«Люди самоизолировались на природе и забыли о правилах»

Режим самоизоляции привел к росту лесных пожаров. На 28 апреля было зафиксировано 3 339 очагов возгорания, тогда как в прошлом году их было 1 960. А площадь, пройденная огнем в этом апреле, увеличилась почти на 100 тыс. га. Ситуацию осложняет и погода: аномально теплая зима сменилась жаркой весной, температура в Сибири уже намного выше климатической нормы. При этом 11 регионов страны до сих пор не подготовились как следует к началу пожароопасного сезона. Глава Рослесхоза Сергей Аноприенко рассказал «Известиям», на каких территориях уже введен режим ЧС, велика ли вероятность повторения дымного лета-2010, и почему в одних субъектах штрафы за разведение огня дисциплинируют граждан, а в других нет.

— Как режим самоизоляции сказывается на пожароопасной ситуации?

— Очень плохо. Если в начале марта наша отраслевая статистика фиксировала уменьшение количества термоточек по сравнению с 2019 годом в пять раз, то уже начиная с 20-х чисел марта пошел всплеск пожаров по всей стране. Это может быть связано с тем, что в дни, объявленные нерабочими (с 28 марта), люди самоизолировались на природе и забыли о правилах пожарной безопасности.

В некоторых регионах сейчас уже температура под 30 градусов, и народ в квартирах не удержишь. Люди повалили на природу, в результате мы имеем всплеск термоточек. Ведь, как и прежде, основная причина практически всех лесных пожаров — человеческий фактор. Особенно весной, когда огонь идет в лес от несанкционированных сельхозпалов и непотушенных костров по берегам водоемов.

Самая тяжелая обстановка сейчас в Забайкальском крае и Бурятии. Несмотря на все нормативные запреты, а сельхозпалы запрещены с 2015 года, народ жжет сухую траву. Сегодня действуют 75 лесных пожаров, 73 из которых — на землях лесного фонда. Всего на 28 апреля этого года было зафиксировано 3339 очагов, в прошлом году — 1960. Площадь, пройденная пожарами с начала года, составляет 477 тыс. га. В прошлом году к этому дню было 382 тыс. га.

Зато уменьшилась средняя площадь пожара: в прошлом году она составляла 195 га, а в этом — чуть больше 140 га. Это говорит о том, что мы быстрее стали фиксировать пожар, не даем ему разгораться.

— А что будет дальше, когда потеплеет и в Центральной России?

— Впереди майские праздники, риск велик. Но я очень надеюсь, что региональные власти примут меры, чтобы не допустить ухудшения пожароопасной обстановки. Мы будем за этим следить.

— На ситуации с пожарами сказались малоснежная зима и аномальное тепло?

— Снега во многих регионах Сибири и Дальнего Востока было достаточно. Ведь малоснежная зима для Иркутской области — это сугробы в полтора метра вместо трех. Однако в Новосибирске и Красноярском крае, где сейчас уже аномальная жара, думаю, мы получим весьма приличный прирост по термоточкам.

— Сократил ли карантин по коронавирусу человеческие ресурсы Рослесхоза?

— В центральном аппарате Федерального агентства лесного хозяйства 40% сотрудников перешли на удаленку. Это оптимальное количество, которое позволяет сохранить работоспособность системы. Что касается Авиалесоохраны, у нас в федеральном резерве 660 парашютистов-десантников, и все они в строю. Помогать тушить пожары мы обязаны, несмотря на коронавирус. Сейчас парашютисты-десантники уже работают по заявкам в Забайкальском и Красноярском краях, в Амурской области. В полевых условиях крайне сложно соблюсти все рекомендации по профилактике коронавируса, поэтому, безусловно, авиапожарные рискуют, как и все, кто выполняет неотложные работы. Что касается региональных человеческих ресурсов в условиях эпидемии коронавируса, статистика по заболеваемости среди сотрудников лесной охраны и лесных инспекторов есть у администраций регионов.

— К вопросу о лесных инспекторах: их не хватает уже много лет. Почему эта кадровая проблема никак не решится?

— Сейчас их в регионах по штату 23 тыс., 2 тыс. вакансий открыты. Однако по нормативу должно быть 40,2 тыс. человек. Чтобы довести до норматива, нужно финансирование. В 2020 году на увеличение штата лесных инспекторов было выделено 405 млн рублей, что позволило отрасли увеличить штат на 630 человек.

— И всё равно их в два раза меньше, чем нужно. А леса горят.

— Доведение до нормативной численности лесных инспекторов — не панацея от пожаров. Меры противопожарной безопасности в лесах шире, чем количественные показатели «стражей леса». Это, например, и ответственность арендаторов. В договорах аренды сейчас прописаны обязательства нанимателей по проведению противопожарных мероприятий, а обязанности по тушению ими лесных участков — нет. А ведь у нас значительный лесной фонд передан в аренду.

— Примерно какая его часть?

— Около 230 млн га. Чтобы понять, много это или мало, приведу статистику. Земли лесного фонда Российской Федерации составляют 1,146 млрд га. Из этой категории около 760 млн га — это земли, покрытые лесом. Из них 266 млн — резервные леса, то есть те, которые находятся очень далеко. Остальная часть, 880 млн га, — защитные и эксплуатационные леса. В той или иной транспортной доступности находится миллионов 350, из которых примерно 80% сдано в аренду под разные виды деятельности: охоту, сбор дикоросов, лесозаготовку. Мы собираемся внести в Лесной кодекс поправки о наделении арендатора обязанностью по тушению пожара. Этот законопроект сейчас проходит межведомственное согласование. Мы ведем диалог с Российским союзом промышленников и предпринимателей, он достаточно конструктивный. Надеюсь, найдем общий язык.

— Какие регионы в этом году вовремя не подготовились к пожароопасному сезону?

— По поручению вице-премьера Виктории Абрамченко мы провели проверку готовности регионов в феврале–марте. На начало марта 59 регионов были признаны готовыми и 27 регионов — ограниченно готовыми к пожароопасному сезону. Сегодня у нас 11 ограниченно готовых регионов. Это три субъекта в Приволжском федеральном округе: Марий Эл, Мордовия и Кировская область. Три на Урале: Свердловская, Челябинская и Курганская области. Столько же в Сибири: Иркутская область, Красноярский край, Хакасия. И два на Дальнем востоке: Магаданская область и Якутия.

Но в Магадане и Якутии еще не сошел снег, поэтому у них есть возможность укомплектовать свои лесопожарные формирования сезонными рабочими. Основные претензии к другим регионам: отсутствие контрактов на выполнение лесоавиационных работ и, что серьезнее, незавершенный ремонт техники и оборудования для тушения пожаров.

— Будут ли летом тушить все пожары, или решение по отдаленным очагам останется на усмотрение губернаторов?

— Речь идет о необслуживаемых территориях лесного фонда, так называемых зонах контроля. Они находятся в труднодоступных местах, далеко от экономической деятельности человека. Туда зачастую очень сложно долететь, иногда на доставку группировки или воды требуется два–три часа. Сейчас у глав регионов есть выбор, тушить или нет такие пожары.

Даже в СССР площадь зон контроля была около 250 млн га. В начале этого года она составляла 620 млн га. Например, к ним относится значительная часть Красноярского края, часть Иркутской области. И каждый год, когда там возникают пожары, в регионы Сибири идет дым. Вместе с субъектами мы уже начали работу по уменьшению этих территорий — сейчас в зону контроля попадает 570 млн га, и мы ее продолжим, потому что населению абсолютно всё равно, откуда пришел дым.

Мы считаем, что тушить надо все пожары, даже если они находятся очень далеко и не угрожают населенным пунктам. Вместе с субъектами готовим такие предложения по изменению Правил тушения лесных пожаров, утвержденных в 2014 году.

— Велики ли шансы на повторение ситуации аномально жаркого лета-2010?

— Никто не хочет ее повторения, все выводы были сделаны в том же году. Например, в Московской области провели техническое перевооружение, стали применять беспилотные летательные аппараты, осуществили цифровизацию всего лесного фонда, повысили оперативность тушения. На федеральном уровне именно тогда запустили систему спутникового мониторинга ИСДМ-Рослесхоз. Физическое явление, огонь, конечно, было, есть и будет. Но когда есть возможность видеть термоточку, вовремя среагировать, доехать и потушить ее, это нас избавит от повторения последствий лета 2010 года.

— По сравнению с прошлым годом этот будет тяжелее или легче?

— Смотря где, субъект субъекту рознь. Я надеюсь, руководители регионов сделают выводы по итогам 2019 года, который был весьма непростым, и начнут реагировать на возникающие пожары независимо от того, вспоминает ли население о правилах противопожарной безопасности или нет. В прошлом году в рамках работы федерального проекта «Сохранение лесов» (входит в нацпроект «Экология») регионы закупили около 13 тыс. единиц техники и оборудования. В этом году на этот федеральный проект выделено чуть больше 6,5 млрд рублей, из которых 3,2 млрд рублей предназначено на лесопожарную технику и 650 млн — на лесохозяйственную. Все деньги мы передали регионам до 10 декабря. Такое обновление технической базы впервые поддерживается на федеральном уровне за последние 20 лет.

— Сейчас уже где-то введен режим ЧС?

— Да, на всей территории Забайкальского и Красноярского краев, в одном районе Краснодарского края, в ряде муниципальных районов Иркутской и Амурской областей, Бурятии и Тывы. Причем введен гораздо раньше, чем обычно. В Красноярском крае в прошлом году в апреле не было такой тяжелой лесопожарной обстановки. Там и в других районах Сибири термоточки в тысячи га.

— Осложнит ли погода ситуацию в этих регионах? Что говорят прогнозы?

— О том, что год обещает быть сложным, мы говорили с января, и отнюдь не из-за коронавируса. Погода аномально теплая, и в 24 регионах мы ожидали повышения риска ЧС в лесах. В 21 регионе удалось этого не допустить: в пяти вообще не регистрируют лесных пожаров, в 11 все пожары тушат в первые сутки.

Аномально теплая зима, засушливая весна и человеческий фактор внесли свои коррективы в этот прогноз, и часть регионов, где мы традиционно ожидали ухудшение обстановки только в мае, показывают высокую горимость уже сейчас. Это Амурская область, Хакасия, Красноярский и Краснодарский края. Тем не менее регионы среагировали оперативно, в трех из них объявлены режимы ЧС — на всей территории Красноярского края, в ряде муниципальных районов Краснодарского края и Амурской области.

Следующая категория — особый противопожарный режим, когда может устанавливаться запрет на посещение леса, нацпарков. Он введен в некоторых районах 51 субъекта РФ. Запрет на посещение лесов и въезд в них — в районах 20 субъектов, куда попали Севастополь, вся Псковская, Тульская и Новгородская области.

В мае–июне обычно наступает опасный период в Сибири. Субъекты, которые находятся в зоне риска, — это, как обычно, Иркутская область, Красноярский край, Хакасия, Тыва, Омская, Новосибирская и Томская области, при том, что уже сейчас фиксируются термоточки на землях всех категорий.

В этом году долгосрочный прогноз на май затрагивает 30 регионов всех восьми федеральных округов. Мы можем сколь угодно долго говорить о прогнозе, но фактическая пожарная обстановка будет зависеть в буквальном смысле от нас с вами — от того, как мы себя будем вести.

В ряде регионов ЦФО раньше было очень много пожаров. Губернаторы приняли решение: за любой костер, пал травы дополнительно штрафовать население неимоверно. Когда пошли штрафы в 5 тыс. рублей, а для жителей деревни или села это огромные деньги, палы прекратились. Люди даже по весне на огородах боятся разжигать костры.

— Но ведь штрафы есть и на федеральном уровне?

— Есть, и за пал травы в полях, и за костры в лесах положены административные штрафы. Но если нанесен ущерб объектам экономики, лесному хозяйству, можно применить совершенно другие статьи.

— Тогда получается, вопрос не столько в штрафах, сколько в контроле?

— Вы абсолютно правы. Ответственность должна быть на уровне администрации субъекта. Решать проблему лесных пожаров деньгами, мне кажется, не совсем правильный тезис. Ряд регионов горит регулярно и ежегодно, и регулярно и ежегодно на противопожарные мероприятия из федерального резерва им отправляются деньги. Как не тушить, если горит?

— И эти деньги сжигают в следующем году в следующих пожарах.

— Верно. Поэтому нужна персональная ответственность региональных чиновников, и не только по линии «губернатор — глава муниципального образования». Необходимо усилить контроль со стороны надзорных органов.

— По сравнению с прошлым годом у нас изменился мониторинг чрезвычайных ситуаций?

— Проблем с системным мониторингом нет, с помощью спутников ИСДМ-Рослесхоз мы видим всё. В ряде субъектов установлены видеокамеры, которые в автоматическом режиме фиксируют и задымление в 30-километровой зоне. Но в первую очередь головная боль любого губернатора — безопасность людей, а не леса, поэтому видеокамеры часто ставят рядом с населенными пунктами. Количество камер, безусловно, — решение вопроса там, где это можно сделать. Кроме того, используются беспилотные летательные комплексы, их уже 166 в разных субъектах.

— Маловато на страну.

— Да, но из выделенных Рослесхозом средств два с лишним миллиарда идет на авиапатрулирование лесов. Безусловно, применение беспилотной авиации для этого экономически выгодно. Находясь в субъектах, я всем губернаторам, у которых информационные системы достаточно хорошо развиты, рекомендую закупать БПЛА. Нормативы обеспечения ими есть, юридическая основа для закупки в рамках федерального проекта существует, просто нужно этими инструментами пользоваться.

— Существует мнение, что нередко лесные пожары — дело рук «черных лесорубов». Это так?

— Не совсем. Любому начинающему криминалисту на территории, пройденной пожаром, достаточно просто определить, прошелся он по месту рубки или по лесу. Здесь другое может быть: иногда по лесу проходятся беглым огнем, затрагивают только нижний ярус, потом эти слегка поврежденные деревья заявляют в санитарную рубку. Но выявить такие случаи умышленного поджога и привлечь за это к ответственности крайне сложно.

— Решаем ли вопрос с «черными лесорубами»?

— Сейчас, в правительство внесен законопроект, который, смею вас уверить, кардинально поменяет ситуацию с незаконными рубками. После его принятия в ЛесЕГАИС будет загружена вся первичная документация, которой сейчас там нет: счета-фактуры и прочее. Будет введен электронный сопроводительный документ. Сейчас доставка древесины с места добычи до места складирования оформляется на бумаге. Как только заключен договор купли-продажи, вопрос законности добычи древесины отпадает сам собой. По сути, вся древесина, зафиксированная в ЛесЕГАИС, получается официальной. А по новому закону электронный сопроводительный документ появится и в месте выдела, у мастера леса, и на месте складирования, и на средствах доставки. То есть будет сквозной учет всего процесса заготовки древесины. Я очень надеюсь, что законопроект уже в этом году будет принят и с 1 января введен в действие.