Самый богатый человек на Земле сделал следующий шаг к коммерческому мозговому интерфейсу
Технолог-миллиардер Илон Маск объявил на этой неделе, что его компания Neuralink впервые имплантировала человеку интерфейс мозг-компьютер. Получатель « хорошо выздоравливает », написал Маск в своей социальной сети X (ранее Twitter) в понедельник вечером, добавив, что первоначальные результаты показали «многообещающее обнаружение спайков нейронов» — намек на электрическую активность клеток мозга.
Каждое беспроводное устройство Neuralink содержит чип и массив электродов из более чем 1000 сверхтонких гибких проводников, которые хирургический робот вставляет в кору головного мозга. Там электроды предназначены для регистрации мыслей, связанных с движением. По мнению Маска, приложение в конечном итоге преобразует эти сигналы для перемещения курсора или создания текста — короче говоря, оно позволит управлять компьютером посредством мышления. «Представьте, если бы Стивен Хокинг мог общаться быстрее, чем машинистка или аукционист. В этом и заключается цель», — написал Маск о первом продукте Neuralink , который, по его словам, называется Telepathy .
Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США одобрило клинические испытания Neuralink на людях в мае 2023 года. А в сентябре прошлого года компания объявила, что открывает набор в свое первое исследование людей с квадриплегией.
Объявление, сделанное в понедельник, не застало нейробиологов врасплох. Маск, самый богатый человек в мире, «сказал, что собирается это сделать», — говорит Джон Донохью, эксперт по интерфейсам «мозг-компьютер» в Университете Брауна. «Он проделал предварительную работу, опираясь на плечи других, включая то, что мы делали, начиная с начала 2000-х годов».
Первоначальные амбиции Neuralink, которые Маск изложил, когда основал компанию в 2016 году, включали объединение человеческого мозга с искусственным интеллектом. Его более ближайшие цели, похоже, соответствуют нейронным клавиатурам и другим устройствам, которые люди с параличом уже используют для управления компьютерами. Однако методы и скорость, с которыми Neuralink преследовала эти цели, привели к проведению федеральных расследований по делам о погибших животных и транспортировке опасных материалов.
У Маска есть привычка предлагать большие вещи, но при этом рассказывать мало подробностей, отмечает Райан Меркли, директор по защите исследований в Комитете врачей за ответственную медицину. «Возможно, это самый яркий пример», поскольку нет никакой информации о человеке, получившем имплантат, или о его состоянии здоровья, отмечает Меркли. «В зависимости от заболевания или расстройства пациента успех может выглядеть очень по-разному».
Scientific American поговорил с Донохью, чтобы понять, что означает последний шаг для Neuralink — и сможет ли компания когда-нибудь достичь более экстремальных целей Маска.
[ Отредактированная стенограмма интервью следует.]
Описывая первые результаты, Маск использовал фразу «многообещающее обнаружение нейронных спайков». Что это может означать?
Я должен предварить это, сказав, что как учёный вы не можете ничего комментировать, пока не получите на руки статью. Но в целом это означает следующее: существуют потенциалы действия (электрические импульсы, которые создают нервные клетки), и в мозгу есть зонд, который улавливает имеющиеся сигналы.
Но я должен оставаться открытым к тому, что это на самом деле означает. Мне нужно увидеть данные. А коммерческие структуры занимаются этим по частям, подкармливая. Опасность при этом, конечно, заключается в том, что завтра он может перестать работать.
Вы обеспокоены тем, как недавняя информация об этом исследовании попала в социальные сети или что-то еще о том, как исследование было доведено до сведения ученых или общественности?
Мне это не особенно нравится, но я не хочу это преувеличивать... Можно с полным основанием сказать, что вы кому-то имплантировали. Я не думаю, что они хотят много говорить о том, что это значит или что оно делает.
С того места, где вы сидите, что Neuralink может предложить, помимо исследований, которые вы и другие провели — например, вашей работы по предоставлению участнику возможности перемещать компьютерный курсор на экране силой мысли? Есть ли у Neuralink возможность сделать что-то другое?
Они коммерческое предприятие, верно? Им нужен продукт. Когда я начинал, у меня была компания Cyberkinetics, но это было слишком рано. [Cyberkinetics была приобретена в 2008 году компанией, которая сейчас называется Blackrock Neurotech.] Одним из отличий является сумма порядка 100 миллионов долларов. В те дни нам не хватало денег и знаний. Теперь у нас есть знания. [Маск] вложил деньги.
То, что он сделал, это инвестиции, все те знания, которые создала эта область. Конечно, [это означает, что исследования проводятся] не только нами, но и [также] многими [другими] людьми, учёными-фундаменталами, которые выяснили, как работает моторная кора, включая нас, но определённо не только нас, [а также нейробиологов] Апостолос Георгопулос, Энди Шварц — все эти люди заложили фундамент. Он мог бы взять все эти знания и вложить деньги в создание продукта, который потенциально мог бы стать коммерческим, хотя это еще предстоит определить.
Я очень рад видеть, что появится (вероятно, мы посмотрим, что произойдет с этой конкретной версией) коммерческий продукт, который когда-нибудь дойдет до людей и поможет им.
С точки зрения подхода Neuralink, что нового в беспроводном общении чипа с устройством по сравнению с другими лабораторными демонстрациями, подтверждающими принцип работы? Предыдущие имплантаты улавливали сигналы от отдельных нейронов, но для передачи большого объема данных могут потребоваться кабели.
Это важный шаг, чтобы получить все внутри. Проблема в том, что информации очень много. И они придумали решение, которое оказалось более практичным, чем я думал. Я надеялся получить полную полосу пропускания и высокую скорость передачи информации. Они используют Bluetooth, значительно урезанную версию… Но они получают достаточно информации, чтобы иметь возможность контролировать ситуацию.
С той информацией, которую они извлекают, они не способны выделить из всей этой мешанины каждый нейрон. Они немного перемешивают все вместе, потому что пропускная способность не позволяет им во всем разобраться. Но это работает.
Приблизились ли мы после этого заявления к более высоким целям Маска? Он говорил о восстановлении зрения слепым людям и мобильности инвалидам и даже об этом диком сценарии слияния искусственного интеллекта.
Кто-то задал [биоинженеру] Эду Мейнарду, который был моим аспирантом в 1999 году, именно такой вопрос. Он сказал: «У нас скромные цели: мы хотим, чтобы слепые люди видели, парализованные люди могли двигаться, а глухие снова слышали». Итак, это старая линия, которая существует уже 25 лет. И, конечно же, все, что мы делаем для улучшения способности людей иметь эти вещи, делает нас на шаг ближе к тому, чтобы помочь парализованным людям общаться и снова передвигаться практическим способом, [с помощью] коммерческого устройства.
Дело в том, что нужно быть осторожным. Весь процесс восстановления сенсорных сигналов, таких как зрение, предполагает электрическую стимуляцию мозга. Это совсем другая игра с мячом. Это не запись отдельных клеток — это одно, это стимуляция.
И, насколько мне известно, нет ни малейшего доказательства использования этого устройства для создания сенсорных систем каким-либо образом. Это совсем другой проект. Вы могли бы сказать: «У тебя есть машина. Как вы думаете, [лодка] подойдет?» Кто знает? Да, может, но это не машина.
Им нужно будет обрисовать, какие, по их мнению, шаги. Можно ли вставить электроды в мозг? Да. Могут ли они остаться там? Да. Можете ли вы их стимулировать? Я не знаю — они должны быть в состоянии. Можете ли вы стимулировать их правильно? Зрение было очень сложным с точки зрения введения электродов в мозг и попыток восстановить осмысленное изображение.
Есть ли пределы тому, что может предложить интерфейс мозг-компьютер? Выходит ли это за рамки мотивации, которую заявил Маск? Есть ли у нас еще та мечта о том, о чем говорили 25 лет назад?
Природа науки такова: никогда не знаешь, что будет за углом. Я уверен, что вы видели Оппенгеймера.
Ага.
У этого [первого взрыва атомной бомбы] было два потенциальных результата: вы получите действительно большой взрыв или уничтожите Землю, если он не остановится. Они не знали. Мы не знаем! Произошло много вещей, которые я никогда не мог предсказать. Использование средств связи стало намного лучше, чем я когда-либо думал.
Инженерный вопрос таков: получим ли мы маломощный усилитель, который будет намного меньше по размеру и будет иметь большую полосу пропускания? Почти наверняка, но вы разговариваете не с экспертом в этой области. Мне кажется, что мы становимся все лучше и лучше с возможностями электроники. Инженеры могут сказать нам: «Это не непреодолимые проблемы». У нас уже есть технология. И есть другие вещи, которые будет трудно сделать. Это научные вопросы, [на которые] я понятия не имею, каким будет ответ, пока мы не проведем эксперименты.
