Трещинами пошла не только управленческая вертикаль, но и вся ее мифология

Завершается первая неделя внезапных выходных в режиме самоизоляции, обусловленных реакцией на эпидемию коронавируса. За этой неделей страну, судя по текущей информации, ждет еще где-то пяток таких же. Вероятно, предполагается, что они будут схожими — более-менее спокойными, податной электорат смирно пересидит самый ужас эпидемии, а освобождение от нее будет приурочено аккурат ко дню Победы, из которого уже много лет правящий российский режим черпает свою легитимность. Особенность ситуации заключается в том, что в России уже сейчас пошли очень существенные изменения управленческого ландшафта, за которым, возможно, последуют и политические трансформации. Какими они окажутся, если будут, сказать пока сложно, но отрефлексировать то, что произошло на неделе, мне видится просто критически необходимым.

Во-первых, надо отметить открывшуюся на сей раз в страновом масштабе зияющую пропасть между уровнями правовой культуры власти и населения. Привычный азиатский (в плохом смысле этого слова) паттерн поведения внезапно не сработал. Приказ верховного правителя «А ну-ка все быстро самоизолировались» подействовал, скажем так, не очень эффективно. Кто-то конформистски послушался: «Властям виднее», — но заметная часть социума повела себя не как покорный податной электорат, но как ответственные граждане, начав с неприятных вопросов: «А что такое самоизоляция?», «Этого определения нет в законодательстве. В чем его суть?», «Почему самоизоляция, а не прописанные в законодательстве чрезвычайная ситуация и чрезвычайное положение?» и т. д. Кроме того, сообщалось об иске (пока, насколько знаю, единственном) к московской мэрии о признании не соответствующим Конституции части того самого указа с требованием самоизоляции. Здесь же стоит отметить массовый протест против различных спецпропусков, а также хитрых QR-кодов, которые, как предполагается, надо будет получать перед всяким выходом из дома, причем дополнением ко всему этому предполагалась активация системы тотальной слежки через всю систему городских камер. Что еще более серьезно, пошли пробуждающие память предков сравнения, в которых активно используются слова «шуцман», «хальт», «аусвайс» и «концлагерь».

Иначе говоря, часть социума, хоть и будучи напугана всей истерией вокруг коронавируса, логично и здраво отреагировала на эти нововведения как на вопиющее нарушение своих гражданских прав. И характерно подобное, в отличие от прошлых лет, не только для Москвы («Обидели либералов, на выборах их прокатили, так им и надо, а мы с мужиками отстояли нашу стабильность»), но и для страны в целом. Можно предположить, что данная тенденция в ближайшие «самоизолированные» недели еще усилится, особенно в южных регионах России, где уже потихоньку начинается садово-огородный сезон, когда труд на своей земле должен прямо и однозначно превратиться в деньги.

Во-вторых, пала смертью храбрых мифологема «Россия своих не бросает». Собственно говоря, она и ранее была, скажем так, под вопросом. С одной стороны, у патриотической общественности имелось чеканное путинское «Пусть кто-то из украинских военных попробует стрелять в своих людей, российские военные будут стоять позади людей, не спереди, а сзади», но по факту Крым оказался сакральным и принятым под высокую руку Москвы, а Донбасс, проведший такой же референдум, — нет. Но это ладно, в конце концов, можно себя успокаивать тем, что речь идет о территории и людях другого государства. Но сейчас Москва, закрыв въезд в Россию, оставила за бортом около 30 тыс. уже именно что граждан страны. Конечно же, говорят об оказании некоторой помощи и содействии в рамках деятельности российских посольств и консульств, но факт остается фактом — граждане страны, по сути, брошены российским государством на неопределенный срок. Прибавит ли это почета и уважения к «вертикали власти»? Вопрос риторический, ответ на него отрицательный.

В-третьих, очень резко выросла напряженность в отношениях между властью и частным бизнесом, через это — гражданами. Понятно, что власть воспринимает бизнес как корм, как ту крапиву: то полют ее, то кладут в щи, то веревки вьют. Не сказать, что развешанные по всей Москве рекламные щиты «Предпринимай!» тут сколько-нибудь заметно меняют ситуацию. Действительно, основной государственный приоритет у разнообразных госкорпораций и системно значимых предприятий (в число которых, как выяснилось, вошла букмекерская контора «Фонбет»), но малый и средний бизнес, несмотря на относительно небольшую долю в ВВП (около 20–25%, белая часть и эксполярный сектор; для сравнения: в Польше этот показатель вдвое выше), несут важнейшую социальную функцию. Они дают массу рабочих мест, позволяют людям работать и зарабатывать и относятся большей частью именно что к наиболее пострадавшему от «самоизоляции» сектору услуг, при этом критически зависят именно что от постоянного входящего денежного потока, который сейчас усох в разы.

Что в итоге? Уже сейчас пошли в лучшем случае урезания зарплат и перевод на сдельную форму работы (а какой доход от сдельной формы в данных условиях?), а в худшем — сокращения. При этом можно не сомневаться, что реальная причина — самоизоляция — будет донесена до людей в полном объеме. Наконец, здесь нельзя не отметить, что на фоне нехватки денег на жизнь адский коронавирус, поставивший на колени всю планету, выглядит абстрактной ерундой.

В-четвертых, стало видно, что та самая вертикаль власти внезапно пошла трещинами. Президент страны Владимир Путин выступил с двумя обращениями к народу, сказал про выходные до конца апреля, после чего исчез с горизонта, заявив напоследок регионам: дескать, решайте сами, как вы там у себя будете это все организовывать. Сказать, что регионы, мягко говоря, были ошеломлены, — ничего не сказать. Времени с этого момента прошло мало. Что делать, неясно. Обмен важной информацией не налажен, поэтому не стоит удивляться тому, что в разных регионах происходят события разной степени бредовости. Так, в Новосибирске на улицы выпустили машины с сиренами, которые каждый час выли подобно воздушной тревоге, напоминая о необходимости поддержания той самой самоизоляции, а в Московской области даже объявили (и позже дезавуировано) про решение о введении комендантского часа. Далее в Иванове были призывы не сдавать квартир москвичам, кроме того, пошли закрытия границ — и абсолютным чемпионом тут оказалась Чечня, которая ввела фактический визовый режим со всей остальной Российской Федерацией вкупе с тем самым комендантским часом.

Здесь важно понимать, что трещинами пошла не только управленческая вертикаль, но и вся ее мифология, включая ту самую азиатскую сакральность верховной власти, сидящей в Москве. Регионы удивлены, регионы мечутся, но при продолжении текущей ситуации (а пока нет никаких признаков ее сворачивания) проводимая на местах политика будет становиться более адекватной не приказам из Москвы, но именно что местным реалиям. Веселее всего то, что это станет отражаться и на пока еще федеральных структурах — прокуратуре и полиции. Причем, на мой взгляд, нельзя сказать, что регионы подобным как-то обижены. Скорее они сосредотачиваются, учатся жить в новых условиях. В итоге, по моему мнению, вполне вероятной выглядит картина, когда по завершении всей этой коронавирусной эпопеи региональные власти при полной поддержке населения начнут задавать Москве неудобные вопросы и, самое главное, держаться зубами и когтями за де-факто обретенные расширенные полномочия. Конечно, до реального федерализма еще идти, он предполагает, помимо полномочий, еще и другие межбюджетные отношения, отказ от подхода «отдаем в Центр почти все и ждем субсидий», но лиха беда начало.

Собственно говоря, движение здесь уже началось — и, что логично, пока не на региональном уровне, но на муниципальном. Олег Боровский, мэр маленького города Саянска (Иркутская область, 270 км до областного центра, 40 тыс. населения), позволил себе войти в положение местных предпринимателей и разрешил им работать после 6 апреля. Прокуратура (федеральная структура) этому немедленно воспротивилась, постановление было подредактировано (как сообщается, по просьбе коллег – мэров близлежащих городков) — в итоге объекты общепита все же решено не открывать. Важно другое: Боровский, комментируя это, прямо зафиксировал: «Я сам вышел из среды предпринимателей и на себе знаю все трудности данной сферы … поэтому беру на себя ответственность». Да-да, ту самую ответственность, которую не взяли наверху.

Еще раз: прошла всего лишь неделя. Государство решило, что несколько тысяч дополнительных покойников (моя экспертная оценка) есть угроза более страшная, нежели несколько миллионов безработных, триллионные разрушения в экономике, закрытые бизнесы и человеческие потери в результате стрессов, депрессий и, не исключаю, суицидов. Могу, однако, безответственно предположить, что уже где-то с середины месяца процесс накопления кризисных явлений вроде пустых кошельков и живой злобы дойдет до критических уровней, после которых всю эту эпопею начнут сворачивать, заявив о переломе тренда, скорой победе, и т. д. В конце концов, не далее как три дня назад вице-премьер Татьяна Голикова на совещании у Путина рассказала, что в конце марта провели исследование по коронавирусу. В рамках него (цитата по kremlin.ru) «рассмотрено 226 образцов сыворотки крови от людей из различных коллективов, которые не были зарегистрированы как больные новой коронавирусной инфекцией, из этого круга людей в 226 человек выявлено 11 переболевших и имеющих антитела к новому коронавирусу». Проще говоря, 5% не болевших официально в реальности оказались уже переболевшими. Если эту выборку экстраполировать на страну — 7 млн (!) наших сограждан уже переболели этой заразой. В таких условиях самоизоляция, на мой взгляд, не имеет никакого смысла.

Александр Виноградов

https://www.business-gazeta.ru/article/463930