и талией красотки — в другой.

Единственным исключением был «Стависки» — но и история безумного авантюриста, финансировавшего Троцкого и ставшего причиной неудачного государственного переворота во Франции настолько же невероятна, сколь и правдива — да и снимал картину Ален Рене, один из величайших кинематографистов Франции ХХ века. Забавно, что в таких ролях Бельмондо часто дублировал Сергей Юрский, самый первый и, пожалуй, аутентичный и убедительный Остап Бендер советского кино («Золотой теленок» Михаила Швейцера).

В двух лицах

Все эти легкомысленные поделки, штамповавшиеся в промышленных количествах Зиди, Лотнером, де Брока и прочими плодовитыми ремесленниками, принесли Бельмондо зрительскую любовь, большие деньги и европейскую славу.

Но, увы, фильмы, благодаря которым он стал известен профессионалам кинематографии по всему миру, так и остались уделом синефилов — массовая аудитория предпочитала строящего уморительные рожи Бебеля с огромной «пушкой» за поясом и сигаретой в зубах обладателю действительно большого актерского таланта.

«На последнем дыхании» Жан-Люка Годара (1959) принес 26-летнему актеру признание — по крайней мере, среди знатоков настоящего кино. Собственно, созданный им образ обаятельного уголовника Мишеля Пуакара послужил во многом калькой для будущих проходных (но более денежных) ролей Бельмондо — с той лишь разницей, что в этом, знаковом для мирового кино фильме, героя ждет трагический конец.

Бельмондо снялся еще в трех фильмах Годара; последним стал «Безумный Пьеро» (1965) — самый коммерчески успешный для великого режиссера. В известном смысле экранная смерть Фердинанда Гриффона по кличке «Пьеро» стала и последним вздохом Бельмондо-актера; даже в «Стависски» он уже стопроцентный Бебель, обаятельный любимец публики, нагловатый авантюрист (впрочем, исторический Стависски действительно вполне попадал под это описание). Насколько хорош Бельмондо как актер в последовавшие годы большого успеха и больших гонораров можно увидеть разве что в фильмах, где ему выпадало играть сразу две роли; как правило одну — неудачника и разини, вторую — его полной противоположности.

К примеру, «Великолепный» (1973) — застенчивый писатель-неудачник Франсуа Мерлен и суперагент Боб Сен-Клер; или «Чудовище» (1977) — сварливый каскадер без гроша Мишель Гоше и актер-миллионер Бруно Феррари. По всем законам жанра, разумеется, красотка и чемодан с деньгами доставались именно преодолевшему себя рохле — с лицом и улыбкой Бебеля.

Собственно, даже в «Кто есть кто», с которого мы начали свой рассказ, Бельмондо является в двух обличьях—и хотя по своим замашкам «засланный казачок» Антонио Черрути мало чем отличается от комиссара Боровица «при исполнении», все же можно заметить разницу в подходе со стороны Бельмондо, уже чуть стертые, но все же просвечивающие сквозь фарсовую обертку грани мастерства.

«Настоящего» Бельмондо можно было увидеть лишь на сцене — он много работал и в театре — но эта радость, увы, была доступна лишь немногим счастливцам. А 1990-е и вовсе принесли других кумиров — последний кассовый фильм с Бебелем вышел на экраны Европы в 1988-м, а в России нишу циничного полицейского очень быстро заняли герои разнообразных сериалов про «ментов». Тем не менее, Бельмондо помнят и любят до сих пор — по крайней мере, пока остаются те, кто может объяснить своим детям и внукам, почему этот чуть карикатурный красавец был так дорог когда-то им самим.