"Не стыдитесь наших лиц". История одного военнопленного

“Он, я знаю, очень хотел жить, хотел вернуться домой. Он был мужественным, иначе как бы он прожил ещё целый год. Он, может быть, умер, представляя цепочку гор вместо горизонта, которую и сегодня видно из окна нашей кухни. Я не стыжусь его лица”. “Не стыдитесь наших лиц” - это выставка с портретами людей, родившихся в Северной Осетии, которые попали в немецкий плен во время войны. Это “стыдная” тема, потому что в Советском Союзе, как известно, не было военнопленных, а были дезертиры, предатели и враги народа. Корреспондент “Правмира” Наталья Костарнова нашла на этой выставке брата своего прадеда.

“Не стыдитесь наших лиц”. История одного военнопленного

Наталия Костарнова

Я похожа скорее на маму. Папины, фамильные, черты достались моей старшей сестре: нос чуть с горбинкой, узкий разрез глаз, тонкие губы. То же угадывается в лицах моих двоюродных сестер, дяди, дедушки. Я люблю эти лица, состарившиеся, с морщинами, неидеальные, но родные. Особенно папино, которое осталось только на фотографиях.

В прошлом году во Владикавказе, откуда я родом, открылась выставка “Не стыдитесь наших лиц”. Четыре года историк Роман Кумков и активист Алина Акоефф собирали информацию о людях, родившихся в Северной Осетии, которые попали в немецкий плен во время войны. Это «стыдная» тема, потому что в Советском Союзе, как известно, не было военнопленных, а были дезертиры, предатели и враги народа. Выжившие в нацистских лагерях попадали в лагеря НКВД, а об умерших от голода, рабского труда, эпидемий и пыток не вспоминали, как будто эта Победа к ним не имеет никакого отношения.

Я не была на выставке, я про нее даже не знала. Но я точно знала, что с тех пор как в середине 19 века казак Осип Иванович приехал на Терек защищать интересы империи, прихватив с собой жену Феонию и пятерых сыновей, Костарновы рождались, женились и умерали в Осетии. О других подробностях семейной истории спросить было не у кого (бабушки с дедушкой давно не стало), поэтому я смирилась, что за полтора столетия мы, вероятно, не сделали ничего выдающегося, как впрочем не сделали и плохого. Никак история семьи не вплеталась в историю страны.

А год назад мой знакомый из Владикавказа попал на выставку и прислал мне фотографию – копия карточки военнопленного. Костарнов Илья Яковлевич, попал в плен 5 июля 1942 года под Старым Осколом, пребывал в лагере Шталаг IX B, к юго-востоку от города Бар-Орб в Гессене, на холме, известном как Вегшайдекуппель. Погиб 23 ноября 1943 года. Похоронен в Дибурге. И снимок: мужчина, очень похожий на моего папу – нос горбинкой, узкий разрез глаз, тонкие губы – держит табличку с лагерным номером – 8857.

Я не сомневалась, что этот человек – мой родственник, таким родным было его лицо. После недолгих поисков выяснилось, что он брат моего прадеда Василия Яковлевича. Бабушка Оля, их старенькая сестра, смутно помнит, что оба ушли на фронт и не вернулись. Извещение на Илью она вроде бы получила, но про плен не распространялась – было то ли страшно, то ли стыдно. А вот Василий пропал без вести в апреле 43-го.

Больше я, вероятно, не узнаю никогда. Последний год жизни прадеда я могу только представить, читая о Шталаге IX B. В 20-е – летний лагерь для детей из Дюссельдорфа, в военные годы – тюрьма для нескольких тысяч пленных из восьми стран. По воспоминаниям американских солдат, пришедших туда в 45-ом, один из самых суровых лагерей системы Шталаг. Людей заставляли много работать и почти не кормили – 210 граммов хлеба и 290 граммов картофеля в день, рапс, овёс, похлебка из гнилой зелени, от которой тошнило. Особенно плохо обращались с советскими пленными. Пишут, что около 20 наших солдат ежедневно умирали от голода и истощения. В один такой день в ноябре, после года в плену, от голода ли, от каторжного труда, от пневмонии или расстрелянный надзирателем, умер и мой двоюродный прадед.

Он, я знаю, очень хотел жить, а убивать и умирать не хотел. Хотел вернуться домой, туда, откуда наша семья не уезжала полтора столетия, поэтому терпел. Он был мужественным, иначе как бы прожил он ещё целый год. Он, может быть, умер, представляя цепочку гор вместо горизонта, которую и сегодня видно из окна нашей кухни. Я не стыжусь его лица. Как я могу стыдиться лица, в котором вижу своих самых родных – дедушку, папу и сестер. Он – нос горбинкой, узкий разрез глаз, тонкие губы – и другие советские пленные, от 4 до 6 миллионов, умерших или вернувшихся домой, – это тоже победители

(Наталья Костарнова).