«Иногда погибающих рубят на корм выжившим»: как работает и зарабатывает «концлагерь» для собак под Тверью

Страна продолжает готовиться к Чемпионату мира по футболу, а принимающие матчи города продолжают очищать улицы от бездомных кошек и собак. В Тверской области зоозащитники уже несколько месяцев безуспешно борются за освобождение сотни собак, умирающих от голода и болезней в местном питомнике. Брошенных в деревне Гущино хаски и маламутов почти не кормят, погибшие собаки, рассказывают зоозащитники, идут на корм выжившим. Что происходит в заброшенной деревне Гущино, рассказала корреспондент Дождя Лиля Яппарова. Три года назад в деревне Гущино стало происходить что-то странное. Вой, вонь, разбросанные кости — и это в пустующей деревне на берегу озера. Там, на дне, по поверьям, обитает чудовище вроде Лох-несского — но выло не оно, сказали рыбаки.

Зоозащитники Анастасия Прилипчук и Сергей Григорьев выезжают на проверку. Вой начинается еще на выселках. Ничего паранормального: так воет сотня умирающих от истощения собак. Хаски, маламуты, метисы — питомник здесь развел военный пенсионер Николай Рудаков. Зоозащитница Прилипчук постоянно замечает кровавые следы на снегу. Основатель питомника Николай Рудаков почти не тратится на корм. Летом здесь кормили отходами с рыбного завода: головы, хребты, хвосты. Погибающих собак рубят на корм выжившим, так говорят бывшие волонтеры питомника. А зоозащитница Марина Подолянкина услышала эту историю от главной помощницы Рудакова — Елены Юрши.

Подолянкина выпросила и выкупила у Рудакова пять собак. Собаки еще диковаты, признает Подолянкина, но раньше они вообще каменели от прикосновения. Смертность в питомнике Рудакова просто не укладывалась у Марины в голове.

Самые худые псы на этом холме — это те, кто когда-то бегал у Рудакова в упряжке и вышел на пенсию. Хаски — это бизнес. Прокатиться на собаках предлагает половина московских парков; на Николиной горе Рудаков когда-то зарабатывал до ста тысяч в день, рассказывает зоозащитница Кристина Мелентьева.

Еще пять лет назад в вольерах у Рудакова лежали тухлые сосиски и мертвые щенки. С соревнований на собачьих упряжках Рудакова выгнали за жестокость, хотя он до сих пор мечтает выиграть именно стокилометровую гонку. На последней своей длинной дистанции он поставил в упряжку 11-месячного щенка, который просто лег, не добежав.

Зоозащитники жаловались всю зиму: санэпидемстанция, администрация, Росприроднадзор. Прокуратура ответила, что животные — «не их сфера». Ветеринарная клиника сказала, что собаки в норме. Столько отписок, как будто Рудаков катал кого-то из нужных людей на своей упряжке.

Волонтер питомника Анастасия Козлова рассказывает, что ветеринары на проверках не прикасались к собакам. Такие проверки курирует главный районный ветеринар Олег Голиков. Простой глава ветслужбы, недавно еще фельдшер, а уже бегает от камеры как заправский чиновник. Даже прятаться от камеры Голиков едет не куда-нибудь, а в администрацию.

На самом деле ветслужба все-таки работает. Например, когда такса Сергея Григорьева ухватил за штанину судью, ветеринарный инспектор Голиков сразу выписал щенку тысячу рублей штрафа. Еще три тысячи штрафа выписали в администрации. А зоозащитницу Анастасию Прилипчук в местной прокуратуре уже попросили заниматься не чужими собаками, а собственными приемными детьми.

Скоро оттает снег, полиняют шкуры, оголятся ребра живых и кости погибших. В питомнике, говорят зоозащитники, бешено боятся настоящей весны.