«Держи ухо востро»: как, став донором, принудительно не стать отцом и плательщиком алиментов

Здравствуйте, уважаемые читатели!

На днях в очередной раз при изучении судебной практики Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ мне попалось на глаза интересное дело, причем на медицинскую тему, которое, считаю, должно заинтересовать граждан женского пола, планирующих воспользоваться услугами медицинских организаций по лечению бесплодия методом экстракорпорального оплодотворения (искусственной инсеминации с использованием биоматериала выбранного донора), проще говоря – искусственного оплодотворения, а также граждан мужского пола, планирующих стать профессиональными донорами биоматериала или являющихся таковыми, и помочь им избежать тех ошибок, которые допустили стороны в данном конкретном деле.

Фабула дела

Гражданка Т.Я.С. (далее – истец) обратилась в Южно-Сахалинский городской суд Сахалинской области с исковым заявлением к гражданину К.С.К. (далее – ответчик) об установлении отцовства в отношении двух своих дочерей и взыскании алиментов на несовершеннолетних детей.

В обоснование своих требований указала на то, что ответчик является отцом ее детей, принимал участие в программе экстракорпорального оплодотворения, при проведении которой подписал согласие принимать участие в воспитании будущих детей.

Ответчик от подачи заявления в органы ЗАГС о признании отцовства отказался, помощи истцу в воспитании и содержании ее детей не оказывает. Истец просила суд установить отцовство ответчика в отношении двух ее несовершеннолетних дочерей и взыскать с него алименты на детей в размере 33% от всех видов доходов начиная с 12 октября 2017 года и до достижения детьми совершеннолетия.

Судом первой инстанции при подготовке дела к судебному разбирательству установлено, что в январе 2016 года истец обратилась в медицинское учреждение с заявлением о проведении лечения бесплодия методом экстракорпорального оплодотворения с использованием биоматериала выбранного истцом донора (ответчика). Данное заявление было подписано истцом и ответчиком, причем последний расписался в графе «Муж».

При проведении первой базовой программы ЭКО беременность у истца не наступила.

Позднее, в октябре 2016 года истец повторно, без участия ответчика, обратилась в медицинскую организацию с заявлениями о проведении лечения бесплодия с использованием ооцитов профессионального донора и биоматериала выбранного ею донора (ответчика).

Согласно содержания эмбриологического протокола от ноября 2016 года, в результате ЭКО с использованием биоматериала ответчика получены качественные эмбрионы, которые были перенесены истцу, у которой позднее родились две дочери. Ответчиком факт рождения детей с использованием его генетического биоматериала не оспаривался.

Решением Южно-Сахалинского городского суда Сахалинской области от 23 апреля 2018 года в удовлетворении иска отказано.

«Мудрая» апелляционная инстанция

Неожиданно апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Сахалинского областного суда от 23 октября 2018 года решение суда первой инстанции отменено и принято новое решение, которым исковые требования удовлетворены, установлено отцовство ответчика в отношении несовершеннолетних детей истца, с ответчика в пользу истца взысканы ежемесячно алименты на несовершеннолетних детей в размере 1/3 заработка и (или) иного дохода начиная с 12 октября 2017 года до дня наступления совершеннолетия детей.

Суд апелляционной инстанции, не запрашивая подлинные документы из медицинского учреждения, допустил необоснованный вывод о том, что в заявлении истца от января 2016 года о добровольном согласии на медицинское вмешательство ответчик, расписавшись в графе «Муж», обязался взять на себя все права и обязанности родителя, а также о том, что ответчик проходил программу ЭКО не в качестве донора биоматериала, а в качестве «партнера» истца.

Не согласившись с отрицательным для себя исходом дела, ответчик через своего представителя обжаловал определение суда апелляционной инстанции в Верховный суд РФ и в кассационной жалобе указал просьбу отменить апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Сахалинского областного суда от 23 октября 2018 года и оставить в силе решение Южно-Сахалинского городского суда Сахалинской области от 23 апреля 2018 года.

По результатам изучения доводов кассационной жалобы определением судьи Верховного суда Российской Федерации Горохова Б.А. от 7 июня 2019 года кассационная жалоба с делом передана для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда Российской Федерации.

Что решил Верховный суд РФ

Кассационным определением Судебная коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ от 2 июля 2019 г. № 64-КГ 19-6 (Подробнее ➤) апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Сахалинского областного суда от 23 октября 2018 года отменено и оставлено в силе решение Южно-Сахалинского городского суда Сахалинской области от 23 апреля 2018 года по следующим основаниям.

Высшая судебная инстанция, сославшись на нормы ст. 47, 48, 49, 51, 52 Семейного кодекса РФ, ст. 55 федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», Порядка использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаний и ограничений к их применению, утвержденных приказом Минздрава России от 30 августа 2012 г. № 107 н, а также на п. 30, 32 постановления Пленума Верховного суда РФ от 16 мая 2017 г. № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей», указала следующее:

правовое значение для последствий проведения процедуры ЭКО в соответствии с нормами законодательства имеет нахождение лиц, принимающих участие этой процедуры, в зарегистрированном браке; «партнерство» женщины, не состоящей в браке с донором биоматериала, применительно к процедуре ЭКО не может служить достаточным основанием для установления отцовства в судебном порядке.

Форма заявления, установленная Приложением № 12 к Порядку использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаний и ограничений к их применению, утвержденных приказом Минздрава России от 30 августа 2012 г. № 107 н (Подробнее ➤), не содержит указаний на необходимость обозначения правовых статусов заявителей (муж/жена), в связи с чем подписанное сторонами в январе 2016 года заявление не соответствует установленной форме и на этом основании не может рассматриваться как основание для возникновения прав и обязанностей для лиц, не состоящих в зарегистрированном браке.

Персональные данные о заявителе, выборе методов лечения, указание кандидатуры выбранного донора в совокупности подтверждают, что автором данного заявления является истец, а ответчик, не состоящий с истцом в зарегистрированном браке и, следовательно, не являющийся мужем истца, своей подписью лишь подтвердил указанные им сведения в качестве донора биоматериала. На этом основании присутствующая в тексте заявления фраза «Я обязуюсь...», исходя из единого контекста и смысла поданного заявления, относится к принятию данной обязанности именно тем лицом, которое подало заявление на медицинское вмешательство – истцом. Также ответчиком в заявлении одновременно подчеркнуты два взаимоисключающих пункта (я обязуюсь взять (не обязуюсь взять) все права и обязанности родителя в отношении будущего ребенка), что не позволяет сделать вывод о согласии ответчика на принятие на себя прав и обязанностей родителя в отношении будущего ребенка.

Содержание заявления ответчика, подписанного им лично, подтверждает то, что он просил произвести криоконсервацию его биоматериала на определенный срок и использовать его для оплодотворения истца. Однако договор о донорстве между медицинским учреждением и ответчиком так и не был заключен по независящим от последнего причинам.

Вышеизложенные факты в совокупности с положениями параграфа III Порядка использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаний и ограничений к их применению, утвержденных приказом Минздрава России от 30 августа 2012 г. № 107 н, и содержанием заявлений истца и ответчика свидетельствуют о том, что базовый этап применения вспомогательных репродуктивных технологий был окончен, дальнейшие правоотношения между ответчиком и медицинским учреждением ограничивались действием договора о криоконсервации биоматериала, заключенным на основании заявления ответчика, а между между истцом и медицинским учреждением – в рамках осуществления дополнительного этапа применения вспомогательных репродуктивных технологий.

На проведение повторной программы ЭКО в ноябре 2016 года истец приехала одна, что подтверждено ее заявлениями, которое она заполнила сама, что впоследствии не отрицала, и согласно которому просила «провести ей ЭКО с использованием ооцитов профессионального донора». Подписи от имени донора (ответчика) в этих заявлениях выполнены истцом.

Повторное заявление истца в октябре 2016 года на проведение медицинского вмешательства иным более технологичным способом подтверждает то, что данное медицинское вмешательство не охватывается рамками базового этапа проведения ЭКО, а является отдельным дополнительным медицинским вмешательством, которое осуществлялось по единоличному волеизъявлению истца на основе только ее единоличного информированного добровольного согласия.

Несмотря на отсутствие договора о донорстве между донором (ответчиком) и медицинским учреждением, биоматериал ответчика при проведении медицинского вмешательства истцу (ЭКО с применением ооцитов профессионального донора) был использован как материал неанонимного донора.