Апелляция за апелляцией. Спор о ребенке, извлечение

В соответствии со статья 71 часть 2, 4, 5 ГПК РФ, письменные доказательства представляются в подлиннике или в форме надлежащим образом заверенной копии. Документ, полученный в иностранном государстве, признается письменным доказательством в суде, если не опровергается его подлинность и он легализован в установленном порядке.

Иностранные официальные документы признаются в суде письменными доказательствами без их легализации только в случаях, предусмотренных международным договором РФ.

В соответствии со ст. 408 ГПК РФ, документы, выданные, составленные или удостоверенные в соответствии с иностранным правом по установленной форме компетентными органами иностранных государств вне пределов РФ, принимаются судами при наличии легализации. Документы, составленные на иностранном языке, должны представляться в суды в РФ с надлежащем образом заверенном их переводе на русский язык.

Что не является доказательством

Никаких изъятий из этих правил не существует. Суд не может признавать или не признавать доказательствами документы, которые в силу прямого указания законодателя доказательствами не являются.

Не являются доказательствами ксерокопии, представленные в суд без оригинала, любые документы, выданные за границей, не имеющие легализацию, вольные переводы иностранных документов, не заверенные нотариально.

Единственным надлежаще удостоверенным иностранным документом, находящимся в материалах дела, является оригинал свидетельства о заключении брака между истицей и ее новым супругом. На примере этого документа можно понять, каким образом документы должны были быть представлены в российский суд. Но требования закона в части предоставления доказательств были ответчиком проигнорированы.

Отчет детектива не может и не должен рассматриваться с позиции Гаагской конвенции 1961 года, а с позиции ст. 71, 59, 60 и 408 ГПК РФ, то есть смотреть на него исключительно как на письменное доказательство, представленное в суд без легализации и без нотариально удостоверенного перевода на русский язык, что делает его ничтожным, как и все другие документы, представленные ответчиком из-за границы.

После исключения всех представленных ответчиком иностранных документов из числа доказательств в деле останется пара заявлений, свидетельства о браках и разводах сторон, о рождении детей, справки с места жительства, заключение органа опеки, составленное по неверному адресу, протоколы судебных заседаний и решение суда. И это всё. Ответ на вопрос, мог ли суд при полном отсутствии допустимых доказательств постановить по делу законное и обоснованное решение, очевиден.

Исходя из доводов ответчика судом первой инстанции обсуждался вопрос о проведении психолого-педагогической экспертизы, однако это не нашло отражения в материалах дела, и по этому вопросу не было принято процессуальное решение. Соответственно, данный вопрос остался неразрешенным судом первой инстанции. Аналогичная ситуация рассмотрена в обзоре судебной практики ВС РФ № 1, утв. Президиумом ВС РФ от 13.04.2016 г., где говорится что при рассмотрении дела ни суд первой инстанции, ни апелляционный суд не удовлетворили ходатайство истца о проведении экспертизы. ВС РФ счел это ущемлением прав и законных интересов истца – даже если нижестоящий суд отказал в проведении экспертизы, суд второй инстанции должен назначить такую экспертизу по ходатайству стороны.

Учитывая, что обе стороны считают необходимым и настаивают на проведении судебной психолого-педагогической экспертизы, а также учитывая, так как вопрос назначения экспертизы поднимался ответчиком в суде первой инстанции, но не нашел своего процессуального разрешения, эта ошибка должна быть устранена судом апелляционной инстанции, поскольку заключение экспертом абсолютно необходимо для правильного разрешения дела.

Запрет на выезд

Что касается запрета на выезд за границу законодатель, предусматривая для родителей такую возможность, определенно исходил из того, что такой запрет должен быть заявлен своевременно, то есть до пересечения ребенком границы РФ. Отсутствие своевременно поданного запрета говорит о его отсутствии как таковом, так как запрет, поданный после выезда, не имеет практического смысла и прикладного значения. Непосредственно до поездки отец не заявил свои возражения ни прямо, ни косвенно, ни устно, ни письменно, ни даже в форме смс, емейла или любой другой форме, которая позволила бы истице сделать однозначный вывод о том, что отец против. Напротив, всё его предшествующее поведение свидетельствовало о том, что он очень даже “за”, и до последней злополучной поездки в сентябре 2019 г. ребенок благополучно выезжал из России в сопровождении матери на довольно продолжительные сроки.

Выводы ответчика о новом замужестве истицы, основанные на его предположениях и недопустимых доказательствах, ошибочно принятых районным судом, ошибочные и не имеют правового значения для правильного разрешения настоящего дела.

Перечисление ответчиком всех известных ему международных конвенций также не способствует правильному пониманию дела. Неясны его туманные намеки на недопущение детского труда, обеспечение выживания и развития детей, мира во всём мире, и т.д. Ребенок находился за границей в течение нескольких месяцев и проживал в шикарных условиях, посещая бассейн, кружки, воскресную школу, интенсивно изучая в процессе обучения и ежедневного общения английский язык. Благодаря своей маме девочка всесторонне развита, образована выше уровня своих сверстников, обеспечена всем необходимым.

Тем фактом, что отец, не дождавшись вступления в силу ни одного судебного акта, вероломно, злоупотребляя выписанным по незнанию судебным секретарем исполнительным листом, вырвал девочку из семьи, оторвал её от мамы, отец причинил девочке стресс и страдания, которые продолжают причиняться, так как ребенок до сих пор незаконно находится в семье отца.

Ссылки ответчика на похищение ребенка в понимании Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980 г. несостоятельны. Как отмечалось выше, на момент выезда ребенка за пределы РФ место жительства ребенка определено не было, ребенок постоянно проживал с матерью и с ней же выехал за границу, отец обманным путем забрал ребенка из США, опираясь вовсе не на Гаагскую конвенцию 1980 г., а на ошибочно выданный исполнительны лист.

Что касается довода о том, что органы опеки обследовали не тот адрес, то в этой части трудно согласиться с ответчиком. Органы опеки не осматривают жилые помещения произвольно и не руководствуются указаниями истцов и ответчиков. Являясь государственным органом, а не частным агентством, выполняющим за деньги желания заказчиков, органы опеки обязаны выполнять требования суда в строгом соответствии с законом. В соответствии с законом органы опеки обследуют адрес, где лицо проживает в данный момент, и вовсе не адрес, где это лицо намерено проживать в будущем. Суд не может постановить решение на основании намерения лица когда-нибудь в будущем жить лучше.

Никому не придет в голову показывать органам опеки или суду свои планы, например, привести представителя опеки в Государственный Эрмитаж, выбрать комнату по своему вкусу и заявить о намерении в будущем, когда дела будут получше, там проживать.

Как на момент предъявления иска, так и на сегодняшний день ответчик проживает по одному и тому же адресу, который заявлен в первоначальном иске, проходит нитью через все материалы дела. И в этот адрес, где проживает ответчик, никогда не ступала нога представителя органа опеки, что противоречит основам семейного законодательства и вступает в конфликт с прямым указанием суда.