Александр Козачинский. Он же Красавчик. Он же Володя Патрикеев?

В основу повести Александра Владимировича Козачинского легла история юности Евгения Катаева и самого автора. Первый стал прототипом Володи Патрикеева, второй — конокрада Красавчика.

В 1922 году при попытке продать на Староконном рынке Одессы лошадей, угнанных из лазарета 51-й стрелковой дивизии, А.В. Козачинский и часть его людей попали в милицейскую засаду. Во время погони с перестрелкой А.В. Козачинский узнал в одном из инспекторов уголовного розыска своего гимназического друга Евгения Катаева (Петрова), которому и сдался.

Так обычно рассказывают историю взаимоотношений этих двух известнейших писателей своего времени.

Однако исследования, проведенные одесским краеведом Н.Н. Панасенко, проливают свет над событиями того времени и дают иное их развитие.

Родившийся в Москве 16 июля (по старому стилю) 1903 г. и будучи крещен 23 июля того же года в Московской Благовещенской в Петровском саду церкви, Александр Владимирович Козачинский волею судеб спустя год с небольшим из москвича превратился в одессита по причине переезда семьи Козачинских в Одессу. Случилось это, согласно исследованиям Н.Н. Панасенко, не позже декабря 1904 года.

В 1911-1919 годах Александр учится 3-й гимназии.

В связи с увольнением в 1919 году его матери по причине сокращения штатов, Александр поступил на службу караульным при обозной мастерской Воензага, где он проработал с 14 июня 1919 г. по 28 февраля 1920 г. Поначалу он совмещал дежурства с учебой, что было нелегко, поэтому вскоре гимназию пришлось оставить.

Весной 1920 г. Александр работает на складе в Споживсоюзе.

25 августа 1920 г. будущий автор «Зеленого фургона» подает заявление о зачислении его на службу в канцелярию милиции 1-го района Одесского уезда, находившуюся в Севериновке. Позднее в своей повести автор именно эту дату указал в надписи на наградных часах Володи Патрикеева.

Карьера А.В. Козачинского была в общем-то успешной: с 01 сентября 1920 г. он был зачислен конторщиком в канцелярию милиции Севериновского района. Но поскольку, по его словам, канцелярская работа не нравилась, он перешел на должность агента 3 разряда угрозыска. Однако документального подтверждения этому факту нет.

11 октября 1920 г. А.В. Козачинский в служебных документах именуется уже младшим милиционером. А через четыре дня он командируется в Одессу вместе с т. Шестаковым. В книге приказов по Севериновской милиции встречается и фамилия «Грищенко».

Агентом угрозыска Александр был полтора года и по службе продвигался быстро.

С 14 декабря 1920 г. он был зачислен сотрудником 3-го разряда следственно-розыскного отделения в Бельчанскую волость; с 26 января 1921 г. назначается в Севериновку помощником начальника уголовного розыска с переводом во 2-й разряд, а также является временно исполняющим должность начальника угрозыска; с 16 марта его переводят в 1-й разряд (с этого же числа он командируется по 10 апреля «для пользы службы» в 5-й район с центром в селе Блюменфельд).

Он участвует в расследовании самых разных преступлений: от самогоноварения до убийств. Была среди них и кража двух лошадей с фургоном, окрашенным в зеленый цвет, что отражено в протоколе от 17 мая 1921 г.

С 30 июля по 16 августа будущий автор бессмертного произведения содержится под арестом (за что – неизвестно), а с 21 августа сотрудника 1-го разряда Александра Козачинского, прикомандированного к отделению, переводят на ту же должность в 1-й р-н (Мангеймский) в село Страсбург (сегодня – Кучурганы). Именно в этом отделе в то время служил Е.П. Катаев.

В октябре А.В. Козачинского увольняют «в виду ареста Политбюро ОГЧК» и обвиняют в дискредитации власти.
«Суд надо мной был жестокий и несправедливый: мне дали 3 года концлагерей без лишения свободы». – так впоследствии вспоминал этот эпизод своей биографии А.В. Козачинский, которому на тот момент было всего 18 лет.
Концлагерь без лишения свободы означал тогда, что осужденный являлся к 10-00 на работу, а по воскресеньям – к 13-00 для регистрации.

Однако вскоре он попадает под амнистию, и с 1 января 1922 г. зачисляется агентом 1-го разряда в 1-й район Балтского уезда (местечко Крутые). Здесь жизнь молодого парня складывается непросто: по принуждению начальника милиции Ипатова он участвует в пьянках, незаконных обысках, взятках и т. п.

Продолжается это до тех пор, пока один из сослуживцев, бывший некогда дезертиром, немец Георгий Феч не сказал ему, что так дальше продолжаться не может и в конечном счете здесь либо Александр на чем-то когда-нибудь да попадется, либо его свои же живьем съедят.

Феч предложил бросить службу и поехать к нему домой, в Марьяновку Розальевской волости, которая находилась в Тираспольском уезде, входившем тогда в Одесскую губернию. Однако в увольнении им отказали, и они решили дезертировать.

Как-то в качестве взятки начальнику балтской милиции местный мельник привёз фургон с зерном и мукой. Фургон был зелёного цвета.

Друзья угнали этот фургон, в отместку прихватили вдобавок несколько ряден, находившихся у них во временном пользовании. И вроде на новом месте все пошло хорошо, им обещал помочь секретарь волпарткома — но вскоре Козачинский и Феч были арестованы членом волисполкома Карповым. Выяснилось, что они дезертиры, что удостоверение младшего милиционера у их возницы выписано Козачинским на украденном бланке, 10 пудов зерна и 9 пудов муки украдены. Через несколько дней их отправили в Тираспольскую уездную ЧК, забрав предварительно зерно и муку — они были нужны самим членам волисполкома и милиционерам, проводившим дознание.

В Тирасполе без «вещественных доказательств» они никому не были интересны, и их вернули назад. Зерно и мука к тому времени уже были поделены между проводившими дознание. Не дожидаясь вторичной отправки в Тирасполь, Козачинский бежал, но на следующий день был пойман и привезен в Марьяновку.

Как следует из показаний А.В. Козачинского, за время его отсутствия «Феч успел войти в соглашение с волостными властями; они, разделив между собой взятое у нас, освободили его. Стармил Яроцкий за мое освобождение требовал у меня шинель, но я, не желая давать ее, дал понять Яроцкому, что, если меня отправят в Тирасполь, то я их всех выдам; после чего документы мне были возвращены, а дело уничтожено».

С этого момента пути-дороги двух сослуживцев расходятся. Александр отправляется в с. Страсбург к своему знакомому Антону Шумахеру, который предлагает свести его с некими людьми, могущими многое для него сделать, попросту говоря, с бандитами Иосифом Бургартом и Михаилом Шмальцом.

Первым «делом» бандита Козачинского была кража гусей. Бандиты привезли бывшего сотрудника милиции на один из хуторов, где он и жил с ними в течение нескольких дней. Со временем продовольственные запасы банды поиссякли и пришлось подумать над добычей провизии. Думали недолго – в одну из ночей взломали замок на двери курятника Зиновия Муяки и украли из него несколько гусей и индюшек.

В дальнейшем среди эпизодов банды имеются налеты на агронома, на мельницу, попытка ограбления ветеринарного лазарета.

Последний эпизод и стал роковым для будущего автора знаменитого произведения. В ходе налета были похищены пять лошадей, о чем «комиссия по разгрому частей» составила соответствующий «акт». Акт был написан самим А.В. Козачинским, почерк которого узнал бывший сослуживец по Севериновке В. Янчар, к тому же принимавший у него дела.

13 сентября 1922 года А.В. Козачинский был арестован.

Многие эпизоды его жизни, изложенные в нашем материале, легли в основу повести «Зеленый фургон». Получается, что, как справедливо указывает Н.Н. Панасенко, прототипом обоих главных героев своего произведения – Володю Патрикеева и Красавчика – является сам автор. И милицейское прошлое и последовавшая затем криминальная жизнь нашли отражение на страницах книги.

А что же Евгений Петров, он же – Евгений Петрович Катаев?

При поимке банды Бургарта-Шмальца-Козачинского были изъяты две винтовки, две охотничьих двустволки, три нагана, браунинг и кольт. Этот самый кольт был сразу выдан Евгению Катаеву. Тому самому, который является соавтором Ильи Ильфа и известен как Евгений Петров.

Н.Н. Панасенко приводит текст данной расписки:

«Дана сия в том, что мною получен во временное пользование револьвер системы “кольт” за № 60374. Уполномоченный розыска 1-го р-на Е. Катаев. 6/Х-922 года с. Мангейм».

Имеется в деле и другая расписка – о получении Е.П. Катаевым в пользование двух лошадей, отобранных у бандитов Бургарта и Шмальца.

По одной из версий, Евгений Катаев и Александр Козачинский были знакомы с детства и являлись одноклассниками. Однако это неправда, учились они в разных гимназиях: Александр – в 3-й, а Евгений – в 5-й.

Познакомиться же они могли, как ранее было указано, во время службы в милиции в Мангеймском районе в 1921 г. Позднее Е.П. Катаев шутил, что первым его литературным произведением был «протокол осмотра трупа неизвестного мужчины».

Годом ранее, в марте 1920 года Евгений и его брат Валентин были арестованы Одесской ЧК за «участие в антисоветском заговоре». Братья оказались в тюрьме. Вероятно, тогда старший брат порекомендовал младшему уменьшить возраст, рассчитывая на снисхождение к несовершеннолетнему со стороны представителей органов. С тех пор во всех документах и официальных биографических справках годом рождения Евгения Петрова значился 1903-й.

После того, как оба брата были освобождены, Евгений и принял решение о службе в органах милиции. В анкете о причинах такого решения указал: «интерес к делу».

Всего с 14 августа 1921 г. по 29 июля 1922 г. Е. Петров лично провел более 40 дел. Кроме того, принимал участие в многочисленных операциях, в уничтожении крупных банд.

В расследовании дела о банде, непосредственное участие в которой принимал А.В. Козачинский, Е.П. Катаев участвовал в качестве одного из дознавателей, проводя допросы членов банды, свидетелей и потерпевших. Арестовывали Александра другие сотрудники – Домбровский и Дыжевский.

Это дело стало последним для Е.П. Катаева. Когда суд приговорил Александра Козачинского к «высшей мере социальной защиты» — расстрелу, Е.П. Катаев подал рапорт о предоставлении отпуска, а затем об отставке.

Впоследствии Верховный суд УССР в кассационном порядке отменил расстрельный приговор.

В том самом определении Верховного Суда УССР от 13 сентября 1923 года, которым высшая мера наказания была для А.В. Козачинского и его подельников заменена на тюремное заключение, указывалось, что «…суд должен был бы привлекать к ответственности свидетеля Катаева по признакам 109 и 112 ст. УК…» (дискредитация власти и принуждение к даче показаний). А началось все с заявления Орлова о том, что на следствии он давал показания в пьяном виде, и что пьяны были следователи.

Дело против Е.П. Катаева было возбуждено и выделено в отдельное производство, но, судя по всему, обошлось, а кроме того, за участие в разгроме банды был поощрен денежной премией

Впоследствии бывший сотрудник милиции оправдывался, говоря, что поил подозреваемых, чтобы развязать им языки для дачи показаний.

После всех тяжб будущие писатели отправились в Москву, где и стали известны на литературном поприще.

Умерли они оба во время Великой Отечественной войны, каждый не дожив до своего 40-летия.

Е.П. Катаев, будучи военным корреспондентом, 02 июля 1942 года погиб в авиакатастрофе близ Севастополя.

А.В. Козачинский спустя полгода скончался в эвакуации в Новосибирске 08 января 1943 года. Лишь в мае 2019 года было обнаружено место его захоронения, остававшееся более 75 лет неизвестным.

Литература:

1. Н.Н. Панасенко «О «Зеленом фургоне» и его авторе» // Дом князя Гагарина: сборник научных статей и публикаций. Выпуск 5. Одесса, 2009. С. 215-240. (текст взят на сайте: https://www.academia.edu/30715170).

2. Е. Деменюк «В поисках Красавчика. Жизнь и невероятные приключения Александра Козачинского» //Зарубежные записки, № 35-2017. С 78-100 (текст взят на сайте Подробнее ➤ ).