Стрелецкий дозор у Ильинских ворот в старой Москве. Рябушкин А. П. репродукция
21 июня 1547 года в Москве произошло событие, о котором один из его свидетелей оставил следующую запись: «Вошёл страх в душу мою и трепет в кости мои, смирился дух мой, умилился я и познал свои согрешения». Свидетеля звали Иваном. Род занятий – Государь, Царь и Великий князь всея Руси. Прозвище «Грозный» он получит потом. Летом 1547 г. грозным было лишь одно – то самое событие. Великий пожар Московский.
Когда хотят сказать о том, что маленькие, незаметные причины могут повлечь за собой грандиозные последствия, пользуются старинной русской поговоркой: «От копеечной свечи Москва сгорела». В данном случае она уместна даже не на сто, а на все триста процентов.
От копеечной свечи
Во-первых, точное совпадение в «маленькой причине». Летописный сборник, составленный со слов очевидцев, рассказывает о начале одного из самых жутких пожаров так: «Загореся за городом на посаде на Острову (в районе нынешней Библиотеки Ленина) в монастыре церковь от свечи. И учало горети на все стороны».
Во-вторых, масштаб жертв и разрушений. Тот же летописец, начав было перечислять объекты, куда перекинулся огонь, явно понимает, что одни только названия улиц и церквей займут непозволительно много места. Поэтому говорит в стиле газетной передовицы: «Прочо же вкратце скажем – весь град выгоре. За градом же посад выгоре мало не весь. Не видно иного ничего же, токмо дым и земля и трупие мёртвых многолежаще».
О том, почему, собственно, банальный пожар, каких в Москве бывало по нескольку за год, в этот раз превратился в стихийное бедствие, летописец обходит молчанием. Правда, замечает, как бы вскользь, один любопытный момент: «Каменное строение выгореша изнутри, стрельницу же града розорва зелием».
Какую именно «стрельницу», то есть башню, и каким «зелием» разорвало, не говорится, поэтому придётся уточнить. Имелась в виду Первая Безымянная башня Московского Кремля. Она имеет ещё одно название – Пороховая. Неудивительно, что её разнесло вдребезги: «Розорва стрельницу и размета кирпичие по берегу рекы Москвы и в реку».
Порох для Казани
В масштабах жертв и разрушений отчасти был повинен сам царь Иван. Дело в том, что «розорва» не только одну башню Московского Кремля. Взрывы пороховых складов возникали во время пожара тот там, то тут, добавляя в общую картину бедствия совсем уже адские краски. Вот как об этом пишет Николай Карамзин: «Огонь лился рекою, и скоро вспыхнул Кремль, Китай-город, Большой посад... Треск огня и вопль людей от времени до времени был заглушаем взрывами пороха, хранившегося в Кремле и других частях города».
Вина же Ивана состояла в том, что в стратегическом планировании были допущены некоторые недочёты логистики. А также нарушена техника безопасности. Весь этот порох предназначался для разрушения укреплений совсем другого города – Казани. Подготовка к походу на Волгу велась долго и кропотливо. «Селитряной» повинностью были обложены не только тяглые прослойки населения – крестьяне и посадский люд, с которых брали «по пуду пороха от 20 дворов, чей двор ни буди». Но и Церковь, что не лезло уже ни в какие ворота. Правда, со священнослужителей брали меньше: «А с каждых шести попов по две гривенки зелья».
Оно бы и ничего, но все эти пуды и гривенки стекались в Москву, откуда планировали начать полное и окончательное завоевание и покорение Казани. Если бы не пожар, оно могло бы состояться на несколько лет ранее. А так его пришлось отложить до 1552 г.
«Русские мушкетёры»
Возможно, и к лучшему. Здесь как раз и всплывает третье следствие той самой «копеечной свечи», с которой всё и началось. Для начала Иван IV усовершенствовал противопожарные меры. В частности, указал, чтобы в каждом московском дворе находился чан с водой для тушения пожаров и веники на длинных шестах, которые, смоченные в воде, помогали в тушении залетевших искр. Изменилась и городская планировка – теперь через каждые десять дворов велено было делать проулок для беспрепятственного доступа пожарных.
Правда, самих пожарных пока ещё предстояло завести. И в этом моменте сошлось сразу две больших стратегии. Мысль о том, что пора бы уже усовершенствовать и унифицировать военную систему, посещала ещё отца Ивана, Великого князя Василия III. Но пожар 1547 г. здорово подхлестнул усилия в этом направлении. Уже в 1550 г. появились стрелецкие полки. Регулярное войско – первое в России и одно из первых в Европе, где их называли «русские мушкетёры».
Считается, что это был серьёзный прорыв прежде всего в организации вооруженных сил, как таковых, позволивший Ивану Грозному долгое время побеждать на всех фронтах, а впоследствии минимизировать поражения в Ливонской войне. Всё так. Но не будем забывать и о том, что боевое крещение стрельцы прошли только в 1552 г. под стенами Казани. Проявили они себя в том деле отменно. А до этого их обязанностью было несение службы пожарной охраны Москвы. Иными словами, выводы из пожара 1547 г. молодой царь сделал правильные. И далекоидущие.
Источник
