Компромисс

Марина была мастером компромиссов. За десять лет брака с Егором она научилась сглаживать острые углы, не замечать колкостей и делать вид, что не слышит ядовитых замечаний его матери, Людмилы Петровны. Свекровь невзлюбила её с первого дня, считая «провинциальной выскочкой», которая недостойна её «золотого мальчика».

Каждый визит Людмилы Петровны превращался для Марины в экзамен, который невозможно было сдать. Если Марина готовила ужин, свекровь находила его «пресным». Если убирала квартиру — «поверхностным». Если покупала новую вещь — «безвкусной тратой денег её сына». Егор же, в свою очередь, всегда становился на сторону матери.

— Ну, Мариш, потерпи, — говорил он. — Ты же знаешь, у неё характер сложный. Не будем её расстраивать.

Марина терпела. Она любила мужа и верила, что её терпение и любовь со временем растопят ледяное сердце свекрови.

Однажды вечером в их дверь позвонили. На пороге стояла Людмила Петровна. Но не с тортиком для чая, а с двумя огромными чемоданами.

— Всё, детки, я продала свою квартиру! — радостно объявила она, входя в прихожую. — Буду теперь жить с вами. Мне одной и скучно, и тяжело, а вы — моя единственная опора.

Марина посмотрела на Егора, ожидая, что он сейчас мягко, но твёрдо объяснит матери, что это невозможно. Но Егор лишь растерянно улыбнулся.

— Мама? Как... как неожиданно... Ну, проходи, конечно. Мы же не можем оставить тебя на улице.

В этот момент Марина поняла, что её личный ад только что получил статус постоянной прописки.

Жизнь превратилась в кошмар. Людмила Петровна чувствовала себя полноправной хозяйкой. Она начала переставлять мебель, критиковать каждый шаг Марины, командовать и жаловаться сыну, что невестка её «совсем не уважает». Она могла войти в их спальню без стука, выключить фильм, который смотрела Марина, со словами: «Хватит ерундой страдать, иди лучше борщ свари».

Егор не просто не защищал жену, он стал её вторым надзирателем.

— Мама права, ты слишком много времени тратишь на себя, — говорил он. — Помоги ей на кухне, она же старше.

Последней каплей стал день, когда Марина, вернувшись с работы совершенно измотанной, застала свекровь, выбрасывающую её любимые орхидеи.

— Зачем нам эти пылесборники? — заявила Людмила Петровна. — Я лучше здесь герань посажу. Полезно для воздуха.

Марина посмотрела на растерзанные цветы на полу, на самодовольное лицо свекрови, на мужа, который стоял рядом и молчал, и внутри неё что-то щёлкнуло. Пружина, которую она сжимала десять лет, с оглушительным треском лопнула.

Она не стала кричать. Она очень тихо и спокойно рассмеялась.

— Герань, говорите? Отличная идея, Людмила Петровна. Вы просто гений.

Она повернулась к мужу.

— Егор, дорогой, твоя мама абсолютно права. Я была такой эгоисткой. Я думала только о себе, о своей работе, о своих цветах. Но теперь мои глаза открылись. Я поняла, что самое главное — это забота о семье. О твоей семье.

Она прошла в спальню и вытащила из шкафа два чемодана. Один большой, другой поменьше. Она вернулась в гостиную и поставила их перед ошеломлённой парой.

— Поскольку я теперь поняла свои ошибки, я хочу помочь вам быть вместе. По-настоящему. Без меня, — она открыла большой чемодан. — Сюда, Егор, ты сложишь свои вещи. А сюда, — она открыла чемодан поменьше, — свои сложит твоя мама.

— Ты что, с ума сошла?! — взвизгнула свекровь. — Ты нас выгоняешь?!

— Нет, что вы, — с ледяной вежливостью ответила Марина. — Я даю вам возможность построить идеальную семью, о которой вы оба так мечтали. Где сын будет полностью принадлежать своей матери. Где не будет «неправильных» обедов и «пыльных» цветов. Я снимаю вам квартиру. На один месяц. За свой счёт. Считайте это моим прощальным подарком.

Она посмотрела на мужа, который наконец-то нашёл голос.

— Марина, ты не можешь... Это же и мой дом!

— Этот дом, — отчеканила она, — куплен на деньги, которые заработала я, пока ты «искал себя». Так что теперь у тебя есть прекрасная возможность найти себя где-нибудь в другом месте. Вместе с мамой. У вас есть ровно час, чтобы собрать вещи.

Она села в кресло, взяла журнал и демонстративно начала его листать.