Карантин, или взаперти с Дьяволом.

Карантин - вещь не слабая и не для слабаков.

Как я уже писала, некоторые выполнили пятилетку супружеских долгов, а некоторые... как будто оказались взаперти с самим Дьяволом.

Мне не особенно сложно переносить одиночество. Когда я начинала работать в Москве, мне предложили работать у дамы преклонного возраста с подселением, что это такое, вы представляете, наверно: вы "под колпаком" не 8 часов, не 12, а все 24!

Тогда я стала представлять самые разные вещи: и одиночное заключение в Dungeon, или подземелье, и Бедлам, но самое интересное-

мне удалось представить, что я нахожусь на борту космического корабля, что мы с "сокамерницей" совершаем полет, что мы летим к новой и интересной планете, что я должна открыть удивительный новый мир, и этот мир будет прекрасен...

И в минуты отчаяния, когда и словм невозможно перемолвиться, я знаете кого вспоминала?

Наших космонавтов.

(цитирую статью)

На какое время тебя поместили в сурдокамеру — неизвестно.

Ты должен терпеть.

Ты один, совсем один.

Тут есть часы, но очень скоро ты утрачиваешь ощущение времени. Это длится долго.

Сальвадор Дали. Постоянство памяти, или Мягкие часы в момент взрыва.

Будущий космонавт входит в сурдокамеру с атласно выбритыми щеками. Выходит с молодой мягкой бородой. Всё же, как ни странно, ему кажется, что он пробыл меньше времени, нежели на самом деле...

Сурдокамера — наглухо закрытое помещение, из которого нельзя самому выйти, — будущий космонавт проходит испытание на одиночество. Когда он входит в сурдокамеру, за ним захлопывается тяжёлая стальная дверь. Он оказывается словно бы в кабине космического корабля: кресло, пульт управления, телевизионная камера, позволяющая следить за состоянием испытуемого, запас пищи, бортовой журнал.

Испытуемый может обратиться к оператору, но он не услышит ответа. В космическом корабле дело обстоит лучше — там связь двусторонняя.

Главный конструктор Сергей Королёв придавал колоссальное значение тому, кто первым полетит в космос. Можно предусмотреть всё или почти всё, но нельзя предусмотреть, что будет с человеком, когда он впервые окажется в космосе, выйдя из-под власти земных сил. Как же одиноко будет этому смельчаку в космическом корабле — вокруг пустота, а Земля и всё, что он любил, далеко, далеко!.. Полное одиночество — удел первого космонавта, уже второй космонавт не будет столь одинок, ибо с ним будет первый.

Казалось бы, для такого общительного человека, как Юрий, испытание одиночеством было особенно невыносимым. Только привычка к дисциплине, «умение с вдохновением отдаваться будничным заданиям», как скажут потом о нём в прощальном слове друзья-космонавты, только железная воля и крепкие нервы могли бы удержать его в норме.

Так казалось... Но мне думается, что именно благодаря своей общительности Гагарин легче других перенёс одиночество. Он быстро нашёл выход: ему составил компанию... собственный голос.

— Доброе утро. Начинаем зарядку», — говорил он, просыпаясь. И целый день проходил в подбадривающей игре с самим собою.

В комнате работали трое. Врач-психолог отряда космонавтов, лаборантка и инженер. Но всё время чувствовалось присутствие кого-то четвёртого. То и дело слышалось: «Он проснулся сегодня раньше...», «Он передал, что чувствует себя отлично...»

Он — космонавт. Он много дней не видел людей, не слышал человеческого голоса.

От одиночества, от тишины самые здоровые люди сходят с ума, у них появляются галлюцинации... Врач включает ленту записей, и раздаётся живой, улыбчивый голос Гагарина:

Земля! Я — космонавт. Сегодня 5 августа 1960 года. Московское время — 8 часов 40 минут. Приступаю к завтраку. Та-ак... морковное пюре... По случаю вашего прибытия на Землю, Юрий Алексеевич, сегодня праздничный завтрак!

Однажды все очень встревожились: датчик дыхания «не писал». Спешно включили телевизор и лишь тогда в полутьме с облегчением разглядели фигуру спящего Гагарина: ладонь под щекой, грудь ритмично вздымается... Уф!

Табло на столе у Юрия замигало. Он прочитал: «Поправьте датчик дыхания.

Так, молча, разговаривала с космонавтом Земля. И понемногу он привык к её немому разговору. Но озорство не оставляло его и в этой обстановке. Он начинал болтать сам с собой, зная, что за толстыми стенами с электронной начинкой его услышат.

Он вспоминал, кто должен дежурить в тот день, и говорил, не рассчитывая на ответ. «Зин! А Зин! — доносилось из динамика. — Ты сегодня дежуришь? Как там моя Валя? Передай ей, что я тут обжился.

Прошло ещё несколько дней. По эту сторону камеры знали, что сегодня затворничеству наступит конец. Но Гагарин ничего не подозревал, для него бесконечное время продолжало тянуться и тянуться...

Неожиданно из динамика донеслось странное мурлыканье под нос.

— Вот порвались шнурки... — пел Гагарин. — Пора готовиться к записи... Сколько мне дали электродов... Один электрод с жёлтым шнурком... Другой электрод с зелёным шнурком... Третий электрод с красным...

Лаборантка и инженер тревожно переглянулись. Психолог просто объяснил:

Иссякли впечатления в камере. Вот он и ищет новых приключений. Поёт, как певец-импровизатор, обо всём, что видит.

В характеристике, составленной перед его полётом, было сказано; «Реакция на «новизну» (состояние невесомости, длительная изоляция в сурдокамере, парашютные прыжки и другие воздействия) всегда была активной; отмечалась быстрая ориентация в новой обстановке, умение владеть собой в различных неожиданных ситуациях. Уверенность, вдумчивость, любознательность и жизнерадостность предавали индивидуальное своеобразие выработке профессиональных навыков».

Первому космонавту надо было доказать раз и навсегда, всем, всем, всем, что пребывание в космосе посильно человеку.

Естественно, что Королёв с особым вниманием следил за испытаниями в сурдокамере, испытаниями на одиночество. Он жадно спрашивал очередного «бородача»:

— О чём вы там думали?

И слышал обычно в ответ:

— Всю свою жизнь перебрал...

Да, долгое одиночество позволяло вдосталь покопаться в прошлом.

А вот испытуемый, чьи показатели оказались самыми высокими, ответил с открытой мальчишеской улыбкой:

— О чём я думал? О будущем, товарищ Главный!

Королёв посмотрел в яркие, блестящие глаза, даже на самом дне не замутнённые отстоем пережитого страшного одиночества.

— Чёрт возьми, товарищ Гагарин, вашему будущему можно только позавидовать!

«Да и моему тоже», — подумал Главный конструктор, вдруг уверившийся, что первым полетит этот ладный, радостный человек...

...В тот раз в одиночке сурдокамеры держали не так уж долго, но он чувствовал себя на редкость плохо: болела и кружилась голова, мутило, тело казалось чужим, а ноги ватными. Может, что-то там испортилось, нарушилась подача воздуха?.. Но Королёв спрашивает испытуемых о самочувствии, и все как один молодцевато отвечают:

— Отлично!»

— К выполнению задания готовы?

— Так точно!

Неужели одному ему так не повезло?

Как самочувствие, товарищ Гагарин?

— Отличное...

Нет, он не может врать Королёву и без запинки добавляет:

— Хотя и не очень.

— К выполнению задания готовы?

— Сделаю, что могу, но лучше бы в другой раз.

И в результате — высшая оценка. То было, оказывается, испытание на честность. Им специально создали тяжёлые условия в камерах. Но ведь нельзя считать, что ты сдал испытания на честность раз и навсегда. Всю жизнь человек сдаёт эти испытания и в большом и в малом, и он обязан сказать правду этим затаившим дыхание ребятам, будущим лётчикам.

Теперь известно, что Главный не ошибся. Королёв безмерно гордился подвигом Гагарина и радовался его успеху куда больше, чем собственному. Удивлённый ликованием обычно сдержанного и немногословного Королёва, один из его друзей и соратников спросил как-то раз:

— Сергей Палыч, неужели ты считаешь, что другие космонавты справились бы с заданием хуже, чем Гагарин?

— Ничуть! — горячо откликнулся Королёв. — Придёт время, и каждый из них превзойдёт Гагарина. Но никто после полёта так не улыбнётся человечеству и Вселенной, как Юра Гагарин. А это очень важно, куда важнее, чём мы можем себе представить...

Источник:

https://zen.yandex.ru/media/storytoday/kosmicheskoe-odinochestvo-pytka-ili-ispytanie--5aabeb143dceb72b688a00c5

Дорогие форумчане, помогла ли вам эта информация?

Конечно, в режиме вынужденой самоизоляции мы можем заниматься чем угодно: самокопанием, взаимоистязанием с лучшей половиной, а можем дать простор своей фантазии и творчеству.

Подумайте, давно ли вы не прогуливались вместе (а гулять на свежем воздухе нам никто не запретил!),

не разговаривали по душам?

И, каждый раз, прежде чем искать "дьяволов" снаружи, подумайте, что самый неприятный из них - Он внутри.

Спасибо за внимание, местный автор М. М.