Не может быть, но факт.

Несмотря на то, что хорошей литературы печатается всё меньше, да и интерес к книгам ослабевает, удивительным кажется тот факт, что ныне самым востребованным писателем называют Михаила Михайловича Зощенко, быть может, потому, что и по прошествии века, с момента написания самых ярких произведений в человеческой природе, именуемой массовым сознанием, ничего существенно не изменилось. Жлобы и мещане никуда не делись, бюрократы не исчезли, как и жажда прославиться и обогатиться любой ценой. В конце прошлого и в начале этого столетий, подчас безаппеляционо, возникшие, как будто, ниоткуда, граждане, к ушедшим классикам советской эпохи начали предъявлять претензии. Больше всего досталось Лебедеву-Кумачу и Шолохову, которых, иначе, как знатными плагиаторами и не именовали. Затем возник некий суперкомпьютер, который, по уверениям, мог безошибочно определить автора любого известного произведения. Например, истории о похождениях великого Комбинатора стали приписывать перу киевлянина Булгакова, работавшего "негром" у одесситов Ильфа и Петрова. Оттяпать новеллы Зощенко не удалось. Его стиль оказался уникальным. Вступая в 30-е самым печатаемым автором, Михаил Михайлович был уверен и в своем будущем благополучии. Но прокрустова ложа социалистического реализма он одолеть не смог. Знаменитому прозаику, как не втолковывали функционеры, разницу между социальным и социалистическим, осознать не удалось. Все попытки подстраиваться под новые требования не увенчались успехом. Любой талантливый автор, пожалуй, кроме Алексея Толстого, которому хотелось только наград, с ними не справился бы, потому и печальна судьба, предположим, Платонова или Пастернака. С ними поступили изощренно, затравив. С Зощенко поступали иезуитски: награждали-отнимали, третировали-хвалили. Но кто остался в истории, решило время.