Как выглядит самое жуткое место страны. Репортаж из зоны отчуждения

ссылка https://www.onliner.by/ фоторепортаж

Недавно в белорусской зоне отчуждения умер последний местный житель — 91-летний старик из деревни Тульговичи, который когда-то наотрез отказался мучиться в городе и остался наедине с пустотой. Теперь тридцатикилометровка вдохнула полной грудью и проказничает как может: душит стены лозой, пробивает крыши дождем, старит брошенные газеты и разбрасывает ветром игрушки. Пару недель назад ученые организовали конференцию и устроили экскурсию по территории Полесского заповедника, чтобы показать, как она осваивается и что там теперь есть. Мы же решили посмотреть на то, чего нет, и отправились в двухдневное путешествие по брошенным поселкам и деревням, время в которых замерло 31 год назад.

Зона отчуждения представляет собой территорию с радиусом 30 километров, наиболее пострадавшую от чернобыльской катастрофы. В некоторых районах Украины уровень радиации в этой зоне превышает допустимые нормы в десятки раз, однако это не останавливает туристов, которые считают это направление одним из самых экстремальных маршрутов в мире. В Беларуси также существует своя зона отчуждения, но доступ для посторонних ограничен: въезд возможен только по рабочим вопросам при наличии специального пропуска. Исключение для граждан Беларуси делается лишь раз в год — в день Радуницы, когда люди приезжают посетить могилы своих родственников.

Мы въезжаем через контрольно-пропускной пункт «Майдан», который охраняет Василий из Полесского заповедника. Показываем документы и пропуска, открываем багажник, и нас пропускают через колючую проволоку в глубь зоны. Когда-то здесь, в этих деревнях, жило 22 тысячи человек. Теперь же можно услышать, как скрипят и разрушаются крыши домов, а мопеды покрываются ржавчиной. Вдоль разбитой дороги дома постепенно разрушаются, а заборы исчезают.

В этих местах множество деревень: до аварии в белорусской зоне отчуждения насчитывалось 92 населённых пункта. Внешне они не отличаются друг от друга: повсюду стоят поспешно покинутые похожие дома.

Людей переселяли в спешке и суете. Многие считали, что вернутся домой через несколько дней или месяцев. Теперь полы в их домах покрыты застывшими куклами и брошенными игрушками. На стенах висят советские постановочные фотографии, в прихожих расставлена обувь, а в спальнях аккуратно сложена одежда. Фотографии и предметы быта позволяют легко представить, какая семья жила здесь раньше.

Разумеется, никаких ценных предметов не сохранилось: в девяностые годы мародеры активно хозяйничали здесь, несмотря на запрет на вывоз чего-либо из зараженной зоны.

Наш гид, орнитолог Валерий Юрко, тщательно исследовал территорию. Его не увлекает история, он постоянно говорит о животных.

— Я приехал в эту зону двенадцать лет назад, оставив университет в поисках лучшей зарплаты. Работаю вахтовым методом: две недели здесь, две — дома, в Минске. Таким образом, я провел в зоне шесть полных лет! Для ученого здесь настоящий рай: огромное разнообразие животных и редких птиц. Только не спрашивайте про мутантов! Их здесь нет! В последнее время… — с усмешкой добавляет орнитолог, наблюдая за реакцией собеседника. — Недавно мой сын показал мне в интернете, какие страшные истории рассказывают о зоне. Даже фотографии мутантов кто-то создает в фотошопе. Очень реалистично выглядят.

Поселок Погонное выделяется среди других деревень благодаря тому, что был одним из первых отселенных в стране. Это один из крупнейших населенных пунктов в радиусе 30 километров, который больше всего пострадал после взрыва. До аварии в нем проживало чуть более тысячи человек, а именно 421 семья. Погонное было центром совхоза «Победа социализма»..

С высоты вышки, которая возвышается на 40—50 метров, хорошо видны все эти здания. В ясный день с нее можно разглядеть даже реактор.

Из-за близости деревни к четвёртому реактору, который стал причиной трагедии, эвакуация началась в мае 1986 года. Сначала жителей Погонного переселили в соседние Кожушки, а затем и ещё дальше. Некоторые из переселенцев не смогли адаптироваться в новых условиях и жаловались на дискриминацию «детей Чернобыля» в других регионах. Однако им не позволили вернуться обратно: территорию окружили забором, а вокруг разместили милицейские и военные посты.

Недавно мой сын установил игру под названием S.T.A.L.K.E.R. Он позвал меня посмотреть, и я увидел на экране, что у одного из персонажей мои имя и фамилия — Валерий Юрко. Я подумал, что это совпадение. Но потом я присмотрелся к другим персонажам и понял, что это наши ребята из заповедника.

Люди испытывают интерес к этому месту. Их притягивает сюда. Меня — к животным, а других — за острыми ощущениями. Иностранцы покидают это место с широко раскрытыми глазами и в полном восторге. Я не могу этого понять, но у каждого свои предпочтения.

В этих местах обитает множество животных: можно встретить волков, лис, оленей, лосей, зубров, а иногда и медведя (если повезет или, наоборот, не повезет, в зависимости от его настроения). Однако одичавших собак здесь не наблюдается, хотя некоторые пользователи форумов утверждают, что на территории Беларуси, как и в Украине, существует около 40 пород собак.

По дороге в школу учёный предупредил, что даже в зданиях могут скрываться дикие животные, поэтому следует соблюдать осторожность. В школьных коридорах лучше не бегать, и хотя завуч не станет вас за это ругать, лучше всё же не рисковать.

Входим в обычную сельскую школу, сохранившую всю атмосферу той эпохи и выглядящую более аутентично, чем любой музей.

Время не пощадило дом: доски сгнили, рамы сломаны, окна выбиты. Это работа самого неумолимого разрушителя — времени.

На первом этаже можно увидеть портреты солдат, стенды с информацией, старые счеты и плакаты.

В классе установлены парты, на полках расставлены мензурки, в кабинете химии лежат чертежи и математические таблицы.

У входа в кабинет довоенной подготовки лежат несколько повреждённых противогазов, которые использовались для обучения школьников действиям в чрезвычайных ситуациях.

Здание наполнено множеством мелких деталей, каждая из которых повествует свою небольшую историю.

Смысл назначения зданий здесь очевиден: в ДК устремлен в будущее Ленин, в актовых залах на плакатах воспевается коммунизм, а в детских садах игрушки становятся частью земли, а горшки покрываются ржавчиной. Временами кажется, что все это не может быть одновременно поэтичным и трагичным, что это лишь декорации, созданные и искусно расставленные профессионалами из Голливуда для нового блокбастера. Однако на самом деле здесь оживает история.

Прогулка по территории Погонного может занять много времени. Деревья уже захватили крыши домов, а мох постепенно поглощает бетон. Сорняки, словно в отместку колхозам, захватывают сельскохозяйственные угодья. На ржавом гвозде висит плакат о светлом будущем, которое, вероятно, этот поселок не увидит в ближайшие два-три десятилетия из-за повышенного радиационного фона.

Из-за неравномерного распределения радиационных осадков некоторые участки оказались более загрязнёнными, чем другие. В Тульговичах, где до недавнего времени проживали люди, эвакуация началась только через пять лет после аварии. В других деревнях радиационный фон также превышал допустимые нормы. В результате, грибы здесь собирать не рекомендуется (или, по крайней мере, не употреблять их в пищу).

Наш домашний (не самый точный) прибор для измерения радиации в некоторых местах фиксирует уровень излучения в три раза выше, чем в квартире в Минске, а в других — почти такой же. Разумеется, доверять этому устройству следует с осторожностью.

Мы отправляемся вглубь зоны, где осенний пейзаж вызывает гнетущее чувство. Наш путь лежит к Красноселью — небольшой деревушке, расположенной на берегу Припяти. Хотя само по себе это место не примечательно, за холмами можно заметить паромный буксир, который, по-видимому, «укрылся» на суше, подальше от атомной электростанции.

Внутри лишь пустота и хлам. Лишь дождь, барабанящий по металлу, придаёт этому месту жизнь.

С вышки в Красноселье четвертый энергоблок должен был быть виден гораздо лучше, если бы не непрекращающийся дождь.

Эту деревню, как и Погонное, начали переселять в первую очередь — в мае. Однако уже на следующий день после катастрофы местные жители начали что-то подозревать, когда со стороны Чернобыля стали прибывать паромы с людьми.

За Красносельем начинаются Масаны, где находится научная станция. В маленьком домике здесь обитают два работника заповедника. Дом оснащён солнечными панелями, котлом и всем необходимым для жизни, а также двумя очаровательными собаками.

Ежедневно сотрудники, работающие вахтовым методом, проводят замеры и расчёты, результаты которых затем отправляются на материк. Эксперты исследуют влияние радиации на фауну, измеряют уровень накопленного излучения и проводят анализы.

Орнитолог Валерий объясняет, что радиация, проникшая в почву, по-разному влияет на птиц и животных в зависимости от их образа жизни и рациона. Одна птица, обитая в загрязнённой зоне, может не превысить допустимый уровень радиации за всю жизнь, если её рацион состоит из пищи, не контактирующей с заражённой землёй. Другая же, питаясь насекомыми, обитающими в верхнем слое почвы, рискует накопить опасное количество радиации за несколько лет. Этот вопрос требует тщательного изучения и понимания множества факторов.

Недавно мы приобрели лошадей для научных исследований в Масанах. Сегодня многие проекты реализуются на землях, которые ранее считались непригодными для использования. Однако полное освоение этих территорий займет много времени, поэтому они сохранят свою уникальную атмосферу и привлекательность еще на некоторое время.

Полесский государственный радиационно-экологический заповедник раскинулся на территории в 216 тысяч гектаров, и осмотреть его целиком представляется практически невозможным. Тем не менее, нам посчастливилось посетить еще одно удивительное место: на самой границе заповедника сохранилось место, которое возникло столь же загадочно, как и исчезло. О белорусском городе-призраке, не отмеченном на картах, вы сможете прочитать на Onliner.by уже на следующей неделе.

От редакции. Желаете поделиться необычной историей или рассказать о любопытных местах? Пишите на dm@onliner.by.