Буржуазная власть и ее певцы сейчас пытаются доказать «незаконность» ГКЧП, ссылаясь на Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, принятую 12 июня 1990 года Первым Съездом народных депутатов РСФСР, в соответствии с которой якобы законы союзного государства больше не имели силы на территории РСФСР. Однако данный «аргумент» не стоит и выеденного яйца, поскольку к августу 1991 года в «независимой и суверенной» России продолжала действовать Конституция РСФСР 1978 года (новая конституция «независимой», т.е. уже буржуазной, России была принята только в 1993 г.), изменения в которую за годы Перестройки хотя и были внесены, однако они ни в коей мере не касались приоритета законов республики над союзным законодательством. Это значит, что на территории России законы СССР и РСФСР продолжали действовать в полной мере, и ее руководство было обязано их исполнять. Действительно незаконными и антиконституционными были действия Ельцина и компании, отказавшихся подчиниться решениям вполне законного и правомочного союзного органа — ГКЧП.
Еще один аргумент защитников позиции «незаконности» ГКЧП состоит в том, что члены Комитета якобы сами нарушили тот закон, на который ссылались — Закон СССР о правовом режиме чрезвычайного положения N 1407-1 от 03.04.1990 г. и в частности, статью 2 этого Закона, поскольку они объявили в своем «Заявлении», что действующий Президент СССР Горбачев не может исполнять обязанности Президента СССР «по состоянию здоровья» и потому обязанности Президента СССР вынужден исполнять вице-президент, хотя, мол, на самом деле Горбачев был жив и здоров. Что это — подлог, который делает все действия ГКЧПистов лишенными всякого правового основания.
Но и эти возражения строятся на очень хлипкой основе. Здесь буржуазия использует свой старый прием борьбы против оппонентов — когда это ей выгодно, она придирается к форме, отбрасывая содержание. (При этом в других случаях, если это соответствует ее интересам, она поступает прямо противоположным образом: мешающую ей форму не ставит ни в грош, упирая на содержание. В ту же Перестройку контрреволюция бесчисленное множество раз просто отбрасывала мешающие ей советские законы (форму) и, невзирая ни на что, гнула свою линию на реставрацию капитализма в СССР (содержание).) Публично медицинское заключение Горбачева не оглашалось, но это не значит, что со здоровьем у него было все в порядке — здесь вопрос открытый. По крайней мере, в Перестройку по стране ходили упорные слухи, что у него проблемы с психикой, и для этих слухов вполне могли быть весомые основания. Действительно, и в то время, и теперь, много лет спустя, с позиций буржуазного сознания, больше всего и прежде всего беспокоящегося о собственной личной выгоде, очень сложно понять, что же могло руководить человеком, который так тщательно и интенсивно рубил сук, на котором сидел. Да еще какой сук! Не ожидал, что так выйдет? Но тогда это в самом лучшем случае политический наив такой крайней степени, который только добавляет сомнений в отношении Горбачева. (Мы здесь ни в коем случае не хотим подменить марксистскую теорию классовой борьбы буржуазно-идеалистическими теориями психологизма, мы просто напоминаем нашим читателям, что в условиях диктатуры пролетариата буржуазная контрреволюция, лишенная поддержки трудящихся масс, всегда использовала в своих грязных и подлых целях людей с изъянами и пороками. Изъян Ельцина общеизвестен. Изъян Горбачева мог быть именно таким.) В общем, у членов ГКЧП основания сомневаться в адекватности первого лица союзного государства вполне могли быть.
Далее, ни в СССР, ни в РСФСР не существовало таких законов, которые бы предоставляли кому-либо право уничтожения страны и ее общественно-экономического строя. Но последнее, как мы знаем, и делалось целенаправленно руководством СССР и РСФСР, и в первую очередь, партийным руководством, под предводительством М.С.Горбачева и Б.Н.Ельцина, что квалифицировать иначе как государственная измена по УК СССР (в сталинском УК — контрреволюционное преступление, что гораздо точнее отражает суть дела) просто невозможно. Буржуазия, стараясь выгородить себя как класс, всегда стремится навести тень на плетень — в происходящих или произошедших явлениях и событиях она всегда стремится скрыть свой классовый интерес и подменить его субъективной волей конкретных лиц. Особенно ярко проявляется это в отношении ее главного исторического преступления — уничтожения СССР и советского социализма. Здесь ее ученые лакеи — буржуазные историки, аналитики и журналисты — в своих многочисленных писаниях все время сваливают всю ответственность за уничтожение великой страны на плечи отдельных исторических лиц, противопоставляя Ельцина Горбачеву, Путина — Ельцину. Усиленно делается вид, что все они — оппоненты и преследовали разные цели. Однако все это отнюдь не идейные и политические противники. Наоборот, Горбачев, Ельцин, Путин — это одного поля ягоды, все они отражают классовые интересы империалистической буржуазии, и политика каждого последующего является логичным и закономерным продолжением политики предыдущего. Все они преследовали (и преследуют!) одну и ту же глобальную цель — уничтожение в СССР социализма и раздел страны, реставрация капитализма и полное подчинение бывшей советской экономики мировому капиталу со всеми прямо вытекающими отсюда колониальными «прелестями» для трудящихся масс: полнейшим бесправием, крайней эксплуатацией, полуголодным существованием, безработицей, полицейским террором, безудержной коррупцией, и т.п. Некоторые противоречия между указанными политическими фигурами, безусловно, имелись, но это были противоречия не межклассовые, а внутриклассовые — внутри класса буржуазии. Это была примитивная конкурентная борьба за личное место под «капиталистическим солнцем», и не более того. Ни один из них о трудовом народе — о рабочих, крестьянах, интеллигенции, служащих, т.е. о тех, кого только и можно понимать под народом, не думал, и думать не собирался и не собирается. Задача каждого была одна — свергнуть политическую власть рабочего класса, уничтожить ненавистную общенародную собственность, не позволяющую развиваться капитализму, добиться политического и экономического господства в обществе класса буржуазии и всеми силами сохранять его, не забывая о себе любимом, прихватывая и себе сытный кусок бывшего общенародного добра.
И последнее в отношении «незаконности» и «неконституционности» ГКЧП. В мировой истории не существовало еще такой конституции, в соответствии с которой государственным институтам запрещалось бы пресекать антигосударственную деятельность своих или иностранных граждан, направленную на уничтожение страны, на отстранение от политической власти господствующего класса и свержение существующего в стране общественно-экономического строя. Ровно напротив — всякое государство обязано всеми способами сохранять политическое господство того общественного класса, ради которого оно создавалось и которому служит. Это означает, что государственные чиновники, облеченные высокими полномочиями, по своему должностному положению должны и обязаны сделать всё для сохранения страны, существующего в ней общественно-экономического строя и политической власти того класса, который и выстраивал это государство. «Сделать всё» — это значит действительно сделать все, невзирая ни на какие законы. Законы только оформляют «на бумаге» волю господствующего класса. Но эта воля класса, прежде чем она оформляется «в бумаге», должна уже существовать и проявить себя в полной мере, том числе для завоевания этим классом своего господства. Именно поэтому В.И.Ленин и говорил, что высшее право — это революционное право, это воля победившего революционного народа. Отсюда «сделать всё» означает, в том числе: образовать авторитарный руководящий орган, который возьмет на себя всю полноту государственной власти в стране, ввести на территории страны или в отдельных ее областях чрезвычайное или даже военное положение, если это требует ситуация, и применять насилие в отношении лиц и сил, угрожающих безопасности общества и государства, в таких формах и в такой степени, какие будут необходимы для того, чтобы угроза существованию страны и ее общественно-экономического строя миновала. Сущность всякого государства — это диктатура господствующего класса, и в острые моменты, если господство этого класса кто-либо ставит под сомнение, государство в лице своих должностных лиц обязано применить эту диктатуру в полном объеме.
Отсюда вытекает прямо противоположное тому, в чем буржуазные контрреволюционеры упрекают ГКЧП: если бы этот Комитет не был создан и не попытался бы навести порядок в стране, то такое бездействие как раз и являлось бы антигосударственной и антиконституционной деятельностью! Это было бы действительно преступлением, за которое эти (и другие!) высшие должностные лица СССР должны были бы ответить по всей строгости советских законов.
Вывод 3. Обоснование необходимости образования Комитета и большая часть запланированных ГКЧП мер верны и справедливы, они не вызывают никаких возражений. Иного выхода в сложившейся ситуации в стране, когда контрреволюционному разгулу достаточно долго попустительствовали, в то время действительно не было. Сохранить страну и общественный строй могла только жесткая диктатура пролетариата, способная уничтожить даже малейшие проявления буржуазной контрреволюции. ГКЧП должен был стать одним из ее важнейших органов (но не единственным органом!). И он своим заявлением и обращениями к советскому народу вселил надежду, что может стать таким органом.
Потому Комитет и его анонсированные им действия были полностью поддержаны большинством регионов страны. Руководители краев и областей выступили в тот же день со своими заявлениями по местному телевидению. («Заявление Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР» верно отражает происходящее в стране.) Советский народ, уставший от перестроечного бардака, отнесся к декларациям ГКЧП вполне одобрительно — Горбачева уже ненавидели все, правда, по разным причинам. За что ненавидел Меченного (такую кличку дали Горбачеву в Перестройку) советский народ — рабочие и колхозники — понятно. Радикальная часть контрреволюции же ненавидела его за прямо противоположное — за то, что он медлит, слишком церемонится с этим «совком». Ельцин перестроечным либералам и демократам казался более решительной фигурой, способной давить и топтать все, что ему попадет под ноги. (Они не ошиблись, именно так он и поступал впоследствии. Но это не значит, что Горбачев был лучше. Каждый из них в этом трагическом спектакле играл свою роль.)
Из документов ГКЧП следует и еще один вывод — № 4, для кого-то, возможно, неожиданный: ГКЧП, несмотря на свои красивые заявления, не способен был выполнить поставленные им задачи — сохранить страну и ее общественный строй; ГКЧП не мог стать одним из органов диктатуры пролетариата, и потому его поражение было закономерно.
Чтобы понять почему, обратимся вновь к хронологии событий.
По распоряжению Министра обороны СССР Д. Т. Язова 18 августа 1991 г. в Москву были введены войска и боевая техника в количестве сотен единиц танков, БТР и БМП. Ельцин был заблокирован у себя на даче в Подмосковье спецгруппой «Альфа». Горбачев — на даче в Крыму в Форосе.
Вечером 19 августа 1991 г. члены ГКЧП дали пресс-конференцию по центральному телевидению СССР.
А далее стали происходить довольно странные вещи, которые сегодня пытаются объяснить по-разному. Одна из самых распространенных версий — что все это была заведомая провокация. Правда, кем она была инициирована, не совсем понятно, здесь уже мнения расходятся — кто говорит о Горбачеве, а кто о его политическом «оппоненте» Ельцине.
Военными силами ГКЧП располагал немалыми, если не сказать колоссальными — все силовые структуры огромной советской страны были в его распоряжении. Казалось бы, все козыри на руках у ГКЧПистов — ничто не мешало им провести в жизнь все то, о чем они заявляли. Не считать же серьезной помехой нежелание Ельцина подчиниться распоряжениям Комитета и нагло заявившего вечером 19 августа 1991 г. в своем Обращении, что ГКЧП — это «правый реакционный, антиконституционный переворот»: «В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранён от власти законно избранный президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым реакционным, антиконституционным переворотом.»!
Последняя фраза показательна — она чисто в стиле буржуазии. Абсолютизация до абсурда, если это выгодно! Причиной ведь могло быть и предательство Горбачева (собственно, оно как раз и имело место). По Ельцину же получается, что и в этом случае его отстранение с поста президента страны недопустимо. А как же тогда, простите, ваша буржуазная демократия, голос и воля народа? Ах, это всё филькина грамота для наивных простачков! Ну, так бы честно и говорили…
Ельцина с его тотальным враньем понять можно вполне — а что ему еще оставалось делать, как только перекидывать с больной головы на здоровую? Не себя же обвинять в антиконституционных преступлениях! Этот холуй мирового капитала, как и Горбачев, из шкуры своей выпрыгивал, стремясь угодить империалистам. Но ничего более серьезного, кроме вранья, он противопоставить ГКЧП не мог. Комитету стоило только пальцем шевельнуть, и от этого прохвоста со всей его проамериканской камарильей даже мокрого места бы не осталось. Ведь не случайно же Ельцин уже вострил лыжи в Посольство США (о том, как он бился в истерике и трезвонил американцам, требуя спрятать его у себя, вспоминают многие его бывшие соратники).
Однако ГКЧП пальцем шевелить не стал. Он сделал то, чего от него не ожидал никто.
21 августа утром после ночного столкновения со сторонниками Ельцина в Москве, во время которого либероиды для подогрева своих столичных единомышленников принесли традиционную для «цветной революции» сакральную жертву (позже эту технологию повторили в Киеве в 2014 году с «небесной сотней», расстрелянной своими же во время Евромайдана), Министр обороны СССР Д. Т. Язов отдаёт приказ вывести из Москвы все военные части в места постоянной дислокации. Тогда же члены ГКЧП на своем совещании принимают решение направить делегацию в Форос к М. С. Горбачёву. Через несколько часов, узнав, что Горбачев принимать ГКЧПистов отказался, вице-президент СССР Г. Янаев…. подписывает указ, в котором ГКЧП объявляется распущенным, а все его решения — недействительными!
Вот так, взяли сами и отступили, пошли на попятный. Попросту говоря, сдались на милость контрреволюции, ничтожной и силами, и числом!
22 августа Горбачёв возвратился из Фороса в Москву. Члены распущенного ГКЧП и их активные сторонники были арестованы и помещены в тюрьму с поэтическим названием «Матросская тишина» (оно потом стало нарицательным, декоративный характер следствия и судебного разбирательства был для всех в стране очевиден). 6 мая 1994 года судебный процесс над ГКЧПистами завершен. Никто из них осужден не был. На всех подсудимых была распространена амнистия. Единственный, не принявший амнистию генерал армии В. И. Варенников 11 августа 1994 года был полностью оправдан «за отсутствием состава преступления». (Вот тебе и «антиконституционный путч»! Сами контрреволюционеры своим оправданием доказали, что вина ГКЧПистов была высосана из пальца!)
Но гораздо важнее результат неудавшейся попытки наведения в стране порядка — именно он стал потом главной причиной, почему немало людей в нашей стране считают ГКЧП сознательной провокацией, инициированной самими «архитекторами Перестройки», и в первую очередь Горбачевым и Ельциным. Сразу же после самороспуска ГКЧП и ареста его членов в стране была фактически запрещена КПСС, органы союзной государственной власти стали стремительно ликвидироваться.
23 августа 1991 г. на чрезвычайной сессии ВС РСФСР Ельцин подписал указ «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР» в связи с тем, что она поддержала попытку государственного переворота. Фактически это был запрет КПСС, поскольку компартия РСФСР составляла подавляющую часть КПСС. Одновременно в Москве торжествующая контрреволюция захватила все партийные здания и имущество, в том числе ЦК и Московского горкома КПСС.
Эти откровенно фашистские действия, которые фактически лишали рабочий класс умирающего СССР своей политической организации, единственно способной организовать трудовой народ страны на отпор наглеющей контре, полностью поддержал Горбачев, Генеральный секретарь КПСС, 24 августа объявивший о своей отставке с поста генсека и призвавший партию самораспуститься! (Позже в своих многочисленных воспоминаниях он не скрывал свою ненависть к пролетарской партии, которая и подняла его на такой высокий пост в стране.)
6 ноября 1991 г. деятельность КПСС была запрещена окончательно. Политически это означало, что власть из рук рабочего класс СССР полностью перешла в руки буржуазии — и своей, новоявленной, образовавшейся за годы Перестройки, и, разумеется, западной, которая теперь могла творить в советской стране все, что ей в голову взбредет. А значит победившей буржуазии больше нечего было стесняться, и она сделала то, что делала всегда после своей победы — попыталась разоружить своего непримиримого классового врага — рабочий класс, чтобы не дать возможности ему оказать серьезное сопротивление. (Любопытный «плюрализм» и «демократия» получаются, не правда ли? Вот как на деле понимает буржуазия политическую свободу — как свободу для нее и только для нее, но ни в коем случае ни для всех и главное — не для подавляющего большинства населения страны — трудящихся масс. Очень жаль, что тогда немногие обратили на это внимание.)
Днем позже, 25 августа 1991 г., Горбачев разогнал главный исполнительный орган СССР — ликвидировал Кабинет Министров СССР. Еще через неделю были уничтожены и законодательные органы СССР — Съезд народных депутатов СССР и Верховный Совет СССР. 2 сентября Президент СССР Горбачев и высшие руководители 10 союзных республик заявили о прекращении действия Конституции СССР (а значит и всего союзного законодательства). Тогда же высший орган Советской страны Съезд народных депутатов СССР на своем V съезде (внеочередном), проходившем со 2 по 5 сентября 1991 г. под давлением Президента СССР, заявил о самороспуске — прекратил свою деятельность и деятельность Верховного Совета СССР, т.е. ликвидировал высшие органы государственной власти в СССР. СССР фактически был уничтожен — союзные структуры власти и управления перестали существовать, союзные законы больше не действовали, всесоюзной партии — руководящей и направляющей политической силы советского общества — больше не существовало. (А Горбачев потом в мемуарах и выступлениях клялся и божился, что хотел сохранить Союз…)
Тот факт, что все это произошло так быстро — буквально в считанные дни! — и дает основания некоторым нашим гражданам, в числе которых немало представителей левых сил, предполагать, что вся затея с ГКЧП изначально была заведомой провокацией. Иначе, как они думают, и расценивать нельзя — ведь если бы не ГКЧП, то то, к чему так долго — долгие десятилетия! — стремился мировой капитал, не произошло бы столь стремительно.
По нашему мнению, дело обстоит как раз наоборот. Эта необычайная стремительность вызвана была крайним испугом контрреволюции, чья судьба в дни ГКЧП буквально висела на волоске. Шансы на успех буржуазной контрреволюции в СССР были ничтожны, в чем не раз признавались впоследствии хорошо информированные официальные лица ведущих западных стран мира, в том числе США. Потому нет ничего удивительного в том, что едва оправившись от страха, перестроечная контра в СССР поспешила разделать с теми, кто ее так страшно напугал и кто одним своим существованием уже представлял немалую угрозу. И это не частные лица, не члены ГКЧП, это самый страшный враг всей и всякой буржуазии — политическая партия рабочего класса, коммунисты, которые одни только и способны поднять в бой весь пролетарский класс, противостоять которому не может никакая сила в мире. Вот потому первый удар контрреволюции — настоящих путчистов! — пришелся по партии, по КПСС. Даже в таком, полуразложившемся своем виде, давно забывшая зачем и для чего она существует, эта партия по самому факту своего существования, по памяти о ней, когда-то боевой, революционной, советских людей была опасна контрреволюционной буржуазии, едва достигшей желанной власти. Косвенным подтверждением тому служит одно любопытное свидетельство, опубликованное на днях на популярном российском интернет-ресурсе:
«В ответ на «демократические» митинги, осенью 1989-го года ленинградское партийное руководство осмелилось организовать свой митинг, оказавшийся неожиданно массовым. Как же орал, говорят, на 1-го секретаря обкома Гидаспова недовольный контрмитингом Горбачёв, повелевший прекратить «самоуправство».»[1]
Выводов из этого небольшого факта можно сделать немало, и они важнейшие.
Так называемые «демократические» (читай — контрреволюционные, буржуазные) митинги инициировались в СССР высшим партийным руководством КПСС, в том числе самим Горбачевым.
Рабочие митинги в поддержку социализма фактически строго запрещались, чем и обеспечивалось, в том числе внешнее доминирование сторонников Перестройки, лиц, разделяющих рыночно-перестроечные идеи, которыми якобы, как сейчас нам говорят, была охвачена вся страна.
Партия, несмотря на то, что катастрофически теряла доверие советского народа, тем не менее, была все еще способна организовать трудящиеся массы на серьезный отпор контрреволюции.
Вот этого последнего — организованных трудящихся масс, да еще вкупе с вооруженными силами страны (силовые структуры, подчиненные членам ГКЧП) и боялась до зеленого поноса контрреволюция, и потому как только ей представился шанс, она тут же поспешила уничтожить самое страшное оружие пролетариата — его политическую партию.
Что же касается уничтожения СССР, то это стало логическим продолжением уничтожения КПСС. Чего было мировому капиталу теперь бояться, если уничтожена главная сила СССР — ее коммунистическая партия? Сохранять СССР — такую мощную пролетарскую страну, контрреволюция никогда и не планировала! Посмотрите, ради интереса, материалы известных процессов над контрой середины 30-х гг., например, «Судебный отчет по делу антисоветского троцкистского центра», НКЮ Союза ССР, Юридическое издательство, 1937 г., стр. 13. Там в этом признаются сами контрреволюционеры. Горбачев, Ельцин и компания в Перестройку фактически сделали то, что стремились сделать те, «безвинно репрессированные кровавым тираном Сталиным». И вполне понятно почему, они это сделали:
Во-первых, мировая буржуазия, под чью дудку они плясали — сама себе не враг. Она давно выучила главный закон войны — «Разделяй и властвуй!». Пролетариат, объединенный в одном большом реставрированно-буржуазном государстве, имеющий великую революционную историю и еще недавно живший при совершенно другом, на порядок более свободном, общественном строе, не знающем эксплуатации человека человеком, представлял для мирового капитала громадную опасность. А вот разделенный на части, он становился гораздо слабее и менее способен к мощному сопротивлению.
И, во-вторых, конкуренцию при капитализме никто и не отменял. СССР убивали не только американцы — к этому важнейшему для мировой буржуазии делу каждая серьезная капиталистическая страна приложила свою руку, и соответственно, каждая стремилась получить свой кусок пирога от раздела советского народного достояния.
Третий момент — заинтересованность в разделе страны внутренней, только что образовавшейся буржуазии, так сказать, «национальной», которая стремилась закрепить каждая за собой определенную часть территории страны (внутреннего рынка), чтобы безраздельно на нем господствовать (об этом мы подробно писали в статье ««Беловежские соглашения»: как и почему был разрушен СССР»).
Понятно, что при столь серьезных основаниях шансов на существование буржуазного государства в рамках СССР не оставалось.
Еще один аргумент сторонников «теории провокации» — нерешительность и непоследовательность ГКЧП, так красиво начавших и не сумевших столь же красиво продолжить. Эту точку зрения хорошо изложил один из комментаторов очередной статьи о ГКЧП на либеральном ресурсе[2] (приводим его запись с некоторой нашей литературной правкой):
«19 августа 1991 года, утро. Услышал о ГКЧП от соседки по даче. Наипервейший вопрос: Что с Ельциным? Если арестован, значит, ГКЧП — это серьёзно, если нет — значит, комедия…
Включаю «Забугорные радиоголоса» и удивляюсь! Вражеские радиоголоса не глушат и даже московские корпункты не закрыты. Аэропорты тоже не закрыты, все, кому не лень, дают интервью и свободно перемещаются туда-сюда… Днём общаюсь с военными на улице — они «сами не знают», зачем их сюда прислали… По радио и по «телеящику» никакой пропаганды со стороны ГКЧП. Напротив, вечером по «телеящику», так как Ельцин — беспомощный оратор, то его только показали «на танке», а его «Обращение» зачитал диктор…
Звоню в Горком КПСС, там отвечают: «Сидите, ребята и не рыпайтесь, это провокация.» Вечером мне позвонили из «Московского филиала Белого Дома», то бишь из «Верховного Совета». Обсудили ситуацию, я им говорю, что ГКЧП ведут себя «как декабристы» — имея абсолютные шансы на успех, «сливают» сами себя.
Ну, а на «пресс-конференции ГКЧП» поразили даже не «дрожащие руки», а то, что «гекачеписты» оправдываются, как ученик, не выучивший урока… Оправдываются перед Горбачёвым и заискивают перед Ельциным!…»
Да, именно так и было. ГКЧП громко сказали «А», но «Б» говорить не стали. Не стали даже договаривать свое «А», то есть исполнять на деле все заявленные ими меры! Испугались? Вряд ли. Там в большинстве своем были люди военные, повидавшие всякое. Было немало и тех, кто воевал в Великую Отечественную — этих не испугаешь. Так что же произошло? А произошло то, что они растерялись! Не знали куда стрелять, кого преследовать — они не знали кто враг!
Скажете, как такое может быть? А очень просто. Чтобы хорошо воевать, надо отлично знать место боя, знать, кто твой противник и где он прячется. А вот когда этого знания нет, когда видишь, что все плохо, но совершенно не понимаешь в чем причина тому и кто, собственно, во всем виноват, тут ничего сделать невозможно. Тут только и остается, что отказаться от боя, от всякого сопротивления неизвестному врагу, «умыть руки» (что ГКЧП и сделали).
У Комитета имелись действительно все материальные возможности для полной победы над контрреволюцией — хорошо обученные и умеющие воевать люди, прекрасное вооружение, система организации и т.п. Не было только одного, и, как оказалось, самого важного — политического вектора. А без него они стали бессильны. Этот политический вектор могла дать ГКЧП только политическая партия — КПСС. А она находилась в полумертвом и абсолютно недееспособном состоянии в силу разъевшего ее до основания оппортунизма и прямого предательства части ее высших руководителей.
Дело в том, что всякая государственная власть не может быть властью каких-то конкретных лиц, действующих по собственному усмотрению. Государственная власть — это всегда власть какого-либо общественного класса. Конкретные лица во власти только отражают волю этого класса (см. что говорит марксизм о роли личности в истории). То есть члены ГКЧП должны были четко и ясно представлять себе, волю какого именно класса они выражают. А у них этого понимания не было. Они ратовали за «советский народ вообще», за «советских трудящихся вообще», хотя эти советские трудящиеся уже разделились к тому времени (1991 год — 7-й год Перестройки!) на разные классы с прямо противоположными классовыми интересами. Поправить и правильно ориентировать членов ГКЧП могла только партия, которая всегда и указывала государственным и силовым структурам в СССР направление действия, а дальше уже было «дело техники», то есть дело специалистов решить поставленную перед ними задачу. Но эту задачу сначала должен был кто-то поставить! Вот потому и поехали делегаты от ГКЧП к Горбачеву, чтобы получить это политическое руководство, которое бы указало им направление, в котором следует «вести огонь»!
Никто из членов ГКЧП, несмотря на то, что среди них было немало членов ЦК и даже члены Политбюро, это политическое руководство взять на себя не смог. Все кивали друг на друга, и все были одинаково политически невежественны. Хрущевский ревизионизм сделал свое черное дело — проел партию до основания, изменив ее бывшую прежде революционной идеологию до неузнаваемости. Прямое следствие ревизионизма — тотальное отсутствие в стране научного политического знания — и у масс, и у рядовых коммунистов, и у хозяйственных руководителей, и у обществоведов, и самое главное — у высшего партийного и государственного звена.
Вот любопытное свидетельство из одного, уже цитированного нами выше источника:
«…Ни один из моих знакомых партработников в разговорах ни разу не вспоминал про «основоположников марксизма-ленинизма». К концу 1980-х гг. ленинский культ значительно выдохся, вытесняясь в гетто ритуальных, не слишком частых уже, политсобраний. Слышали бы вы, какие анекдоты травили про вождя работники ленинградских партийных органов. Ореол некогда грозной и наиважнейшей коммунистической политграмоты потускнел и, скорей всего, постепенно сошёл бы на нет, за ненадобностью. Но партия долгое время рулила всем, фактически, КПСС была становым хребтом державы, сосредоточием центров управления государственной машиной…»[3].
(продолжение следует)
