«Меня били, и я человеком вырос».

«Меня били, и я человеком вырос». Такой аргумент в защиту жестких методов воспитания приводят некоторые родители. И это, конечно, ложная посылка: не все, кого били, выросли людьми. И наоборот, не всех, кто стал человеком, били в детстве.

«Готовлю ребенка к реальной жизни, там с ним никто церемониться не станет, еще не так огребет. Уж лучше пусть у меня пройдет науку». Вроде бы, звучит логично?

Но почему это не работает? Во-первых, в «реальной жизни», когда человек вырастает и соприкасается как взрослый с миром взрослых – вот сюрприз – это жестокий мир часто оказывается гораздо более нормальным, чем родительская семья или школа, где к ребенку относились как к низшему в иерархии, бесправному, униженному: кого можно бить, на кого можно кричать, кого можно оскорблять.

Когда во взрослой жизни мы сталкиваемся с агрессорами, то в обычных случаях (случаи насилия сейчас не берем) это примерно равные нам по силе противники – по крайней мере, они такие же взрослые, с такими же правами, равные вам люди - и ваш нахальный сосед, и бестактная коллега, и даже склочный начальник.

А вот когда взрослый наказывает (жестко «воспитывает») ребенка, объясняя это тренировкой, «наукой», родительским уроком, подготовкой к суровой жизни, этот тренинг проходит в совсем других условиях, чем те, которые могут возникнуть в будущем.

Ведь между родителем и ребенком изначально существует ситуация неравенства: взрослый сильнее, физически больше, авторитетнее. И ребенок полностью зависим от него. Поэтому страх от конфликта со взрослым у ребенка зашкаливает. Также зашкаливает злость, которая при этом еще и блокируется, потому что взрослый не позволяет на себя злиться и подавляет сопротивление.

В итоге получается не подготовка к будущим трудностям, а неравный бой, в котором более слабый обязательно проигрывает. Это как если бы боксеров, готовя к соревнованиям в своем весе, заставляли бороться с противниками более тяжелой весовой категории – дескать, полезно же уметь побеждать более сильного противника, тяжело в учении, легко в бою.

Увы, ребенок в таком взаимодействии не приобретает опыта противостоять, не закаляется в конфликтах. В борьбе со взрослым он заранее обречен на провал.

Ребенок которого бьют, подавляют, унижают, оскорбляют, приобретает только опыт бессилия и заблокированной агрессии. Потом ребенок будет переносить его на любые конфликты и начинает бояться противостояния вообще, уже не только с более сильным противником, но и с равным по силе, со сверстниками. Достигается обратный эффект.

И главное, не очень понятно, чего агрессивный родитель все-таки хочет добиться жесткостью и «мужским» воспитанием (обычно под этим имеют в виду в первую очередь телесные наказания, окрики, угрозы): похоже, он хочет от ребенка послушания, то есть воспитывает… покорность. А жестокость своих методов объясняет желанием взрастить в ребенке твердость, силу, умение давать отпор. Выглядит противоречиво, замечаете?

Именно это сводящее с ума противоречие объясняет в таких ситуациях парадоксальное упрямство детей: чем грубее взрослый, тем больше дети сопротивляются, из раза в раз «не понимают», «не слушаются», «игнорируют».

И вообще-то это ровно то самое, что хотели бы видеть в них агрессивные родители: чтобы ребенок «не был мямлей», «был мужиком», «умел себя отстаивать».

Вот ребенок из лояльности родителю и делает все, чтобы тот его одобрил: бессознательно старается «быть мужиком», не прогибается, демонстрирует сильную волю. Как умеет пока, так и демонстрирует: упрямством, непослушанием, сопротивлением.

И по-моему, это основная точка, которую стоит рассматривать: главное не то, что жесткие методы «непедагогичны», а то, что они внутренне противоречивы. Нельзя воспитать в ребенке волю, ломая ее!