Эльман Пашаев: Я про Добровинского не хочу говорить ничего

Эльман Пашаев: Я про Добровинского не хочу говорить ничего

Взял интервью у адвоката Эльмана Пашаева, в котором попытался не только выяснить некоторые подробности этого громкого дела, но и постарался понять позицию человека, защищающего интересы актера Михаила Ефремова. Фото в студии: Никита Симонов.

— Эльман, вам рекомендовали взяться за дело Ефремова или, напротив, кто-то Михаилу обозначил вашу кандидатуру в качестве защитника? Инициатива с чьей стороны исходила — доверителя или юриста?

— Когда ДТП случилось, я как раз прилетел в Ростов, в первом часу ночи. Только из самолета вышел, мне позвонили и до утра уговаривали, чтобы я вернулся обратно. Это очень серьезные люди. К сожалению, я не могу называть имена.

— Из мира политики люди или из шоу-бизнеса?

— Пожалуйста, не будем уточнять. Они почему долго меня уговаривали? Эти люди знают результаты моей работы.

— Почему не сразу согласились?

— Не люблю громкие дела. Я понимал, что будет крайне резонансное дело, журналисты мне работать не дадут.

— Вам не дают работать журналисты?

— Не дают работать, поверьте. 24 часа в сутки. Если я телефон не отключаю, днем и ночью звонят, интересуются. А мне работать надо. У меня же не только Ефремов.

— Да, у вас 150–170 дел в год. Получается, что времени-то на каждого доверителя совсем немного.

— А я же не психолог, чтобы их успокаивать постоянно. Я как хирург: пришел, прооперировал и жду выздоровления пациента.

— Ваш оппонент, адвокат потерпевших, господин Добровинский, сказал, что он берется за дело, только когда уверен в выигрыше. У вас такая же позиция?

— Ну, само собой, конечно. Я про Добровинского не хочу говорить ничего. Насколько я знаю, он уголовными делами не занимался. Может быть, в других делах он профессионал, абсолютно в этом не сомневаюсь.

— Он как раз профессионал в смысле общения с прессой, я вам могу сказать как журналист, с ним комфортно.

— Я, что касается общения с журналистами, в сравнении с ним — ноль (смеется).

— Так вы беретесь за дела, когда не уверены в победе?

— Нет, конечно.

— Значит, и в данном случае — с Михаилом Олеговичем Ефремовым — уверены в благоприятном исходе для вашего доверителя?

— Я несколько раз аналогичные дела прекращал, освобождал из-под стражи и получал хороший результат.

— Что вы называете «аналогичным делом»?

— ДТП. Со смертельным исходом. Водитель в состоянии алкогольного опьянения.

— Вы перечисляли категории людей, которых не взялись бы защищать. И, кроме стандартного набора (торговцы наркотиками, педофилы), там еще прозвучало: не стали бы защищать человека, который обидел беременную женщину.

— У меня принцип: в отношении беременных женщин, детей, стариков наших — любое преступление недопустимо, для меня это свято.

— Анатолий Кучерена, известный адвокат, мне говорил, что нет такого человека, которого он не взялся бы представлять.

— Он прав, профессионально он прав.

— Значит, вы тогда неправы, получается?

— Я в этом неправ, конечно. Но у меня своя система моральных ценностей. Я в детстве стал сиротой. За рулем «КамАЗа» был пьяный водитель, выехал на встречку, погибли 6 человек. Маме было 39, папе 46, одному брату 18 лет, другому — 5, племяннику годик был, и дядина жена ровно месяц была замужем, ей 20 с чем-то было. В одной машине. Все погибли, вся моя семья и родственники. И вот, когда мне говорят, что я издеваюсь над потерпевшими... Я сам знаю, каково быть потерпевшим!

Папин двоюродный брат был прокурором. Он, когда узнал, что у того водителя двое малолетних детей, дал команду, чтобы не «закрывали» его. Ну, пьяный водитель, он же не умышленно убил...

А здесь что видим? Неполноценная семья. Труп еще не остыл, а они по телеканалам бегают, собирают деньги...

Подробнее ➤