Исподтишка

Для своего сына, Андрея, Валентина Павловна была ангелом. Милая, заботливая, немного старомодная вдова, которая пекла самые вкусные в мире пироги. Для его жены, Ольги, она была искусным, безжалостным палачом, который никогда не оставлял следов.

Её пытки были тихими и невидимыми для Андрея. Она действовала только тогда, когда они оставались наедине.

— Оленька, это платье тебя так... полнит, — говорила она с ангельской улыбкой, пока Андрей был в другой комнате. — В твоём возрасте нужно быть элегантнее.

Когда Ольга, расстроенная, переодевалась, и выходил Андрей, свекровь тут же говорила ему: «Посмотри, сынок, Оля опять наряды меняет, всё никак не угомонится!»

Она «случайно» проливала кофе на важные документы Ольги, а потом сокрушалась: «Ой, рученьки мои старые! Ну ничего, ты же умная, заново напечатаешь». Она дарила ей дорогие кремы для «проблемной и увядающей кожи», хотя кожа у Ольги была идеальной.

Андрей ничего не замечал. Если Ольга пыталась пожаловаться, он не верил.

— Милая, ну что ты? Мама тебя обожает! Ты просто устала, тебе всё кажется.

Ольга жила в этом тихом аду, разрываясь между любовью к мужу и ненавистью к его матери, которая медленно, но верно разрушала её самооценку.

Точкой невозврата стал день рождения Андрея. Ольга решила испечь сложный, многоярусный торт по новому рецепту. Она потратила на него целый день. Торт получился великолепным. Когда она ушла наверх, чтобы переодеться к приходу гостей, Валентина Павловна осталась на кухне «помочь накрыть на стол».

Когда торт подали, он выглядел идеально. Но после первого же кусочка гости поморщились. Он был не просто невкусным, он был отвратительно горьким.

— Оленька, что же ты туда положила? — с деланным сочувствием спросила свекровь. — Я видела, ты какую-то эссенцию добавляла... Может, перепутала?

Ольга поняла, что это саботаж. Но доказать ничего не могла. Андрей, пытаясь сгладить неловкость, сказал: «Ничего страшного! Мам, принеси свой фирменный яблочный пирог, он всегда всех спасает!»

В этот момент, глядя на триумфальную улыбку свекрови и смущённое лицо мужа, Ольга поняла, что с неё хватит. Она не будет больше жертвой. Она станет охотником.

Её план мести был таким же тонким и жестоким, как и атаки свекрови.

Через месяц она объявила, что хочет устроить большой семейный ужин в честь «любимой свекрови». Она приготовила сложное мясное блюдо, коронный рецепт Валентины Павловны, который та никому не доверяла.

— Я хочу, чтобы вы, мама, оценили, научилась ли я готовить так же хорошо, как вы, — сказала Ольга с подобострастной улыбкой.

За час до ужина она, как бы между прочим, сказала:

— Ой, я совсем забыла купить ваш любимый хлеб! Сгоняю в булочную, это пять минут!

Но перед уходом она незаметно включила маленькую камеру, замаскированную под зарядное устройство, которую она специально установила на кухне.

Вернувшись, она застала свекровь, которая с довольным видом помешивала рагу.

Ужин начался. Андрей, попробовав блюдо, расплылся в улыбке.

— Оля, это невероятно! Почти как у мамы!

Гости тоже нахваливали угощение. Только Валентина Павловна, попробовав ложку, побледнела. Она начала пить воду, давиться, но виду не подавала.

Когда ужин подходил к концу, Ольга с улыбкой обратилась к свекрови:

— Ну что, Валентина Павловна, как вам? Я очень старалась.

— Неплохо, — процедила та, с трудом сдерживая тошноту. — Но соли... соли маловато.

— Соли? — переспросила Ольга. — Странно. Я ведь следовала вашему рецепту. А давайте посмотрим, может, я что-то упустила? Я решила записать весь процесс на видео, чтобы потом не забыть.

Она подключила телефон к большому телевизору в гостиной. На экране появилось видео с кухни. Вот Ольга готовит, вот она уходит. А вот на кухню заходит Валентина Павловна. Она оглядывается, берёт со стола баночку с белым порошком и щедро, с мстительной улыбкой, высыпает её содержимое в кастрюлю.

— Что это?! — вскрикнул Андрей.

— Это, сынок, твоя мама, — спокойно ответила Ольга. — Она помогает мне готовить. Только она, видимо, перепутала баночки. Она думала, что сыплет в кастрюлю соль. А на самом деле глутамат натрия, — Ольга победно улыбнулась, ведь теперь не только она, но и муж знал истинную натуру матери.