Ценные бумаги... (Помним, чтим, знаем)

«Что бы мне хотелось видеть в прозе о войне? Правду!

Всю жестокую, но необходимую правду, для того,

чтобы человечество, узнав ее, стало благоразумней.»

В.П. Астафьев.

Лето, как и многие из советских ребятишек, я по большей части проводил у бабушки в деревне. Красота. Свобода. В школу ходить не надо. Очень нравилось мне это время. Бабушка, как и большинство бабушек в жизни многих детей, позволяла мне больше, чем родители. У нас с ней не было секретов. Я мог поделиться с ней всем, что меня радовало или мучило, облегчить душу, так сказать. Она с высоты своего возраста была для меня авторитетом, который мог легко разрешить все мои проблемы, посмеяться вместе со мной и погоревать над моими «громадными» детскими бедами, разведя их морщинистыми жилистыми натруженными руками.

Но, несмотря на доверительные отношения, все же один секрет у бабушки был, и я его никак не мог открыть для себя. Секрет хранился в деревянном комоде, в верхнем ящике. О его существовании я узнал совершенно случайно. Как-то однажды я забежал в дом с незатейливой детской просьбой, попить или намазать кусок булки повидлом. Бабушки на кухне не было. Я побежал в другую комнату, бабушка стояла ко мне спиной и не сразу заметила меня. Прямо от двери я, разгоряченный игрой в «войнушку», звонко закричал: «Бабушка! А да…». И осекся на полуслове, увидев вздрагивающую старческую спину. Бабушка быстро выпрямилась, повернулась ко мне и, словно стыдясь чего-то, быстро сунула что-то в верхний ящик комода, украдкой стерев с лица бежавшие слезы, Я ошеломленный встал и удивленно посмотрел на бабушку. Заметив мое состояние, она тут же улыбнулась сквозь слезы: «Да, соринка в глаз попала, внучек, не обращай внимания! Все хорошо! Пошли! Что ты хотел?»

Позже, я выбежал на улицу с бабушкиным бутербродом в руке: куском батона, политым водой из чайника и присыпанным сахаром, присел на завалинку и задумался. Детское любопытство не давало мне покоя. Значит у бабушки есть какой-то секрет от меня? Что бы это могло быть? Может деньги? Да нет, деньги никогда от меня не прятали. Я даже играл советскими облигациями выигрышного займа, правда тогда не понимая, почему одни деньги маленькие и их берут в магазине, а эти большие, но на них нельзя накупить сладостей. Странно! «А может там у бабушки деньги еще больше? – подумал я, - Посмотрю тихонько, а потом выпрошу у неё чего-нибудь вкусненького!» После обеда, когда бабушка уснула, разомлев на жаре от работы в огороде, я влез на стул и тихонько выдвинул верхний ящик комода, пытаясь разрешить загадку. Вот аккуратно сложенные наволочки, вот связка «химических» карандашей, вот стиранные носовые платки. Я приподнял простыни. Под ними лежали какие-то бумаги, написанные таким же «химическим» карандашом, какие лежали в ящике. Ничего интересного и секретного! Услышав, что бабушка зашевелилась, я стремглав выскочил на улицу, боясь быть уличенным в излишнем любопытстве. Мысли так и переполняли голову. А что там было такого, что заставило бабушку плакать? Да вроде ничего! Успокоившись, я вскоре забыл об этом и больше не вспоминал. Детство - беззаботное время! Лето, речка, футбол, друзья! Смех! Все горести забываются быстро.

Уже много позже, став подростком, я пережил смерть моей бабушки. Это была первая смерть в моей жизни. Первая и незабываемая. Горечь утраты родного человека - это всегда нелегкие испытания, тем более для впечатлительной неокрепшей души. После похорон и поминок моя мать стала разбирать вещи в опустевшем доме. Дошла очередь и до того заветного верхнего ящика комода, в котором, как мне казалось в детстве, бабушка хранила что-то ценное и загадочное, пряча от меня. «Вот, посмотри, что это?» – сказала мать, передавая мне те самые конверт и бумагу, с расплывшимися буквами. Я, не желая верить в смерть близкого человека, стал жадно вчитываться в «химический» текст на листочках, как бы прикасаясь к тайне моей бабушки, стараясь хоть так вернуть её в воспоминаниях.

Читая угловатые буквы, написанные «химическим» карандашом на «загадочных» листочках, я не смог сдержать слез, поняв, почему бабушка плакала над этими простыми кусочками бумаги, скрывая их от всех. Я раскрыл секрет родного человека, когда он ушел от меня навсегда. Еле разбирая полустертые буквы, расплывающиеся от застилающих мои глаза слез, я еще раз прочитал не совсем грамотное, но от этого не менее горестное: «…Варя убит в поле боя из орудия осколком в голову кряду и помер. Жалко мне товарища Александра Петровича Никитина. Писал его товарищ Навозин Петр Михайлович. Вечная память погибшему товарищу Александру Петровичу Никитину…» Дальше буквы заплясали в моих глазах, и я завыл навзрыд, не сдерживая себя. Мать, перебирающая вещи, испуганно подскочила ко мне, выронив белоснежные отглаженные простыни на пол. «Что?! Что?! Что случилось?!» - запричитала она. Я молча протянул ей бумаги, всхлипывая. Она, конечно, знала про эти письма, но в суете похорон забыла, что это за бумаги и отдала их мне, чтобы я разобрался. Теперь, держа эти листочки, пропитанные слезами ушедшего родного человека, она тоже заплакала, не желая мириться с утратой двух родных людей. Мама обняла меня, и мы долго стояли молча, она гладила меня по голове, и я видел, как горячие капли текли по ее щекам, огибая рот и падая с подбородка вниз на валяющиеся на полу простыни, заботливо выстиранные и отглаженные ещё моей бабушкой.

Так, потеряв одного родного человека, я узнал о потере другого – дедушки, погибшего на фронте. Бабушка украдкой, не показывая никому своего горя, тихо скромно плакала над этими ценными для нее бумагами, не рассказывала мне о дедушке, не желая травмировать моё детство, носила этот ужас в себе. Это и был ее секрет.

Последняя весточка с войны о муже. Сейчас эти бумаги, написанные возможно крестьянином, возможно рабочим, не шибко грамотным, но искренне переживающим смерть товарища и жуть творящегося вокруг, стали для меня ценными бумагами, унаследованными вместе с нехитрым скрабом моей бабушки. Я смотрю на это письмо, которое видело то время, весь тот беспредел и страх, поселившийся в каждом человеке. Я представляю, как это письмо передавалось из рук в руки, пока шло с фронта до адресата. Думаю, что последнему, кто передавал письмо моей бабушке, было труднее всех. Как же тяжело было тому почтальону, скорей всего женщине, ведь мужики тогда были на вес золота. Представляется картина, как сидят с сухими, потому как уже выплакано всё, ввалившимися от горя глазами, двое, письмоносица и молодая жена, узнавшая, что стала вдовой в неполные… В общем, если б не война, жить бы и радоваться!

Именно это письмо - то самое ценное в наследстве, что досталось нам от бабушки. Оно хранит ее боль и горькие слезы по безвременно погибшему деду. И эти слезы не только её! Это слезы всей страны. И мы не должны их забывать и передавать, в свою очередь, по наследству. Пусть эти тихие слезы будут видны в назидание всем, чтобы такого никогда не повторилось…

«Праздновать ли по этому поводу?»-спросите вы меня. Что сказать? Вспоминаю, когда поминали мою бабушку, выпивали не чокаясь, как водится, а потом, захмелев, даже пытались играть на гармошке и петь. Это меня тогда очень покоробило. Ушел из жизни дорогой мне человек и, казалось бы, весь мир должен скорбеть вместе со мной, а люди продолжают жить и радоваться, как мне тогда казалось, смерти моего родного человека. В тот день я убежал, куда глаза глядят, возмущенный этим. Было потрясение! Только потом, со временем, я понял, что жизнь продолжается и нужно принимать ее такой, какая она есть и радоваться ей, помня о том, что было, но не забывая при этом о настоящем, иначе может случится так, что прошлое захватит тебя, и тогда ты лишишь себя будущего, завязнув в бывшем…

Так вот, по поводу праздника. Думаю, праздник нужен. Но прежде всего нужна правда! Правда о стране, пережившей все ужасы военного лихолетья. Правда о стране, познавшей нечеловеческое горе: горе утраты миллионов погибших, пропавших, горе искалеченных людей, горе рвущих на себе волосы вдов и матерей; горе малышей, видевших смерть родителей. Да, война – великое горе! Все эти картины вызывают ужас до слез на глазах и бессильного яростного сжимания кулаков. Но, несмотря на всю тяжесть пройденного нашими людьми, забывать этого нельзя. И праздник нужен для этого! Ведь объединяться, вопреки горю, свойственно всем людям, а русским, тем более. Именно объединение перед лицом страха, унижения и беспредела находится в ряду причин, позволяющих нам выстоять и победить.

И мы объединимся и будем помнить это всегда, передавая горькие тихие слезы из поколения в поколение, и пусть эта наша боль не угаснет никогда, дабы не умножать печаль новыми смертями и увечьями, во исполнение чьих-то амбиций, направленных, зачастую, неизвестно куда, а чаще к выгоде немногих. Счастья и радости на костях людей не должно быть, но должна быть вечная память в назидание живущим и будущим поколениям для сохранения мира и покоя на нашей Земле. Вечная память и слава погибшим, исполняющим веление государства для защиты Родины! И пусть боль в этот праздник коснется всех и каждого, чтобы быть той прививкой, которая позволит нам быть людьми, а не биологическими тупыми созданиями, управляемыми немногими, жрущими, пьющими, орущими и желающими еще больше и больше адреналина, забывшими напрочь о человечности и душе. Вечная память моему деду и бабушке и всем, всем, всем, кого унесла война, вырвавшая молодых и сильных из жизни, лишив многих простого человеческого счастья. Храните эти ценные бумаги, весточки с войны, вечно и, иногда, в том числе и в этот праздник, доставайте и прижимайте к сердцу, дабы ощутить все то, что нужно помнить о наших родных, несмотря на весь ужас и страх, наполнивший то время и передавшийся нам, ныне живущим.

И как сказал Виктор Астафьев: «Никакая фантазия, никакая книга, никакая кинолента, никакое полотно не передадут того ужаса, какой испытывают брошенные в реку, под огонь, в смерч, в дым, в смрад, в гибельное безумие...»

Помним, чтим, знаем! Вечная память простым и скромным труженикам войны.

С праздником!

#ВашМакаров

Связанные публикации:

Пенсия из прошлого... (Рассказ).

https://www.9111.ru/questions/777777777365025/