Один из моих учеников остановит чуму

10 января 1897 года сбылось пророчество создателя вакцин против бешенства и сибирской язвы, основоположника научных методов вакцинации, филантропа Луи Пастера.

В этот день экс-сотрудник Пастеровского университета в Париже, ученик профессора Мечникова, микробиолог и по совместительству российский эмигрант Владимир Хавкин испытал на себе созданную им за три месяца вакцину против страшного инфекционного заболевания, веками терзавшего человечество – чумы.

Подробнее ➤

Сегодня известно, что возбудителем чумы (термин имеет тюрское происхождение и переводится как нарыв) является палочкообразная бактерия - Yersinia pestis, которая способна длительное время сохранять жизнеспособность в организмах и испражнениях своих носителей – паразитарных насекомых (блох и клещей).

Бактерия попадает в организм человека в результате укуса блохами, паразитировавшими до этого на больном животном (в природном очаге), а также слизистые дыхательных путей, пищевода и коньюктивиты (при развитии эпидемий).

Для блохи-переносчика контакт с чумной бактерией также не сулит ничего хорошего. Вкусив кровь чумного животного, блоха получает колонию микроорганизмов, с огромной скоростью размножающуюся у нее в зобу. Бактерий становится так много, что они полностью блокируют поступление донорской крови в желудок блохи, которая в конечном итоге погибает от голода. Правда, при этом, обреченное насекомое успевает укусить еще несколько хозяев, отрыгивая в место укуса возбудителя чумы.

Как правило, болезнь развивалась следующим образом. На месте укуса чумной блохой наблюдалось сильное воспаление кожных покровов, в последующем микроорганизмы распространялись по лимфатической системе, и начинали образовываться те самые «бубоны», которые прижигали у больных средневековые врачи. В дальнейшем развивалась септическая форма болезни, при которой поражались все внутренние органы, а попадание инфекции в легочную ткань вызывала наиболее летальную форму чумы – чумную пневмонию.

Она характеризуется быстрым течением и высокой вирулентностью, так как заражение от человека к человеку происходит воздушно-капельным путем.

Чума, в любой ее форме, смертельно опасное заболевание. Смертность от наиболее легких ее форм – кожной и бубонной – до изобретения вакцин достигала 60% от числа заболевших. Легочная и септическая формы чумы шансов на выздоровление больным, практически не оставляли (95% и 100% соответственно).

Письменные свидетельства о чуме встречаются в трудах античных авторов. Безусловно, болезнь косила людей намного раньше, чем была изобретена письменность, но до поры до времени носила региональный характер.

Первой известной пандемией стала «Юстинианова чума» которая началась в Египте в 5 в. н.э. и обожгла территорию всех густонаселенных регионов Европы и Азии того времени.

Прокатившаяся в средние века смертельным жерновом по Старому Свету вторая пандемия чумы, получившая название Черная смерть, оставила после себя заваленные разлагающимися трупами города и опустевшие селения.

Насколько огромен был страх перед новыми вспышками этой заразы видно из поручений русского царя Петра I, которые он давал в связи дошедшими известиями о вспышке «морового поветрия» (Марсельской и Тулонской чумой 1720-1721 гг.)

Великий реформатор предписывал зараженные чумой селения окружать заставами и лишать всякого сообщения с внешним миром, а дома, в которых вымирали, сжигать со всем имуществом, с лошадьми и скотом… по большим дорогам поставить виселицы, и кто прокрадется тайно, вешать без суда…Корреспонденцию от курьеров принимать через огонь, переписывать три раза, по назначению пересылать только последнюю копию. Под страхом смерти запрещалось входить в зараженные дома и брать от больных вещи.

Хотя причина болезни долгое время оставалась невыясненной, врачи давно искали способы защиты страшного заболевания. Чаще всего платой за новые знания была жизнь.

В Средние века чума считалась неизлечимой, эскулапы вырезали или прижигали чумные палочки, либо давали больным рандомно изготовленные снадобья, уповая лишь на чудо. Карантинные мероприятия, которые стали применять примерно с 13 в. к какой-то степени замедляли скорость эпидемии. Причины болезни еще не были установлены, поэтому не было представления, как её лечить.

Первый научный опыт по самозаражению чумой провел в 1802 году английский врач А. Уайт. Он хотел доказать, что чума является причиной малярии. Уайт извлек содержимое чумного бубона и втер себе в бедро. Даже когда на его собственном бедре появился карбункул и лимфатические узлы начали стали опухать, врач был убежден, что болеет малярией. На восьмой день он признал, что болен чумой, был доставлен в госпиталь и умер.

Врачевавший во второй половине 18 в. русский медик, коллежский советник, Даниил Самойлович Самойлович экспериментальным путем доказал эффективность применения средств профилактики. После того, как его помощники обкурили ядовитой смесью белье умершего от чумы больного, врач одел ее и не снимал в течение суток. Самойлович предположил, что «живое язвенное начало», гарантированно погибнет от воздействия ядов, и оказался прав.

В 1817 году австрийский медик А. Розенфельд решил проверить на себе лечебный эффект лекарства, изготовленного из высушенной лимфы умерших от чумы, смешанной с костным порошком. Приняв свой препарат, он добровольно самоизолировался в одной палате с 20 чумными больными. Испытатель не дожил до конца шестинедельного эксперимента нескольких дней и скончался от бубонной формой чумы.

Третья пандемия чумы вспыхнула во второй половине 19 века в Китае, в провинции Юнь-Нань.

Эпидемия распространялась по портам по южному побережью Китая. В 1896 году она пришла в Индию. Под удар попал густонаселенный индийский город Бомбей.

К борьбе с новой вспышкой чумы подключились ведущие микробиологи мира. Среди них француз Александр Эмиль Жан Йерсен, ранее работавший в лаборатории Луи Пастера. Ему принадлежит честь установления возбудителя чумы. Он же успешно испытал в зараженном Китае противочумную сыворотку. Сыворотка Йерсена показала хорошую эффективность, снизив смертность от бубонной формы чумы, но для лечения наиболее смертоносной – легочной, она не годилась.

Британская колониальная администрация боролась с заразой традиционными жесткими карантинными методами.

По приказу начальника гарнизона Бомбея генерала Гатакра армейские части развернули в окрестностях города чумные госпитали для больных и пункты временного содержания для членов их семей. Дома, в которых выявляли заболевших, заливали карболовой кислотой.

Эти действия лишь усилили распространение эпидемии и рост недовольства местного населения: из покинутых и пропитанных ядом зданий чумные крысы разбегались по всей округе, а в резервациях, в условиях скученности заражение шло еще более активно, чем в городских кварталах.

В конце года, убедившись, в нулевой эффективности противоэпидемиологических мер, применяемых колониальной администрацией британское правительство обратилось за помощью к микробиологу-иностранцу, который ранее, в короткий срок сумел погасить в Индии эпидемию холеры.

Хавкин прибыл в Индию, когда эпидемия там достигла своего пика - в городе ежедневно гибли сотни людей. Власти выделили ученому лабораторию и субсидировали наем 4 сотрудников – лаборанта и трех курьеров. Подопытных крыс поставляли портовые моряки.

К тому времени уже было установлено, что именно корабельные крысы стали природным резервуаром для эпидемии.

Для того, чтобы выиграть драгоценное время, Хавкин не стал создавать «живую» вакцину из ослабленных микроорганизмов. Он сделал вакцину из токсина, который вырабатывали чумные микробы. Для культивирования бактерий использовался мясной бульон, с каплями жира для прикрепления колоний. Поверхность бульона по мере развития колоний встряхивалась, затем в этой среде культивировали новую колонию. На заключительном этапе насыщенный бульон нагревали до 60 градусов, что позволяло убить бактерии и одновременно не разрушить токсин.

Раствор проверили на подопытных крысах, получив положительный результат.

Пробную партию препарата, удалось изготовить за три месяца. Для того, чтобы удостовериться в его безопасности, Хавкин ввел себе внутривенно 10 миллилитров полученного раствора.

После этого прививка была сделана индийским студентам, которым Хавкин читал лекции о пользе вакцинации. Хавкин для местных не был колонизатором «инглизи». Вакцине, которую изготовил «руси», индийцы доверяли.

Немалую роль сыграла помощь со стороны лидера мусульманской общины Индии имама Ага-Хана III.

Амбициозный двадцатилетний имам сам вышел на Хавкина, предложил финансовую помощь и себя в качестве добровольца-испытателя. Хавкин привил Ага-Хана от чумы публично, на глазах у толпы мусульман-индийцев. Личный пример (подвиг) духовного лидера послужил своеобразным катализатором. За короткое время тысячи исмаилитов согласились на вакцинацию, защитив себя от смерти. За ними потянулись буддисты.

Бомбейская эпидемия чумы пошла на убыль. Авторитет имама в Западной Индии достиг небывалых высот. Владимира Хавкина объявили махатмой.

Более эффективную живую вакцину от чумы с использованием бактериофагов создала и также испытала на себе советский врач-микробиолог Магдалина Петровна Покровская в 1934 году.

Луи Пастер не дожил нескольких лет до установления возбудителя чумы и первого удачного вакцинирования от черной смерти.