"Игра в кальмара"

Корейский сериал «Игра в кальмара» занял первое место в рейтинге Netflix, а также набрал 111 000 000 просмотров за 25 дней с момента выхода. О сериале говорят все, в том числе и в России – от ютьюбовских киноблогеров до депутатов Госдумы. Интересно, почему же так получилось?

Сериал сделан красиво, но прямо скажем, не хитро. В основе не самая новая история: мир изобилует людьми, оказавшимися в трудных и даже безвыходных ситуациях. Кто-то отсидел в тюрьме, а на воле его никто не ждет, кто-то сделал миллионные, но неудачные инвестиции, кто-то просто погряз в долгах, и патологическая бедность уже переходит в генетическую нищету.

Оказывается, и такие люди кому-то нужны. И какая-то невероятно могущественная и богатая организация собирает таких людей по всей Корее – не исключая и перебежчиков с севера этой страны – устраивает для них игры. Игры проходят на отдаленном и пустынном острове. Приз – больше 40 миллионов долларов, а все проигравшие тем или иным способом будут умерщвлены. В традициях азиатской жестокости умерщвлены они будут весьма жестоко, с вниманием к деталям.

Кому-то прострелят голову, кто-то упадет с большой высоты, кого-то зарежут. Остаться, как водится в рамках жанра, должен только один человек.

Сериал придуман замечательно в эстетическом смысле – кругом зловещая и от того очень привлекательная фактура. Игроков усыпляют газом, их окружают люди в малиновых комбинезонах и масках с рисунками, отсылающими нас к символике игровых приставок. Игровое поле находится на каких-то огромных островных просторах, вся техника выстроена с умением и размахом. Чего стоят одни гигантские платформы высотой с пятнадцатиэтажный дом, на которых противоборствующие команды играют в перетягивание каната. Перетягивание, понятно, заканчивается для одних победой, для других смертью.

В основе этого сериала, повторюсь, лежит чудовищная жестокость, которая, надо полагать, и привлекает зрителей. И жестокость эта заключается не только в мозгах на земле, простреленных грудинах и вскрытых трупах. Эта жестокость в самой смоделированной ситуации – будоражит-то именно она. А между тем, нам показывают ситуацию абсолютной и беспримесной свободы.

Мы привыкли думать, что свобода – это набор базовых прав, которые позволяют делать тот или иной выбор. Куда пойти, за кого проголосовать, что есть, что читать и даже что писать.

Но это ситуации для каждого из нас более-менее понятные и привычные. А вот героям «Игры в кальмара» даруется невообразимая свобода – полностью отказаться от всякой социализации и любых человеческих качеств. Оставить любые условности, которые мы привыкли считать нравственной основой человеческого поведения, позади, за пределами острова.

Уже изначально все герои – выдуманные и представленные, надо отметить, очень точно и разнообразно – в отправной точке путешествия находятся за пределами общества. Им никто не поможет: долги так велики, что их нельзя ни реструктурировать, ни списать. Эти герои не нужны никому, кроме того, кто соберется им мстить. А что толку в мести за долги? Еще один труп? Даже полиция интересуется должниками как-то вяло. Их будто не существует. Нет для них ни государственной программы банкротства, ни друзей, у которых можно взять в долг, ни недвижимости, ни возможности как-то отработать то, что задолжали. В чем их вина? В том, что набрали денег в долг? Так вся мировая экономика строится на понятии долга, любой бизнес нафарширован кредитами. Значит, герои просто оказались в ситуации, когда правила были не равны для всех, удача отвернулась, а за ней и вся жизнь. Это первый уровень свободы и даже безнаказанности: героев просто нет ни для страны, ни для общества.

На загадочный остров их привозят и тут же сообщают им, что вот здесь-то уж точно все равны. У всех одинаковые шансы выиграть многомиллиардный – в корейских вонах – приз. С этого момента начинается свобода отказа от всего человеческого. Чтобы сократить количество претендентов на приз, герои начинают обманывать, совершать подлости и даже убивать. Потому что понимают, что кроме симметричного ответа от тех, кто оказался в такой же ситуации, как они, им ничего не грозит. Никто никогда не узнает, что происходило на этом острове, а если и узнает, то не поверит в рассказанное. Что и подтверждается во втором эпизоде, когда герои решают уплыть с острова: оказывается, у них есть и такая свобода, никто их не держит в этой игре насильно. Просто что им делать во внешнем мире, для которого их нет? Обаятельный старик, который впоследствии будет наглым образом обманут главным героем, так и говорит: жизнь здесь невыносима. Ад не там, где игра, ад — он прямо здесь.

И в рамках построенного устроителями игры пространства становится понятно, что вот она – искусственная смоделированная, но и вполне вероятная, представимая ситуация. В какой-то момент каждый может встать перед выбором: ты или он. И тогда нужно либо умереть самому, либо стать непосредственной причиной смерти другого. Чудовищно? Безусловно. Но представьте, что свобода выбора бывает и такого ужасающего масштаба. Выбор-то есть – значит, есть и свобода.

Вероятно, этот сериал и стал таким привлекательным для миллионов зрителей и, что уж скрывать, для миллионов подростков и даже детей. Именно поэтому некоторые организации говорят о том, что к сериалу нужно ограничить доступ: страшно смотреть и страшно осознавать, что вот это могут смотреть люди, чьи представления о том, как устроен мир, человеческие взаимоотношения и жизнь в социуме, только формируются.

А сериал этот проникает куда угодно, сколько бы вы ни ставили родительский контроль на телевизоры, домашние компьютеры и смартфоны. Так, например, отсылки к этому сериалу и специально скомпилированные анимационные ролики появляются в открытых игровых платформах с бесконечным миром – Minecraft и Roblox, об этом фильме говорят подростковые видеоблогеры, его обсуждают в школах.

И, в общем, я как не большой сторонник каких бы то ни было запретов, ничего в этом страшного не вижу. У каждого поколения свои жестокие игры, своя школа жестокости. Когда-то кошек вешали на деревьях, а в девяностых играли в Doom и смотрели «Бегущего человека». Согласитесь, значительно смягчение нравов.

Возможно, появление и воспроизведение жестокости на экране – повод поговорить с детьми о том, что мир вообще-то действительно довольно жесток и беспощаден. И дело даже не в конкретном изощренном насилии, а в том, что правила здесь совсем не одинаковы для всех, а такая важная ценность, как свобода, в своем предельном значении способна уничтожать и калечить. Когда у свободы отказывают тормоза, она становится анархией. А та, в свою очередь, – медийным продуктом, на который в финальных эпизодах сериала съезжаются посмотреть те, кто может оплатить настолько дорогое развлечение. И этих людей значительно меньше, чем тех, кто участвует в игре на выживание. Потому что, в отличие от игры, в реальном мире правила для всех разные.

https://www.gazeta.ru/comments/column/articles/14090575.shtml