Вступление
Меня зовут Михаил. Мне сорок три года, и я больше не сплю по ночам.
Не потому что боюсь. Просто... слышу.
Началось это три недели назад, когда умер мой сосед Валерий. Старый коммунист, атеист до мозга костей. Всю жизнь смеялся над верующими, называл их дураками. «После смерти ничего нет, — говорил он, — только черви и тлен».
Хоронили его в дождь. Я стоял у окна и смотрел, как катафалк увозит гроб. Обычная картина для нашего двора — старые люди умирают часто.
Но в ту ночь что-то изменилось.
Сначала я услышал шаги в коридоре. Медленные, тяжелые. Как будто кто-то волочит ноги. Подумал — соседи сверху. Но шаги остановились прямо у моей двери.
Я замер. Прислушался.
Тишина.
Потом — тихий скрип. Словно кто-то поворачивает ручку двери. Очень осторожно. Очень медленно.
Я встал с кровати и подошел к двери. Посмотрел в глазок.
Коридор пустой. Лампочка мигает, как всегда. Ничего необычного.
Но холод... Такой холод шел от двери, будто за ней стояла зима.
Завязка
На следующий день я встретил Анну Петровну, соседку Валерия. Она выглядела измученной — глаза красные, руки дрожат.
— Миша, — сказала она, хватая меня за рукав, — ты ничего странного не замечал? После похорон?
Я не стал рассказывать про шаги. Подумал — старушка переживает, вот и мерещится.
— А что случилось?
— Да вроде... — она оглянулась, — вроде кто-то в его квартире ходит. По ночам. Я же стену с ним делю, все слышу. Будто он вернулся.
Мурашки побежали по спине. Но я улыбнулся, как положено нормальному человеку:
— Анна Петровна, это трубы. Или соседи сверху.
— Какие трубы, Миша? Я сорок лет здесь живу, все звуки знаю. Это шаги. И еще... — она понизила голос, — еще он разговаривает. Сам с собой. Как раньше, когда был живой.
Я хотел сказать что-то успокаивающее, но она уже ушла. Семенила по коридору, бормоча себе под нос.
Вечером я специально прислушивался. Сидел на кухне, пил чай и ждал.
В половине второго услышал.
Сначала — скрип половиц. Потом — голос. Приглушенный, но отчетливый. Мужской голос из пустой квартиры Валерия.
— Где же вы, суки? Где ваш рай? Где ангелы?
Я подошел к стене. Приложил ухо.
— Обманули... всю жизнь обманули... а теперь что? Теперь что?
Голос становился злее. Отчаяннее.
— Я же не верил! Я же правильно жил! Честно! Без ваших сказок!
Потом — тишина. Долгая, мертвая тишина.
И вдруг — три удара в стену. Прямо там, где я стоял.
Бум. Бум. Бум.
Я отскочил, сердце колотилось как бешеное.
Развитие
Утром я пошел к управляющей. Сказал, что в квартире Валерия кто-то живет. Может, родственники приехали разбирать вещи.
Тамара Ивановна посмотрела на меня как на идиота:
— Какие родственники, Миша? У него никого не было. Квартира опечатана, ключи у нотариуса. Никто туда не заходил.
— Но я слышу...
— Слышишь что?
Я замолчал. Как объяснить нормальному человеку, что мертвый сосед ходит по своей квартире и ругается на Бога?
— Трубы, наверное, — пробормотал я.
— Вот именно. Трубы.
Но я знал — это не трубы.
Следующие три ночи я не спал. Записывал все на диктофон. Шаги, голос, удары в стену. Утром прослушивал — только шипение и треск. Ничего.
Но я же слышал. Каждую ночь.
Валерий рассказывал кому-то свою историю. Как жил честно, работал инженером, помогал людям. Как смеялся над попами и их байками про загробную жизнь.
— Я же был прав, — шептал он в темноте, — я же был умнее их всех. А теперь... теперь где я? В какой дыре?
Иногда он плакал. Взрослый мужик плакал, как ребенок.
— Мама... мамочка... где ты? Почему так темно? Почему так холодно?
А иногда злился:
— Сволочи! Обманщики! Говорили — ничего нет после смерти! Врали! Есть! Есть что-то! Но что? Что это за место?
Я начал пить. Водка помогала заглушить голоса. Но ненадолго.
На седьмую ночь он заговорил со мной напрямую:
— Миша... Миша, ты слышишь меня?
Я замер. Сердце остановилось.
— Я знаю, что слышишь. Помоги мне. Скажи... скажи, что делать? Я не понимаю, где я. Здесь так страшно...
Голос дрожал от ужаса.
— Здесь нет ни рая, ни ада. Только... пустота. И холод. И я один. Совсем один.
Кульминация
Я не выдержал. Подошел к стене и прошептал:
— Валерий? Это правда ты?
Тишина. Потом — облегченный вздох:
— Миша... наконец-то. Я думал, схожу с ума. Если тут вообще можно сойти с ума.
— Что с тобой случилось?
— Не знаю. Помню — лежу в больнице, сердце останавливается. Думаю — все, конец. Ничего не будет. А потом... очнулся здесь. В этой квартире. Но она не такая, как была.
— Как не такая?
— Темная. Холодная. Стены... они дышат. И окна — за ними не двор, а что-то черное. Бездонное.
Я прижался лбом к стене. Руки тряслись.
— Валерий, ты же не верил в загробную жизнь.
— Не верил! — голос стал злым. — Всю жизнь не верил! И что? Где мой покой? Where is my fucking peace? Где небытие, которое мне обещали?
Он замолчал. Потом добавил тише:
— Знаешь, что самое страшное? Я понял — смерть атеиста это не конец. Это начало. Начало чего-то ужасного. Мы не исчезаем, Миша. Мы попадаем... не знаю куда. В место между. Где нет ни Бога, ни дьявола. Только мы сами. Наедине со своими мыслями. Навечно.
— Это невозможно...
— Невозможно? — он засмеялся, но смех был полон отчаяния. — Я тоже так думал. А теперь сижу в своей квартире уже три недели и не могу выйти. Дверь не открывается. Окна не разбиваются. Я заперт здесь. С самим собой.
Вдруг стена под моей рукой стала ледяной. Обои начали чернеть, словно их жгли изнутри.
— Миша, — голос Валерия стал паническим, — что-то происходит. Они идут. Они всегда приходят, когда я с кем-то говорю.
— Кто идет?
— Другие. Такие же, как я. Мертвые неверующие. Они злые, Миша. Очень злые. Они винят всех вокруг в том, что попали сюда.
Стена задрожала. По квартире прокатился звук — будто сотни ног топчут пол.
— Беги, — прошептал Валерий. — Беги и не слушай больше. А то заберут и тебя.
Финал
Я отшатнулся от стены. Черные пятна на обоях расползались, как живые. Из-за стены доносился гул голосов — десятки, сотни людей говорили одновременно. Все жаловались, все обвиняли, все требовали ответов.
— Нас обманули... — Где справедливость? — Почему мы здесь? — Мы же были правы...
Голос Валерия потонул в этом хоре отчаяния.
Я побежал в спальню, схватил сумку, накидал вещи. Надо было уезжать. Немедленно.
Но у двери остановился.
А что, если это правда? Что, если смерть атеиста действительно не конец, а начало вечных мучений? Не в аду — там хотя бы есть смысл, есть наказание за грехи. А здесь... здесь просто пустота и одиночество.
Я всю жизнь был как Валерий. Не верил ни во что. Считал религию выдумкой для слабых. А теперь...
Теперь я боюсь умирать.
Уехал я на дачу к брату. Рассказал ему все. Он посмеялся, сказал — нервы, работа, стресс. Предложил к врачу сходить.
Но через неделю позвонила Анна Петровна. Плакала в трубку:
— Миша, там еще один появился. В квартире напротив. Семен Иваныч, помнишь? Тот, что месяц назад умер. Он тоже не верил ни в Бога, ни в черта. А теперь... теперь они там вдвоем. Разговаривают всю ночь. Планируют что-то.
— Что планируют?
— Не знаю. Но вчера слышала — они говорили про живых. Про тех, кто еще не умер. Говорили, что надо предупредить. Или... или забрать с собой.
Я бросил трубку.
Сейчас сижу на даче и пишу эту историю. Может, кто-то прочитает и поймет. Может, кто-то поверит.
А может, уже поздно.
Потому что вчера ночью я услышал знакомые шаги. За окном дачи. Медленные, тяжелые. И голос Валерия:
— Миша... мы пришли за тобой. Ты же слышал нас. Ты же знаешь правду. Теперь ты тоже должен быть с нами.
Я не открыл дверь. Но знаю — они не уйдут.
Они будут ждать.
Поучительно