Ливенцев Дмитрий Вячеславович
Ливенцев Д. В.Подписчиков: 6
РейтингРейтингРейтингРейтингРейтинг430

Рейс «Белоруссии»

351 просмотр
6 дочитываний
0 комментариев
Эта публикация уже заработала 0,55 рублей за дочитывания
Зарабатывать

Ливенцев Д.В.

Рейс

«Белоруссии»

От автора

К стыду профессиональных историков наука часто развивается своим академическим путем, поэтому иногда много нового для широкой публики открывает журналистское расследование. Недавно журналист А.Л. Паперно, впервые за многие годы обратила внимание на грузы, доставлявшиеся по ленд-лизу, через Тихий океан. Сейчас мало кто знает, что дальневосточный ленд-лиз и был главным путем доставки стратегических грузов в СССР. В своей книге А.Л. Паперно приводит цифры из статистического богатого исследования Р. Джоунса (в длинных тоннах).

Северная Россия – 3 964 000;

Персидский залив – 4 160 000;

Черное море – 681 000;

советский Дальний Восток – 8 244 000;

советская Арктика – 452 000.

Как пишет А.Л. Паперно: «По данным Российского государственного архива экономики Владивосток и Дальневосточная железная дорога переправили 8 млн. тонн импортных грузов – это в 4 раза больше объема импорта, переправленного Мурманской и Кировской железными дорогами, и в 5 раз больше того, что переправила Архангельская группа портов и Северная железная дорога».

В известном литературном романе «Реквием каравану PQ – 17» замечательный русский историк романист В.С. Пикуль описал трудности пути союзных конвоев северным портам России. Моя повесть является попыткой на примере трагического рейса моряков одного транспорта «Белоруссия» показать всё многообразие трудностей советского дальневосточного ленд-лиза. В работе очень мало выдуманных событий, т.к. автор более десяти лет занимается морскими проблемами внешней политике на Дальнем Востоке. Предлагаемая небольшая повесть представляет собой попытку донести до читателя не в научной или даже не научно-популярной монографии, а в более доступной литературной форме малоизвестные, но важные события, истории России.

Глава 1

Бесконвойное плавание

Середина февраля выдалась во Владивостоке промозглой, а в порту, где работали грузчики и распределялись американские товары, ощущение безнадежности усиливалось. Капитан Кондратьев наблюдал за снующими людьми, освещенными лишь несколькими фонарями на пирсе. Создавалось впечатление полной пустоты, где присутствовали только порт и океан, но не было города, регулярно еще с первой военной осени погружавшегося в затемнение. В тишине порта на вымершем пространстве раздавались шаги многочисленных матросских патрулей, требовавших у всех редких прохожих пропуска на въезд и выезд из города. Кондратьева, как и многих жителей, раздражало подобное положение вещей, можно подумать, что фронт не за тысячи километров на западе, а в окрестностях Владивостока. Хорошо, что в последнее время отменили учебные ночные тревоги, терзавшие обывателей первые два года войны, иногда дважды за ночь. Конечно, можно было понять военное командование и партийных деятелей, постоянно ожидавших в 1941 г. японского нападения, но мучить жителей города в начале 1944 г., когда Красная Армия погнала фашистов, а Япония надолго и весьма безуспешно завязла в тихоокеанской капании с американцами было бессмысленно.

Невеселые и в некотором роде даже антисоветские мысли капитана Кондратьева развеял начальник порта Передний, не выспавшийся, с темными кругами под глазами, он появился как всегда неожиданно и по устоявшейся привычке не здороваясь, начал разговор, больше напоминавший монолог составленной в приказной форме.

– Кондратьев, транспорт «Белоруссия»!

– Да, товарищ начальник порта!

– Покинешь рейд, сегодня ночью, порт назначения Сан-Франциско, груз – секретный, стратегический, вопросы!

– Никак нет!

Кондратьев даже не успел договорить последнюю фразу, а Передний уже растворился в темноте, моментально сбежал по сходням, материализовался в круге искусственного света и начал что-то орать на грузчиков. Никто не мог точно ответить на вопрос, спит ли когда-нибудь начальник Владивостокского торгового порта, давно ставшего военной организацией и превратившегося в настоящую перевалочную базу для американской стратегической помощи, которую многочисленные транспорты сбрасывали прямо на причал. Капитан транспорта «Белоруссия» после очередного рейса постоянно удивлялся новой механической погрузочной технике размножавшейся в порту с завидной быстротой. И как визитная карточка порта, после каждого рейса, его встречал вездесущий Передний скороговоркой говоривший, что капитан должен сделать и никогда не выслушавший ответа. Впрочем, такое поведение Переднего было понятными и не оскорбительным, если представить, что Владивосток принимал на себя основную нагрузку американской ленд-лизовской помощи, значительно большую, чем ту, что поставлялась через Архангельск, не говоря уже о Персидском заливе и Арктике.

В этом бедламе с гордым названием Владивостокский торговый порт только Передний в любое время дня и ночи мог найти необходимый груз для срочной отправки на запад, только он знал у какого причала находиться нужный транспорт, только начальник порта мог принимать в год миллионы грузов. Между делом, для более успешной организации работ Передний посещал порты Петропавловска-Камчатского, Нагаева и Николаевска-на-Амуре опять же из-за импортных грузов нуждавшихся в переоборудовании. Начальник порта всегда опаздывал с графиком разгрузки и погрузки, никогда не успевал всё сделать, но в итоге укладывался в сжатые сроки. За время войны Передний заслужил несколько выговоров по партийной линии, ярлык саботажника от компетентных органов и постоянную изнуряющую бессонницу. Несмотря на то, что НКВД периодически мечтало обвинить начальника порта во всех грехах, Передний был несокрушим как монолит в силу своей профессиональной незаменимости.

Размышления о Переднем продолжались у Кондратьева, пока не пропал из виду Владивостокский порт, и транспорт не вышел в открытый океан. Шёл февраль 1944 г. Красная Армия начала операцию по освобождению Правобережной Украины, ликвидировала Корсунь-Шевченковскую группировку противника и сняла блокаду с Ленинграда. В Германии вступил в действие закон о привлечении в немецкую промышленность 4 млн. иностранных рабочих. Терпевший поражения на тихоокеанском театре японский императорский флот перебазировался в Сингапур, что явно свидетельствовало об утрате стратегической инициативы, а в далёкой Аргентине создали новое правительство Фарреля – Перрона.

До нейтральных вод транспорт сопровождал тральщик «Ара» или «пахарь моря» как называли тральщик военные моряки. Сегодня «пахарю» приходилось выполнять не ту работу, для которой он был предназначен. «Ара» не обезвреживал враждебные минные поля, а уничтожал советские плавучие мины бывшие настоящим бичом тихоокеанского побережья.

Все началось 26 июня 1941 г. когда немцы стремительно наступали по всему фронту, и советское командование находилось в панике. В тот день в кабинет командующего Тихоокеанским флотом был вызван начальник отдельного дивизиона минных заградителей Ципник. Комфлота И.С. Юмашев кратко объяснил задачу.

– По приказу наркома флота вам предстоит выставить оборонительные минные заграждения на подходах к Владивостоку, Советской Гавани, Петропавловску-Камчатскому.

– Но товарищ, командующий у нас есть, только мины устаревших образцов, самым новым из них 25 лет, любой шторм и они поплывут к японским берегам.

– Выполняйте капитан-лейтенант, японцы не собираются нападать, дипломаты заключили пакт о нейтралитете.

В этот момент Ципник, вероятно, подумал о другом пакте, скрепившем на веки дружбу с Германией и тоже считавшимся нерушимым. Однако, как известно, приказы не обсуждаются, и его минзаги забросали подходы к советским портам минами устаревших конструкций. Причем как правильно предупреждал капитан-лейтенант они, простояли на позиции до первого шторма, после чего, дрейфующие советские мины превратились практически в совершенное оружие поражающее одновременно и суда «вероятного противника» и собственные корабли.

Реакция японцев на минные постановки последовала незамедлительно уже 7 июля вице-министром иностранных дел Охаси Чуичи, вручил ноту, в которой называл случившееся, «нарушением национальных интересов Японии». В то время советские дипломаты были вынуждены разговаривать с Токио крайне вежливо, что позволило ещё некоторое не обострять ситуацию, пока не произошла настоящая трагедия. В ноябре от плавучей мины утонул пароход «Кэхи-Мару», погибло 156 человек японских граждан, «Японская морская пароходная компания» выставила Советскому Союзу огромный счёт, учитывающий возмещение материальных и моральных убытков. На робкие попытки советской стороны возразить, что катастрофа произошла за 200 миль от объявленных зон советских минных постановок, компетентная японская комиссия с лёгкостью доказала чья это была мина, тем более, что у японского флота мины имели специальный клапан затопления на случай непредвиденного дрейфа. Милитаристские организации Японии устроили ряд агрессивных демонстраций у советского посольства в Токио, не очень-то разгоняемых полицией, а советский посол предпочёл выждать и отмолчаться в ответ на бесконечные ноты японского МИДа. Надо сказать, что ожидания советских дипломатов оправдались, вскоре грянул Пёрл-Харбор ознаменовавший вступление Японии в войну против США, и о гибели «Кэхи-Мару», как-то забылось.

И всё-таки возникает резонный вопрос: «Зачем нужны были минные поля перед Владивостоком»? Для этого необходимо побывать сначала на закрытом совещании японской военной верхушки, проходившем в июле того же 1941 г. Обсуждалась проблема войны на два фронта. Один из генералов находясь под влиянием успехов наступающего вермахта, выразил совокупное мнение японских милитаристов.

– Мы можем вернуть себе Северный Сахалин, захватить русское Приморье и дойти до озера Байкала, сыны Ямато закончат то, что не смогли сделать в начале века!

– От имени флота я хочу сделать некоторые замечания о нашей будущей дипломатии. Я не хочу касаться прошлого. В нынешней деликатной международной обстановке не следует говорить об отдаленном будущем без консультаций с Верховным командованием. Флот уверен в своих силах в случае войны только с Соединенными Штатами и Британией, но выражает опасения по поводу войны одновременно с Соединенными Штатами, Британией и Советским Союзом. Представьте, если Советы и американцы будут действовать вместе, и развернут военно-морские и авиационные базы, радиолокационные станции и т.д. Представьте, если базирующиеся во Владивостоке подводные лодки будут переведены в Соединенные Штаты. Это серьезно затруднит проведение морских операций. Чтобы избежать подобной ситуации, не следует планировать удар по Советской России, нужно готовить движение на юг. Флот не хотел бы провоцировать Советский Союз, – неожиданно возразил ему военно-морской министр Оикава.

– Что касается флота, то если мы выступим на Севере, нам придется переключить всю нынешнюю подготовку с южного направления на северное. Это потребует пятидесяти дней, – поддержал своего министра начальник генерального штаба японского флота Нагано.

– В случае войны с Советским Союзом мы должны быть готовы к потере 100 подводных лодок, – окончательно похоронил радужные надежды сухопутных генералов заместитель начальника генерального штаба флота Кондо.

В итоге к огромному огорчению Гитлера и облегчению «вождя народов» Сталина японцы решили не нападать на советское Приморье, но в трагические для Красной Армии июньские дни о таком благоприятном исходе совещания японских генералов, никто не мог и мечтать. Отсюда, предполагали самое худшее. Ответ за проведение и последствия минной заградительной операции перед Молотовым держал нарком флота Н.Г. Кузнецов.

– Как повлияют минные заграждения на отношения с Японией? – спросил Вячеслав Михайлович.

– Самым пренеприятным образом, часть мин старой конструкции сорвется с якорей и неизбежно окажется у берегов Японии, – честно ответил нарком.

– Тогда оправдан ли риск проведения минной операции!? – сомневался Молотов.

– Мины надо ставить обязательно нападение может начаться в любое время, – настоял на своем мнении Николай Герасимович.

Надо сказать, что в своих мемуарах после войны Кузнецов опять же отстаивал принятое решение, считая его единственно верным. К сожалению, не всегда верные решения правильно претворяются в жизнь. Помимо 1941 г. командование Тихоокеанского флота с каким-то непонятным упорством ежегодно обновляло и увеличивало оборонительные минные заграждения, что привело к огромному количеству плавающих мин в дальневосточных морях. За весь период войны советский флот установил аж 1788 мин, а последний раз мины умудрились поставить перед самым военным поражением Японии в августе 1945 г. И ведь никто не приказал прекратить бессмысленное с военной точки зрения занятие. Тем более, что с 1943 г. уже всем было понятно, у японцев, нет возможностей для нападения на Советский Союз.

Справедливости ради отметим, что «отцы командиры» не хотели специально навредить японцам, советские суда сами часто взрывались на собственных минах. Ведь дрейфующей мине ей в принципе всё равно, в какую сторону плыть советскую или японскую. Так, на собственных минах заграждения подорвался знаменитый ледокол «Красин». В считанные минуты затонул ледокол «Казак Поярков». Наконец, от поставленной им мины пострадал минзаг «Ворошиловск». Слава Богу, мина оказалась образца 1908 г. и не смогла пустить корабль на дно, что позволило морякам, залатав пробоину кое-как добраться до порта.

Вот и сопровождал «Белоруссию», тральщик «Ара» на случай появления дрейфующей мины, правда, только до нейтральных вод, вероятно, по замыслу командования там уже плавучей смерти быть не могло.

Давайте на некоторое время отвлечемся от вселенских проблем и скажем несколько слов о капитане «Белоруссии» и его команде. Капитан судна был достаточно известным и опытным моряком. Достаточно сказать, что Кондратьева специально перевели для работы на ленд-лизовских перевозках из европейской России. Вся команда состояла из уроженцев Приморья, которых, учитывая военное время, называли краснофлотцами, а на транспорт водрузили мелкокалиберную пушку, после чего, он стал гордо именоваться «военизированным». Правильно будет сказать, это был опытный экипаж гражданского дальневосточного флота. Освоившего за годы войны порты Австралии, Новой Зеландии, Южной Америки, Персидского залива и Индийского океана. За свои трудовые подвиги дальневосточные моряки неоднократно признавались победителями всесоюзного социалистического соревнования, им вручались Знамена Государственного Комитета Обороны и денежные премии. В июле 1942 г. экипаж транспорта совершил плавание из Владивостока в Архангельск, а затем вернулся на Дальний Восток через Атлантический и Тихий океаны.

Моряки «Белоруссии» везли в трюмах из США каучук, олово, свинец, молибден, вольфрам и другое разное стратегическое сырьё. В свободное время они видели закрытую для многих советских людей заграничную жизнь Портленда, Такомы, Сиэтла, Олимпии, Сан-Франциско, Сан-Пабло, Лонг-Бич.

Выводы и сравнения были явно не в пользу первой в мире страны социализма, а регулярные политинформации старпома после посещения очередного заграничного порта вызвали нездоровый скептицизм. Дело прошлое, но всем партийным чиновникам от торгового флота, трудившимся на неблагодарной ниве идеологического воспитания экипажей кораблей возивших ленд-лиз можно посочувствовать. Вот, и сейчас, два приятеля кочегара – Почерин и Петровичев, в ожидании вахты в машинном отделении, морально разлагались и вели беседы недостойные для советского человека.

– У них, у американцев этих всю жизнь, как у людей всё было, – доказывал другу Почерин.

– Да, брось ты, то у капиталистов, а у тружеников одна нищета, – не сдавал позиции советского моряка воспитанного в партийном духе Петровичев.

– Сейчас тебе нищета. У меня родственник офицером на военном флоте служит и когда американцы с визитом к нам в 1937-ом пришли, он на их флагмане «Августа» был, вроде как по обмену опытом такого насмотрелся. Куда нам, сиволапым!

– Много он понимает твой родственник, то показуха была, чтобы мы думали, что у них всё здорово.

– Да, погоди ты со своим здорово. Скажи лучше офицер – капиталист?

– Я тебе, что старпом, иди, спроси, он тебе сразу расскажет.

– Ну, ты ответь.

– По-моему, если не капиталист, то их прихвостень помогающий трудовой народ угнетать.

– А матрос, рядовой, а?

– Ну, какой же он к чёрту, капиталист, наш пролетарий моря только не сознательный, на капиталистов трудиться.

– Если бы ты знал, что у этого несознательного на крейсере парикмахерская, зубной кабинет и даже судовая типография. Вникаешь в газете о себе, видите ли, он каждое утро читает.

– Это его купили специально.

– Меня бы кто купил, а то на нашей калоше гальюна нормального и того нет.

– Ты, когда-нибудь доболтаешься вместе с собственным родственником, донесут старпому или кому похуже, будет тебе. Родственник, то, как себя чувствует.

– Да жив ещё, и даже по службе продвигается, счастливчик после того визита сам знаешь, многих офицеров энкэведешники закатали.

– Везучий твой родственник, а у меня двоюродный брат, тоже на флоте служил, выматерился неудачно, товарища Ворошилова в выражение вставил и получил за агитацию направленную на подрыв мощи РККА.

Подобные разговоры возникали часто, но старпом человек лояльный, хотя и регулярно поругивал матросов за политическую незрелость, справедливо считал, что все одно дело делаем, и за пределами транспорта о них помалкивал. Дело же моряки для страны осуществляли огромное. Как любили говорить, в Москве в ставке Верховного Главнокомандующего, стратегически важное. Судьба владивостокских грузов волновала Сталина, имевшего в начале октября 1941 г. обстоятельную беседу с наркомом флота.

– Неужели, товарищ Кузнецов, вы считаете самым надёжным портом для американской помощи далёкий Владивосток? – сказал, попыхивая своей неизменной трубкой, главнокомандующий.

– Товарищ Сталин, так, на Черном и Балтике немцы, а на севере конвои будут атаковать лодки и авиация противника, – ответил Николай Герасимович.

– А не кажется вам, товарищ Кузнецов, что далеко тащить стратегические грузы за девять тысяч километров, – впал в раздражение «вождь народов».

– Так, это по суше далеко, а по морю 18 – 20 суток, да и поезда наши за Уралом не бомбят – спокойно возразил нарком.

Надо сказать, что Сталин во время войны часто прислушивался к грамотным военачальникам. И даже позволял им высказывать собственное мнение, к которому нередко прислушивался, поэтому путь американских грузов через Владивосток был признан подходящим. Через год, после разговора с Кузнецовым, главнокомандующий уже просил у президента Рузвельта продать для ускорения доставки продать Советскому Союзу 2 – 3 десятка судов. И американцы помогли, на рейде Владивостока появились транспорты «либерти», ставшие также частью союзной помощи. К тому же зимой 1942 – 1943 гг. почти два десятка советских торговых судов были перебазированы с Севера на Тихий океан через Атлантику и Панамский канал. Ежемесячно в заграничном плавании находилось 35 океанских судов. Для перевозки мощных паровозов были оборудованы четыре гиганта лесовоза – «Максим Горький», «Севзаплес», «Комилес» и «Клара Цеткин».

Такое количество судов объяснимо работникам Владивостокского порта предстояло принять за годы войны 8 млн. тонн импортных грузов и полмиллиона тонн приняли другие дальневосточные порты. Так, что моряки «Белоруссии» возили грузы жизненно необходимые для фронта.

Однако не надо думать, что доставить ленд-лизовскую помощь, было такой простой задачей. Два десятка дней рейса в одну сторону превращались для советских моряков в изматывающую нервотрёпку и постоянное ожидание воздушной и торпедной атаки. 8 декабря 1941 г. японское правительство, к большой радости своего союзника фашисткой Германии, нарушив международные законы, объявило проливы Лаперуза, Сангарский и Корейский своими «морскими оборонительными зонами». Такой дипломатический демарш фактически поставил советский торговый флот вне закона и привел к систематическому задержанию советских судов. Последовавшие робкие возражения советской дипломатии не могли достичь успеха, так как Японская Империя была «опьянена» первыми весьма впечатляющими военными успехами на Тихом океане против США, и настроения японских сухопутных генералов о восстановлении исторической справедливости путем наличия флага с красным солнцем по середине на берегах озера Байкал, уже воспринимались после Пёрл-Харбора адмиралами флота куда более благосклоннее, чем в июле 1941 г. Заложниками неясной ситуации с молчаливого согласия дипломатов естественно стали рядовые труженики моря.

Первый случай, подтверждавший доброжелательность японского нейтралитета произошёл ещё в июле 1941 г. Вахтенный транспорта «Анадырь», находившегося в проливе Лаперуза, доложил капитану Чайке.

– Товарищ, капитан вижу четырёх японцев, сигналят, чтобы мы легли в дрейф.

– Ты, их хоть, классифицировал.

– Да, серьёзные ребята – вооруженный пароход Карафуто-Мару» и три военных катера. Могут и на дно пустить, если не остановимся.

– Погоди, попробуем прорваться, может, пугают, – отмахнулся капитан.

– Отвечай, судно торговое, воды нейтральные, не вижу оснований, – последовало распоряжение сигнальщику.

Однако в виде оснований японцы выдвинули предупредительный выстрел, вздыбивший воду недалеко от носа советского корабля.

– Ложись в дрейф, сейчас начнутся неприятности, – мрачно напророчил Чайка.

– Товарищ, капитан, снова симофорят, – крикнул сигнальщик.

– Чего на этот раз.

– Приказывают принять призовую партию для осмотра судна.

– Передай, призовую партию принять отказываюсь, груз сугубо гражданский.

– Товарищ, капитан они грозятся потопить нас, – побледнев, сказал сигнальщик.

– А чтобы их, всех… Войны нет, а они стреляют, отвечай, примем партию.

Вскоре на советское судно, поднявшись с баркаса, прибыли японские офицеры, солдаты и несколько людей в штатском штатских. Следуя, резким окрикам офицеров, солдаты разбежались по судну и за короткое время перевернули вверх дном груз в трюме и каюты моряков. Впрочем, они в разговор не вступали, все вопросы задавал один из одетых в штатское.

– Вы, контрабандисты?

– Судно торговое, под советским флагом, – ответил капитан.

– Почему нарушили территориальные воды?

– Мы в нейтральных водах, – возразил Чайка.

– С какой целью шпионили у берегов Японии?

– Мы не покидали нейтральных вод и не являемся шпионами, – практически повторил свой предыдущий ответ капитан.

– Вы, браконьеры?

– Судно торговое, а не рыболовецкий сейнер, – заметил Чайка.

Игра в вопросы и ответы продолжалась 9 часов, после чего, японцы, не принеся извинений, покинули транспорт. Так, ещё в июле 1941 г. японский императорский флот демонстрировал Советскому Союзу полную вседозволенность в тихоокеанском бассейне. Тогда даже речи не шло о ленд-лизовских караванах, японцы просто хотели показать Сталину, кто хозяин на Дальнем Востоке. Когда же начался ленд-лиз из США японский флот и вовсе перестал церемониться. Всего за 1941 – 1944 гг. он задержал 178 советских судов и потопил 14 транспортов. О потопленных кораблях историки России и Японии спорят до сих пор, намеренно ли это было сделано, или по ошибке, но факты задержания отрицать сложно. Советские суда под разными предлогами отводились в японские порты, где стояли разный срок, что существенно срывало графики перевозок ценных для СССР американских грузов. Администрация японских портов знала о том, чьи грузы и для чего возят транспорты, и не видела ничего страшного, если они постоят арестованными у причалов пару месяцев, и выдвигала массу претензий, требовала выплату денежных штрафов за несовершенные преступления, всячески терроризировала советские экипажи. Если добавить мягкость позиции советской дипломатии по отношению к провокационным акциям, то домой моряки возвращались не сразу.

Зато, побаиваясь японской мощи, своих у нас обвинять умели. Один из советских дипломатов, выручивших после длительных переговоров из плена транспорт «Кола» по дороге домой упрекнул старшего механика Платонова: «Что же вы моряки зашли в район боевых действий»?

Надо сказать, что 17 февраля 1943 г. в 23 «Колу» настигла торпеда, выпущенная подводной лодкой. Судно продержалось на воде 2 – 3 минуты. Многие члены команды успели покинуть тонувшее судно, сбросив в воду две шлюпки. После 18 дней лишений оставшихся в живых старшего механика Мотина, третьего механика Сморичевского, машиниста Платонова и радиста Кириленко подобрал японский тральщик. Командир тральщика потребовал от них письменного подтверждения того, что «Кола» была торпедирована американской подводной лодкой. Получив решительный отказ, японцы доставили полуживых людей в тюрьму города Осака и продержали две недели в одиночных камерах. Однако японским властям не удалось сломить волю советских моряков и 8 апреля 1943 г. Мотин, Сморичевский, Платонов и Кириленко были отправлены во Владивосток. Учитывая всё пережитое, Платонов ответил дипломату на удивление сдержанно и взвешенно: «Посудите сами, товарищ консул, – говорил он, – все северные проливы на Дальнем Востоке замерзают и в течение шести месяцев несудоходны. Сангарский пролив между островами Хоккайдо и Хонсю японское правительство закрывает для советских судов, поэтому для выхода в океан остается только Цусимский пролив. А он, видите, какой для нас коварный! Выходит, что наш флот на Дальнем Востоке в течение полугода находится в блокаде и зависит от капризов японского правительства, помогающего в этой войне немцам».

Ответ моряка в полной мере отражал отчаянное положение дальневосточного торгового флота. Правда, 24 марта 1943 г. Молотова и его японский коллега Саито договорились. Благо, в 1943 г. японцы стали поуступчивей, чем в начале войны. Для того чтобы достигнуть Владивостока, помощь по ленд-лизу из тихоокеанских портов США стала поступать по двум маршрутам. Американские суда, незадолго до этого изменившие свою регистрацию на советскую, следовали через Татарский пролив между Сахалином и материком, корабли же, с самого начала зарегистрированные как советские, плыли через пролив Лаперуза.

Оба маршрута, однако, пролегали через Курилы и создавали дипломатические осложнения, так как весь этот архипелаг находился под контролем Японии. Но, как говориться надежда на русский: «Авось»! никогда не умрёт в принципе. Отчаянно нуждавшиеся в поставках советские моряки, пренебрегая риском, плыли через японские воды. Основной поток грузов шёл через опасный Лаперузов пролив.

А теперь читатель, самая главная деталь. Абсолютно все перевозки импортных грузов из США были бесконвойными! Конвоев не было (хотя под боком – вступившая в войну на стороне Гитлера Япония) – только одинокое, бесконвойное плавание советских экипажей на советских же судах (и на судах, предоставленных по программе ленд-лиза). Для японских ВМФ и ВВС такая ситуация была более чем соблазнительная с точки зрения применения силы.

Понятно, что всё вышеописанное настроения морякам, находившимся на борту транспорта «Белоруссия» не прибавляло. Опять два уже знакомых нам кочегара затеяли спор во время прохождения Лаперузова пролива.

– Сейчас, как шарахнут по нам торпедой японцы, и поминай, как звали, – заупокойно вещал приятелю Почерин.

– Не может такого быть, у нас же пакт, – возмутился Петровичев.

– Надо же какой грамотный, ты, что про «Колу» не слышал.

– Слышал, но ведь сказали же, ошибка у япошек вышла.

– Вот, и с нами они ошибутся.

– Что, у тебя за характер такой во все плохое видишь. Не ошибутся, да и идем в Сан-Франциско пустыми чего топить, если бы обратно с грузом тогда понятно.

– Ага, у нас опознавательные огни на транспорте, мол, идём пустыми, просто потопят, чтобы груз больше не возили.

– Хватит, каркать, глядишь ещё проскочим, а получим торпеду шлюпки спустим, подумай лучше о тех, кто керосин возит.

– Да, у этих смертников дела совсем никуда.

От истины никуда не денешься. Пять танкеров дальневосточного пароходства освоили перевозку высокооктанового авиационного бензина. Немецкие подводники, безнаказанно действовавшие в 1941 г. у побережья Соединенных Штатов, единодушно отмечали в своих мемуарах, что корабль с бензином в трюме сгорает в считанные минуты подобно спичке и спастись экипажу нет никакой возможности. Когда немцы торпедировали такие суда, они даже не вызывали на верх пулемётную команду, чтобы добить барахтавшийся в воде экипаж, а только всплывали полюбоваться красивым, по их мнению, зрелищем огромного погребального костра. Остается лишь склонить голову перед экипажами советских танкеров отважившихся вести в своих трюмах тонны смертоносного груза, когда для трагической развязки было достаточно даже не загашенной сигареты, не говоря уже о вражеской авиабомбы или торпеде.

Американские моряки, водившие караваны через Атлантику в Архангельск получали многочисленные денежные вознаграждения за страх, риск, поход в зоне боевых действий. Советские моряки на Тихом океане ни на что подобное не претендовали, лучший исход для экипажа танкера «Белоруссия» состоял в том, чтобы дважды, ведь был и обратный путь с грузом на борту, проскочить опасный район и успешно закончить бесконвойное плавание.

Но судьба готовила морякам жестокие испытания, пришедшие, как ни странно, не со стороны разбойничавших на море японских самураев.

Глава 2

Студёное море

Уже несколько суток американская подводная лодка «Сэндлэнс» на перископной глубине держала позицию в Охотском море без какой-либо пользы. Студёное море выморозило внутренности подлодки, изо рта матросов выходил пар, а лейтенант-коммандер Гаррисон пребывал в препоганом расположении духа. Что и говорить позиция для лодки была исключительно выгодной, главные силы японского флота находились в южных районах Тихого океана, а здесь мог высунуться в море лишь хлам под названием «вооруженный транспорт», суливший лодке легкую добычу и почести капитану, но японский металлолом решительно отказывался появляться на горизонте. Скуку и раздражение капитана прервал радостный вопль вахтенного офицера.

– Сэр, вижу транспорт противника!

– Где он?! – Гаррисон порывисто прильнул к перископу. – Ага, вижу транспорт, идет в одиночестве, видно местный японский каботажник, у косоглазых уже не осталось сил давать конвой всем судам местного значения, – на фоне закатного солнца обозначился чёткий силуэт.

– Сэр, у него нет опознавательных огней, значит японец, правда, я не вижу флага.

– Кто, тут ещё может быть, – уверенно сказал Гаррисон.

– Рассчитать атаку, сэр.

– Начинай, а то не дай Бог ускользнёт.

– Да чего там считать идут прямо без противолодочного зигзага, цель как на полигоне, готово, сэр.

– Носовыми аппаратами, залп!

И медленно потянулись секунды ожидания. Вскоре раздался один взрыв, и американская лодка всплыла, чтобы насладиться победой. Капитан и вахтенный увидели мельтешащих людей, спускающих шлюпки, пожар танкера и могли торжествовать, но флаг, который они увидели в бинокль и экспрессивные выражения, далеко разносившиеся над водной поверхностью, навели их на мысли далёкие от победного торжества.

– Капитан, сэр это русские, – пролепетал вахтенный офицер.

– Сам вижу, быстрое погружение.

– Но, сэр им нужна помощь, они союзники.

– Ныряем, дурак, а то потом, будет проблем и нам, и дипломатам в Вашингтоне.

Уже на спасительной глубине Гаррисон сказал вахтенному офицеру.

– Не пишите в судовой журнал сведения об успешной атаке. Зафиксируйте залп носовыми торпедами и промах.

– Но, сэр, это против правил.

– Правила во время боевого похода устанавливает капитан корабля, а нам ни к чему лишние осложнения с русскими.

Случившееся, кажется невероятной историей, если бы не достоверные факты обнародованные буквально недавно. На основе архивных данных и американских источников стало известно невероятное: транспорты «Кола» (да, та самая «Кола») и «Ильмень» были потоплены американской подводной лодкой «Софиш» (командир лейтенант-коммандер Сэндс), рыболовный сейнер «№ 20» 9 июля 1943 г. утонул из-за артиллерийского огня подводной лодки «Пермит» (командир лейтенант-коммандер Чэйпл), транспорт «Объ» погиб 6 июля 1944 г. от торпедной атаки подводной лодки «Санфиш» (командир лейтенант-коммандер Шибли), транспорт «Трансбалт» 13 июня 1945 г. был потоплен двумя торпедами подводной лодки «Спейдфиш» (командир коммандер Гермерсхаузен). Ошибались американцы не только на трассах ленд-лиза, например, 1 мая 1942 г. в Восточно-Китайском море пароход «Ангарский» пустила на дно американская подводная лодка «Гренадир».

Американские же подводники действовали на Тихом океане под своим известным лихим девизом: «Топи их всех!», зачастую не заботясь ни о судах своих союзников по антигитлеровской коалиции, ни о спасении команд. Что касается, в частности, советских судов «Кола» и «Ильмень», то вице-адмирал США Ч. Локвуд с долей сожаления признался в следующем: «В результате тщательной проверки выяснилось, что судно действительно оказалось несчастной жертвой торпед, выпущенных «Софиш». Но всего ужаснее было, то что следующей же ночью подводная лодка «Софиш» отправило на дно другое судно, которым, по-видимому, был русский транспорт «Кола», который, как стало известно, был потоплен в то время… Получалось так, что к 15 января 1942 г. пролив Лаперуза сковало льдом, и русские воспользовались морским путем через Цусимский пролив и пролив Ван-Димена, не поставив нас в известность. Ходовые огни на обоих судах, очевидно, горели вполсилы. «Софиш» атаковала «Ильмень» на рассвете, а предполагаемое русское судно «Кола» – при ярком свете луны, поэтому в обоих случаях она шла под перископом и не могла различить тусклых отличительных огней».

В Советском Союзе после Великой Отечественной войны неоднократно приводилась общая сумма убытков от японского разбоя против торговых судов достигающая 637 млн. рублей. Интересно, какая часть этих денег легла на совесть союзников.

После инцидента с транспортами «Кола» и «Ильмень» советская сторона стала информировать Вашингтон через американского генерального консула во Владивостоке, как об основных маршрутах, так и о передвижении отдельных судов, а с течением времени применять и специальные опознавательные знаки. Однако все перечисленные меры не слишком помогли в будущем. Приходиться признать, что от союзников советский гражданский флот на Тихом океане понес куда больше потерь, чем от Японии, с которой собирался в скором времени вступить в войну. Случайность самих потерь от американских подводных лодок тоже вызывает некоторые сомнения, так как не исключена вероятность, что США хотели спровоцировать вступление СССР в войну против Японии раньше оговоренного срока. Кстати, в августе 1945 г. перед началом военных операций советского Тихоокеанского флота ВВС США закидали подступы к корейским портам, куда высаживались наши десанты морскими минами. Конечно, объяснение нашлось в отсутствии координации союзных штабов. Но вызывают удивления два момента. В первую очередь, что это за штабы не могущие договориться о совместной войне? Ну и второе, наверное, главное, почему наши союзники, несмотря на высказанные соболезнования, с завидным упорством вредили СССР на Тихом океане? Как говориться с такими друзьями, враги без надобности.

………………………………………………

Морякам «Белоруссии» высокие проблемы политики и её тайные течения были неизвестны. Они радовались, что прошли Лаперузов пролив и готовились к встрече с Сан-Франциско. Экипаж транспорта даже не успел заметить след торпеды на водной поверхности. Просто нос судна моментально вспыхнул и окутался пламенем, в котором исчезли два краснофлотца, стоявшие у кормовой пушки. Капитан Кондратьев не растерялся, он понял, что «Белоруссии» остались считанные минуты, и приказал спускать шлюпки. Перегруженные шлюпки с трудом выгребали от транспорта.

– Глянь, Кондратьич, подлодка, – дернул капитана за рукав всё ещё находившийся в шоке от пережитого Почерин.

– С каких пор, я тебе Кондратьич, – машинально огрызнулся капитан на давно знакомую ему кличку.

– Смотри, погружаются, – не верил своим глазам Почерин.

– Ну, и что тебя удивляет, потопили нас японцы, теперь сматываются, – огрызнулся Кондратьев.

– Капитан, ребята! – раздался полный отчаянья выкрик Петровичев.

То, что увидели моряки, запоминается на всю жизнь. Вторая шлюпка, где находились одиннадцатью моряков с транспорта, ударилась о борт тонувшего судна, опрокинулась, и ее затянуло в водоворот. Несколько предсмертных воплей, свернувшаяся водная воронка и тишина над сумеречным холодным морем.

– Что-то, у нас тесно, – после долгого молчания, подал голос Почерин.

– Заткнись, счастливчик, без тебя тошно,– вызверился на кочегара радист транспорта.

– Это почему же, счастливчик, стою в шлюпке посредине моря, – вступил в свой любимый спор кочегар.

– Потому, что в машинном отделении была не твоя смена с Петровичевым, а там как раз при попадании торпеды двое накрылись, в шлюпку нужную опять же сел. Так, что везучий ты, чёрт, – объяснил радист.

– Разговоры! Пересчитаться, доложить о тёплых вещах, продуктах, наличии воды в шлюпке, – снова взял бразды правления в свои руки капитан.

Итог подсчётов был неутешительным. В шлюпке буквально стояло 35 человек, тёплых вещей практически не было, а те которые сохранились в суматохе погрузки в шлюпку, насквозь промокли, ощущалась острая нехватка пресной воды. Вот так, стоя, замерзая, экономя каждый глоток воды, по студёному морю, остаткам экипажа «Белоруссии» надо было добраться до кромки ненадёжного льда, а затем до настоящего берега.

Наступил месяц март 1944 г. в котором советские войска вышли к довоенной границе на реке Прут, вермахт оккупировал Венгрию, в Греции создали «Комитет национального освобождения», во Франции все политические силы окончательно объединились под знаменем Сопротивления, японские войска начали наступление в Центральном и Южном Китае, а в далёкой Аргентине новое правительство Фарреля – Перрона приняло закон о роспуске всех политических партий.

А, вы можете представить себе температуру воды Охотского моря, замерзающего у берегов на многие километры, в марте месяце? В лучшем случае, + 2° С. Участники полярных конвоев неоднократно писали в мемуарах, что человек умирает в такой воде меньше чем за 10 минут. У него просто сердце не выдерживает переохлаждения. Даже краткое пребывание в ледяной купели грозит пожизненной инвалидностью, а отделавшийся воспалением лёгких может считать, что он отмечен особым вниманием Фортуны.

Теперь давайте втиснемся в узкую шлюпку, где придётся, скорее всего, стоять без возможности поменять положение тела несколько часов. За еле возвышающимся над водой из-за перегрузки бортом смертельно опасная вода, тело сковывает холод и оцепенение, двигаться нельзя, так как можно опрокинуть судёнышко и принести смерть себе и товарищам. Вам ещё повезёт, если настанет очередь грести или вычерпывать воду для того, чтобы разогнать кровь по телу. Добавим к этому несколько глотков пресной воды в день.

В последнее время на российском телевидении очень модно стало создавать передачи по образу и подобию «Последнего героя», где звезды и звездочки разной величины якобы преодолевая невероятные трудности, боролись с дикой природой. Интересно, как бы доморощенные любители экстремальных удовольствий повели себя в описанных условиях.

Причём учтите, хоронить вас никто не будет, просто выкинуть за борт шлюпки, чем освободят жизненно необходимое пространство для тех, кто ещё надеется достигнуть ледяных полей. Не будем осуждать за такой варварский с точки зрения цивилизованного человека поступок моряков «Белоруссии» им хотелось по-настоящему «Остаться в живых!», как утверждают рекламные ролики современных телепередач. И вряд ли стоит удивляться, что когда через несколько суток плавания на горизонте показалась кромка льда, со слабыми очертаниями берега вдали под командованием капитана Кондратьева осталась лишь половина людей из спасшихся на шлюпке.

– Всё теперь мы дома, – радостно воскликнул Петровичев.

– Сейчас, прибыли, ты дойди до берега, – пессимистически высказался Почерин.

– Ты, только всё в чёрном свете видишь, ведь дойдем, а товарищ капитан? – с надеждой спросил Петровичев.

– Кто-нибудь ребятки обязательно дойдёт, что делать пошли, – еле слышным голосом ответил Кондратьев.

У моряков началась вторая и наиболее сложная часть пути. Ещё в конце XIXв. Гидрографическое управление морского министерства России в аннотации к своим картам отмечало, что у берегов Охотское море не замерзает сплошь, остаются обширные полыньи. Двадцать дней моряки шли по тонкому ненадёжному льду, умирая от голода и холода. Опять было негде хоронить умерших, надо было просто из последних сил двигаться вперёд, к узкой полоске суши, казалось, становившейся с каждым часом пути всё дальше и дальше. Экипаж таял на глазах, в неожиданно вскрывшейся полынье утонул капитан Кондратьев, и его команда даже не успела заметить, как это произошло. К берегу добрались только двое – кочегары Почерин и Петровичев, два здоровых тридцатилетних парня, превратившихся в два ходячих скелета, одетых в невообразимые лохмотья. Однако им ещё шесть суток предстояло блуждать в поисках человеческого жилья по неизвестной им земле, которой был остров Итуруп.

Все испытания, выпавшие на долю потерпевших крушение не фантазия автора, а настоящая история, более страшная, чем выдуманные трагедии. Иногда в жизни происходит так, что писатели мистических романов не могут представить себе даже в самых смелых мечтах. Студёное море отпустило из своих смертельных объятий только двоих моряков «Белоруссии».

………………………………………………

Остров Итуруп, находиться на юге Курильской гряды. 7 февраля 1855 г. в период Крымской войны Симодский русско-японский договор о мире и дружбе отдал остров Японии. Хотя, первыми Итуруп освоили русские землепроходцы, создавшие в этих Богом забытых местах свои поселения. Затем по трактату от 7 мая 1875 г., японцам достались все Курилы в обмен на землю Карафуто, так наши восточные соседи называли Сахалин, где мудрое российское правительство решило устроить каторгу, ставшую настоящим пугалом для уголовного и революционного мира государства. После русско-японской 1904 – 1905 гг. Японской Империя, присоединила к своим владениям ещё и Южный Сахалин, что вынуждено было признать после интервенции в 1925 г. молодое, неокрепшее советское государство.

Природа Итурупа сурово встретила моряков. Гористая местность, покрытая густыми зарослями бамбука и тростника, которые изредка разрезались грунтовыми и проселочными дорогами. Скалистые, обрывистые, нередко переходящие в отвесные стены большой высоты берега, с малым количеством удобных гаваней, создают картины первобытного хаоса. Частые туманы, многочисленные рифы и скалы, ограниченное количество якорных стоянок, сильные течения в проливах, достигающие 25 – 27 узлов. К этому добавим несколько рыбацких деревень. Как видим, не очень-то активно японцы освоили остров, хозяйничая на нём уже 90 лет. Вот, каким был остров Итуруп в то время. Глушь, да и только!

Однако выгодное географическое положение Курильских островов позволяло японцам контролировать выход советских кораблей в океан и создавать здесь плацдарм для агрессии против СССР. К августу 1945 г. на Курильской гряде было оборудованы аэродромы и военно-морская база. На островах Шумшу и Парамушир – в непосредственной близости от Камчатки, разместились сильные гарнизоны. Не такая уж и глушь!

………………………………………………

Блеклым мартовским утром старик-рыбак из маленькой японской деревушки, приметил медленно бредущих по узкой полоске между морем и скалами странных, полностью измождённых людей.

– Что, отец советских моряков не видел? – пошутил, перед тем как провалиться в голодный обморок Почерин.

Борьба со стихией закончилась, осталось победить самого страшного врага – человека, и добраться домой.

Глава 3

Путь домой

В повседневной жизни существует масса стереотипов. Например, мы все знаем, что восточные люди вежливые и улыбчивые. Отсюда, приходит мысль о их незлобном и приветливом нраве. Так, вот на самом деле первое впечатление весьма обманчиво.

Жестокая и коварная японская природа, данная человеку как бы назло, наложила неизгладимый отпечаток на черты характера населения. В Японии шесть седьмых территории не может быть использовано в хозяйственных целях. В стране ежегодно происходит в среднем около четырех тысяч землетрясений, а безжалостные тайфуны, цунами и наводнения постоянно производят опустошительные разрушения. Все это, бесспорно, способствует выработке мужества, самообладания, терпения и других положительных национальных качеств.

Япония несколько веков проводила политику самоизоляции, что наряду с ее островным положением привело к формированию однородного этноса, по-своему интересного и довольно самобытного.

В условиях Японии одинокий человек был обречен. Он не мог в одиночку бороться с суровой природой, победить которую можно только сообща. Лишь земледельческие общины были в силах выполнять огромный объем работы по сооружению и поддержанию в порядке дамб, каналов, оросительной системы. Японская деревенская община представляет собой микромодель общества. Она замкнута, обособлена, подозрительно и даже враждебно настроена к чужакам. В ней вырабатывается и постоянно воспроизводится общинное сознание, феодальный образ мышления. Японец всегда видит себя в семье, рядом с соседями, в общине в целом. Он не представляет своей жизни без нее. Самое большое наказание для него – оказаться в чужом мире вне родной и знакомой обстановки.

Авторитет общины огромен: она не допускает праздности, нивелирует возвысившуюся индивидуальность до среднего уровня, делит на всех членов и общие трудности, и потери, и общие радости, удачи и везение. Именно с общинным сознанием связана японская традиция называть сначала фамилию, а затем имя. Японец прежде указывает свою семью и лишь после нее себя, ее члена.

В силу своих национальных особенностей и врожденного недоверия к чужакам жители маленькой рыбацкой деревушки, просто не могли оказать кочегарам радушного приёма. Старик Акира, прибежал к своим соседям с вестью, о том, что с моря пришли два русских шпиона. Рыбаки, заломили морякам руки, и заперли их в холодные сараи, находившиеся на разных концах деревни.

– Прощай, друг может, и не свидимся, – успел прошептать приятелю Почерин.

Сельский староста рассудил, что много кормить врагов великого микадо ни к чему и перевязывать их раны тоже не стоит, погибнут, значит, такова их судьба. Лёгкая рыболовецкая кавасаки поплыла на остров Шумшу, чтобы доложить о поимке русских шпионов, а рыбаки стали готовиться к приёмы «господ офицеров», которые, безусловно, должны были отреагировать на столь неординарное происшествие. Для Петровичева с Почериным мудрость сельского старосты означала ещё одну неделю существования между жизнью и смертью.

В начале апреле 1944 г. для жителей всеми забытого рыбацкого посёлка произошло знаменательное событие. На отправленной, на Шумшу кавасаке прибыли три японские офицера с переводчиками. Староста лично водил гостей по своим убогим владениям и неустанно рассказывал им героические саги о трудностях задержания русских шпионов, где себе скромно отводил главную роль.

Однако капитан Нагано Минору не особенно вникал в опасные приключения старосты.

– Приведи, первого пленного, – последовал резкий приказ.

Пока извлечённый из темного сарая, обессиленный Почерин, осознавал, что находиться в освещённой комнате, забитой какими-то людьми в форме переводчик начал задавать каверзные вопросы.

– С какой разведывательной целью прибыли на Итуруп?

– Мы, после крушения с транспорта, – с трудом соображая, отвечал кочегар.

– Давно, служите в НКВД?

– Я, моряк с транспорта.

– Сколько человек в вашей группе.

– Нас двое, мы ели спаслись, дайте присесть.

– В каком районе, вас высадила подводная лодка?

– Мы сначала на шлюпке шли, потом по льду, да по острову.

После первых ответов, Нагано Минору стало ясно, что перед ним опытный шпион. Голодный, исхудавший, пойманный, фактически разоблачённый русский продолжал отпираться. С убийственной самурайской вежливостью капитан сказал переводчику.

– Передайте, русскому я уважаю в нём дух самурая и прошу извинить меня за то, что вынужден перейти к форсированным методам допроса.

Подойдя вплотную к кочегару, капитан неуловимым движением одного пальца вызвал в его теле острый приступ боли, в три погибели скорчивший моряка.

– Доведите до сведения русского шпиона, что я только начал, а дальше будет хуже, спокойным голосом невозмутимого Будды вещал самурай.

Между прочим, был уже апрель 1944 г., в Италии образовали правительство Национального единства, в Китае начался VIII съезд коммунистической партии, английское правительство ввело закон об уголовной ответственности за принуждение или призыв к стачке, а в далёкой Аргентине используя правительство Фарреля – Перрона военная организация «Группа объединенных офицеров» усиливала своё политическое влияние.

У Петровичева с Почериным наступили тяжёлые времена, намного хуже той поры, когда они боролись со стихией, им предстояло знакомство с древним воинским искусством самураев, как раз с той его частью, которую полностью посвятили способам извлечения информации из несговорчивых пленников. Допрашивали кочегаров отдельно, так что видели они друг друга в бессознательном состоянии. Интересно, сколько могут люди продержаться на допросах после всех испытаний посланных стихией, оказалось долго, невероятно долго – 40 суток.

Возникает резонный вопрос, а было ли неловко японским офицерам применять форсированные методы допроса к полуживым людям? Ответ, состоит в том, что мы слишком плохо знаем своих восточных соседей.

Издревле неписаный моральный кодекс самураев, их идеалы и стремления обозначались термином «бусидо» (буквально «путь воина»). В древней Японии словом «буси» (или «букэ») называли человека меча и учености, а также в целом сословие воинов. В Х веке появился другой термин – «самурай», которым обозначали профессиональных солдат невысокого звания. Кодекс «бусидо» идеализировал исключительность самурайства. Не будучи по большому счету этической системой, он не устанавливал каких-либо стандартов и норм поведения, безразлично относился к верованиям и ценностям. И синтоизм, и буддизм во многом способствовали и способствуют тому, что в японском обществе уход из жизни по собственной инициативе не осуждается. Более того, традиция самоубийства возведена здесь в ранг социальной ценности.

Европейцы, особенно в западных странах, часто употребляют выражение «предел человеческих возможностей». Для самураев и солдат японской армии времен второй мировой войны подобная фраза была бессмысленна, т.к. они полагали, что каждый может собрать силу воли и достичь невозможного. С этой точки зрения самурай никогда не отказывался от приказа по причине невозможности его выполнения. Он должен был атаковать, даже если не хватало сил и вооружения.

Именно, кодекс «бусидо», принятый за идеологическую основу отцом японской армии военным министром Ямагато Аритомо с момента появления Японии на мировой арене, как агрессивного государства, наложил глубокий отпечаток на японскую армию ХХ века.

Ещё в начальной школе японским детям внушался при посредстве правительственных учебников миф о божественном происхождении династии, исходящей от потомков богини солнца Аматерасу, причем ни со стороны преподавательского состава, ни со стороны учащихся не допускалось сколько-нибудь критического отношения к этому вопросу, даже поощрялось приспособление всякого рода легенд для уточнения и укрепления такого перевёрнутого представления о мире. Верноподданнические чувства и любовь к родине развивались путём специального изучения истории национальных героев и восхваления Японии – лучшей страны в мире, – как по своим географическим свойствам, так и по народным добродетелям и национальным качествам японца. Средняя, а тем более военная школа продолжали воспитание молодежи в этом же направлении. В то же время в гражданских школах внушалась мысль, что армия является неотделимой, составной частью народа, что успехи войск зависят от морального уровня самого народа и, следовательно, всякий японец должен считать себя заинтересованным в подготовке и состоянии вооруженных сил страны, равно как и в подготовке лично себя для будущей своей военной службы.

Процесс подготовки будущих японских офицеров в военной академии был невероятно изматывающим. Переполненные казармы, не отапливаемые помещения, плохое питание – все это больше напоминало тюрьму, чем учебное заведение. И при этом интенсивные и напряженные занятия, по времени почти в три раза превышающие учебные программы в школах Запада. Кадеты изучали историю, географию, математику, логику, черчение, иностранные языки. Но, прежде всего, они должны были хорошо усвоить кодекс «бусидо» или волю, не знающую поражений. За малейшие проступки их подвергали физическим наказаниям, а провалы на экзаменах настолько часто приводили к самоубийствам, что результаты их сдачи стали держать в секрете.

Военная академия напоминала остров – настолько ее жизнь была изолирована от внешнего мира. Жесточайшая цензура, специальная пропаганда, отсутствие личного времени – все это походило на заточение и служило средством формирования членов особой касты, называемой «японское офицерство».

Наследники самураев воспитывались в духе крайнего национализма, надменности и высокомерия по отношению к другим народам и их армиям. Для японских офицеров считалось зазорным изучать организацию военного дела в Соединенных Штатах, Советском Союзе и других странах. Японские офицеры старались не выделяться из общей солдатской массы. Форма офицеров, даже генералов и фельдмаршалов, была невыразительной и во многом напоминала форму рядового солдата. Рацион солдата и рацион командующего японской армией были одинаковы и ничем не отличались.

При этом старшие офицеры были абсолютными тиранами. Их главная навязчивая идея состояла в том, чтобы терроризировать солдат новобранцев, то есть нас. За шесть месяцев чрезвычайно жестокой подготовки они превращали каждого из новобранцев в человеческий скот. Солдаты никогда не смели оспаривать приказы, подвергать сомнению авторитет командира, делать что-либо другое помимо незамедлительного выполнения команд. Фактически люди превращались в автоматы, повиновавшиеся, не раздумывая. За любую незначительную провинность, следовали жестокие наказания. Смерть солдата от непосильных физических нагрузок была самым обыденным явлением и считалась честью для его семьи.

Правда, действительность, иногда отличается от образа самурая созданного и успешно растиражированного современным кинематографом, который предстаёт с экрана воином высоких моральных достоинств и благородства. Не подходят, наши европейские мерки к азиатским реалиям.

На стороне Петровичева и Почерина было разве, что желание капитана Нагано Минору, передать начальству русских шпионов живыми, а не мёртвые. Ведь вина кочегаров в глазах самурая была неоспорима, но если даже после пыток шпионы не признаются, то всё равно вернее можно рассчитывать на награду, если предоставить начальству доказательства своего служебного рвения. Так, что после того как советские моряки неоднократно перешагнули европейский «предел человеческих возможностей», перемахнуть через который могли, по мнению самураев, только истинные поклонники кодекса «бусидо». Капитан не без уважения изрёк.

– Мы, вас отправляем на остров Хоккайдо, надеюсь, вы осознаете всю глубину, ваших заблуждений, и покаетесь перед божественным микадо.

Вооружённый транспорт «Тайото-Мару», который буквально через год потопит советская подводная лодка «Л – 12», подобрал пленных кочегаров и доставил их в порт Хакодатэ, где пленников уже поджидали чины военной полиции. Собственно был уже июнь месяц, пошёл четвёртый месяц скитаний советских моряков.

В этом первом летнем месяце 1944 г. союзники СССР по антигитлеровской коалиции наконец-то открыли второй фронт в Северной Франции и одновременно заняли Рим, советские войска освободили от германских войск Крымский полуостров, немцы самолётами-снарядами, прообраз современных ракет, «ФАУ – 1» впервые в мировой истории обстреляли Лондон, американцы начали операцию по освобождению от японцев Марианских островов, а в далёкой Аргентине продолжались мирные демонстрации сторонников конституционного режима.

Начальник тюрьмы не в пример японским офицерам с гарнизона Курильских остров обращался с кочегарами крайне вежливо. По сравнению с другими заключёнными, их водили чаще гулять и даже сносно кормили. Петровичев и Почерин удивились отсутствию допросов и пыток, к которым уже мысленно приготовились. На этом сюрпризы не закончились, не прошло и двух недель заключения, как начальник тюрьмы вежливо сообщил кочегарам.

– Вам, разрешено свидание с советским консулом.

И, консул прибыл, Петровичев и Почерин, никак не могли поверить своему счастью, когда увидели молодого дипломата, говорившего на родном языке.

– Ребята, судя по предоставленным мне японской стороной материалам, вы с танкера «Белоруссия». Где, вас затопили?

– В Охотском море, товарищ консул, – откликнулся Почерин.

– Кроме вас выжившие, есть?

– Никак нет, похоже, кроме нас никого, товарищ консул, – по военному ответил Петровичев.

– Что было на Итурупе?

– Били, жрать не давали, говорили, что шпионы, – с озлоблением в голосе сказал Почерин.

– Ну, всё плохое для вас закончилось. Собирайтесь домой, – улыбнулся консул.

– Это как? – не поверил своим ушам Почерин.

– А вот так! Японцам с нами теперь очень дружить надо, на Тихом океане у них дела плохие, вот они и стараются не злить нас, если только исподтишка судно торговое утопить, когда никто не видит, да моряков наших выживших истязать, это они могут, а на официальном уровне одна вежливость и дружелюбие. Ведь, у вас претензий к начальнику тюрьмы никаких нет?

– Да, вроде нет, – отреагировал Почерин.

– Вот, видите!

Дипломат был совершенно прав. Перемена в настроениях японцев была замечена сразу после Сталинградской битвы. Газета «Джапен Таймс энд Адвертайзер» ещё 12 марта 1942 г. опубликовала её под экстравагантным заголовком «Сталин тоже хитрый», утверждавшую, что англо-американские страны, конечно, могут попытаться втянуть Советский Союз в войну с Японией, но Иосиф Сталин не такой человек, который согласится таскать каштаны из огня. После чего, отзывы о русских в японских газетах стали исключительно восторженно. В некотором роде возникла парадоксальная ситуация, когда японская пресса одновременно восхваляла мудрость Гитлера и Сталина. Вот такие, шутки иногда выкидывают с государственной идеологией интересы политики. В 1943 г. впервые за несколько десятилетий японские браконьеры прекратили свой традиционный хищнический промысел в советских водах. Годом позже японцы хотели серьёзно поделиться с СССР доходами от концессий на Северном Сахалине, а летом 1945 г. вполне не против были уже пойти на территориальные уступки. Японская сговорчивость росла прямо пропорционально успехам Красной Армии на западном фронте и поражениям японских войск на тихоокеанском театре. Вот, и давайте порассуждаем после этого о демократических ценностях, ничего в мире с первобытно-общинной эпохи не изменилось. Кто сильный, тот и прав! Ну, а ярлыки слабой стороне можно присваивать сколько угодно, всё равно весь остальной мир, веря в непоколебимую мощь армии и флота победителя, примет их с большим почтением, и даже посочувствует, разделив нелёгкую моральную ответственность в уничтожении негодяев.

В общем, кочегары оказались в Хакодатэ в исключительно удачное для себя время, когда Япония только тайно могла вредить северному соседу, а открыто была вынуждена демонстрировать искрение дружеские чувства.

Через несколько дней после беседы с консулом транспорт «Дальневосточного управления морфлота» «Франц Меринг» входил в бухту Золотой Рог.

– Гляди, друг мы дома, слава Богу! – восторженно кричал Петровичев.

– Сейчас, тебе покажут дома! – как всегда, мрачно посулил Почерин.

– Да, хватит, столько пережили, мы же герои, может, наградят ещё, – не унимался Петровичев.

Почерин предпочёл отмолчаться. На причале Владивостока их уже поджидали трое в форме, вызывавшей у обывателей города не скрываемый ужас. Старший из них не замедлил представиться.

– Следователь НКВД Орлов. У нас к вам несколько вопросов о пребывании на территории Японии. Пройдёмте, товарищи!

– Вот, теперь точно понимаю, домой вернулись! – ухмыльнулся Почерин.

Моряки оказались во Владивостоке в июле 1944 г.: советские войска вступили в город Вильнюс, союзники развернули широкомасштабное наступление в Северной Франции, в Японии сменилось очередное милитаристическое правительство, поклявшееся вести войну до победного конца, немецкий полковник Штауфенберг организовал неудачное покушение на Гитлера, а в далёкой Аргентине коммунистическая партия вышла из подполья и начала активную общественную деятельность. Мир готовился сбросить фашизм, люди жили и надеялись на лучшее. Даже в колониальном и всегда зависимом африканском Тунисе набирали силу «Провинциальные советы», боровшиеся за права граждан.

И всё это не касалось героев-кочегаров, победивших стихию и выживших в японском плену, их ждали подозрение и позор на Родине. До забвенья их имён, поступков, стремления вернуться домой, оставалось совсем немного.

………………………………………………

После Второй мировой войны во Владивостоке поставят памятник погибшим судам дальневосточного бассейна, где будет выбито и название военного транспорта «Белоруссия». Если у нас ставят памятники, то коллективные, отсюда, столько по России разбросано безымянных братских могил. О том, что «Белоруссию» потопили наши союзники, мы бы никогда не узнали, если бы не мемуары американских офицеров-подводников.

Понравилась публикация?
/
нет
Подписаться
Донаты ₽
Mihall65
Подписчиков 756
вчера, 17:06
РейтингРейтингРейтингРейтингРейтинг297.7к
США не может прояснить свою историю о предупреждении Москвы о возможной террористической атаки,...
Подробнее
Неинтересно
0
4
Лилия Лунина
Подписчиков 742
вчера, 22:00
РейтингРейтингРейтингРейтингРейтинг277.1к
Войну в Ираке начали не американцы, не США. Развязали её два конкретных плохих ...
Подробнее
Неинтересно
0
0
Татьяна
Подписчиков 284
вчера, 21:07
РейтингРейтингРейтингРейтингРейтинг289.1к
Трёх метров вполне достаточно: Японский ролик, который должен доказать, что современному ...
Подробнее
Неинтересно
01:01
Поделитесь этим видео
0
1
Климашевская Ирина Владимировна
Подписчиков 669
вчера, 19:37
РейтингРейтингРейтингРейтингРейтинг1.4М
Подробнее
Неинтересно
00:28
Поделитесь этим видео
0
1
Климашевская Ирина Владимировна
Подписчиков 669
вчера, 19:34
РейтингРейтингРейтингРейтингРейтинг1.4М
Подробнее
Неинтересно
00:15
Поделитесь этим видео
0
0