Свобода слова в рф = свободе слова в т.н. "ссср". Только всё хуже...

Moroshkin Ilya: "Весьма узкий, полагаю, круг моих ровесников воспитывался на примерах умеренно запрещённой фронды: мы пели песни Кима, Зиминой или Галича, читали Солженицына, Оруэлла, Кёстнера, Кузнецова, Максимова, Владимова, Войновича или Авторханова, декламировали Мандельштама, Цветаеву или Бродского, и совсем не интересовались полуофициальной прослойкой легальной “культурной оппозиции”. Мы не были заражены российской идеей и всё советское скользило мимо нас.

Вероятно, по этой причине практически все мои одноклассники давным-давно не живут в России и не ностальгируют по былому.

Но большинство советской “интеллигенции” 1960-90 гг. были, всё же, воспитаны на былинах о шестидесятниках, точнее скажу, на сказках о шести десятниках оттепели: Евтушенко, Вознесенском, Рождественском, Ахмадулиной, Окуджаве и Высоцком.

Уже, видимо, стало забываться, что, если говорить о свободе слова и самовыражения, те советские времена практически ничем не отличались от нынешних российских. Оставляя в стороне красивые, но совершенно произвольные по интерпретации повествования Дмитрия Быкова в книжке ЖЗЛ, посвящённой этим годам и этим людям, следует напомнить, что упомянутые выше легальные разночинцы московского блеска были виртуознейшими мастерами конформизма. Они приучали людей к свободе мыслить и мечтать, но делать это, ни на шаг не выходя за строгие рамки установленных режимом правил. Любые резкие движения, вправо, влево ли, в этой среде так же не поощрялись, как и в среде официальной: ленинградцы для них были чересчур леволиберальными, сибиряки – одиозно консервативными.

Протест шести десятников и их последователей был тишайшим, пристойным и благочинным, незаметным практически никому, кроме непосредственных участников этого таинства. Организовалась интересная секта из всегда послушных, хотя внутренне всегда не согласных. Случайные прохожие видели лишь пену на воде: Ах, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, возьмёмся же за руки, друзья…

Зрители, однако, были, а как же! Чуть ли не вся страна была в зрителях. Красиво ведь: кому не понравится, что поезд в огне на Родине-уродине, небо огромное на двоих, и потому я – настоящий русский на Братской ГЭС, лечу по параболе, не люблю охоту на волков в бане, марионеток, а люблю мои дожди и русское поле… Лепота!

Зрители терпеливо чего-то ожидали. То ли очередной фиги в кармане, то ли победы коммунизма, то ли дешёвого портвейна, то ли нового поворота и перемен. Какая разница, чего именно… Главное, что родина – она мать, недостатки – отдельные и, хоть правды не сыскать и сила солому ломит, за державу обидно, поэтому за ценой победы не постоим, даже если наше дело – правое. Люди привыкли – их так учили на самых прогрессивных для страны примерах - жить в постоянном конформизме между спесивой гордостью и рабским унижением, вероятно, уникальном именно для российского имперского сознания, потому что до формулы абсолютной гордыни бесправия

“ Я царь — я раб — я червь — я бог!

Но, будучи я столь чудесен,

Отколе происшел? — безвестен;

А сам собой я быть не мог.”

западная мысль даже в кошмарных снах не дошла, удовлетворившись в описании отношений высшего с низшим примирительной толковательной формулой “бездны бездн”.

Потому, когда случились поворот и перемены, они оказались для страны шоком и были приравнены к абсолютному злу, так как привычка к конформизму давно и полностью подавила волю к самостоятельности и реальное стремление к переменам у абсолютного большинства населения России. Свободный индивидуализм, на принципах которого построен капитализм, потерпел поражение. Власть опять перехватили вожди, свобода померцала и угасла, и люди вздохнули с облегчением: “не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит”. Россияне отучились сами, отучили детей, внуков и правнуков жить без вожаков.

Отучились они, в массе, и думать, поскольку конформизм не стимулирует собственные идеи, а предусматривает только выбор из предложенного свыше. И стало ясно, что люди, намертво, твёрдо приученные одновременно гордиться, уничижаться и беспрекословно повиноваться, рано или поздно превращаются не в отару овец, а в стаю шакалов, или, скорее, бродячих собак, стаю безжалостную и агрессивную. Вождям не составило никакого труда сублимировать внутренние противоречия между непомерной гордостью и радикальным самоуничижением в направленную вовне ненависть: объявить внутреннее сумасшествие нормой, а внешнюю норму – злобной угрозой.

Случился урок того, что “тихое” несогласие, вербальный или иной художественный протест ничем не отличимы от полного согласия. Возможно, когда-нибудь этот урок и будет выучен: если у людей хватает сил терпеть своих царей, какими бы они ни были, и не достаёт воли и разума, чтобы ситуацию изменить делом, а не словами (если не восстать, то хотя бы уехать, убежать, а не служить, не прислуживать, не приспосабливаться, не выкручиваться, не утешаться розовыми соплями или сарказмами, не бороться с “недостатками” и не успокаивать себя вечными надеждами на светлое будущее), этим же людям неизбежно придётся или идти воевать, защищая интересы своих царей, или быть убитыми, или же вовсе потерять совесть".

-------------------------------------

И мой комент: "Смотри дарёному коню в зубы, выкинь слово из песни, сделай слово воробъём, намажь спасибо на хлеб, вытащи рыбку без труда, пускай работа бежит в лес, отдай власть добровольно, не развяжи войну, а останови её, прекрати наращивать контроль всего и вся, убери все запреты! Борись! Иди против прогнившей «системы»!..."