Доброй ночи, форумчане
У войны не женское лицо (Светлана АлексиЕвич, лауреат Нобелевской премии в области литературы)
Мария Болотова, санинструктор
«Да, на войне была у нас любовь, но она была иная. Все понимали, что можно любить здесь и сейчас, а через полчаса начнется бой и твоего возлюбленного застрелят. При том что, когда любим дома, в мирное время, не так себе любовь представляем.
На войне не думали о будущем. И какой-то игры, притворства не могло существовать, потому что если возникали чувства, то уж любили на полную катушку. Слишком часто мы читали имена наших возлюбленных на фанерных легких памятниках на дорогих сердцу могилах».
***
Галина А., медсестра
«Спрашиваете, была ли любовь? Да, отвечу вам правду, я этого не боюсь и не стесняюсь… Я сама была ППЖ, что означает походно-полевая жена. Неофициальная, другая, фронтовая жена. Первым моим фронтовым мужем был командир батальона.
Он был добрый, положительный мужчина, но я не смогла его полюбить. Уже через четыре месяца я пришла к нему на ночь. Но что иначе делать? Кругом одни мужики, и чтобы не страшиться каждого, лучше уж принадлежать кому-то одному. Во время боя и то так не боялась, как по окончании его, а тем более на отдыхе, в затишье.
Когда стрельба во время схватки, они еще видят в тебе медсестру, помощника, а по окончании огня, чуть стихнет, уже все – один там подкараулит, другой тут. Ночью из землянки в туалет боялась выйти… Рассказывали вам о таком другие девушки или нет?
Конечно, стыдно о таком кому-то поведать. Гордость не позволяет… А все было именно так… Потому что хотели жить… И время уходило, и молодость… А парням к тому же трудно несколько лет без женской ласки… Домов терпимости никаких для солдат на войне не содержали, бром тоже в еду не сыпали.
Может, где-то об этом деле заботились, но не в нашей части. И если командиры могли рассчитывать на что-то, то простые солдаты все эти четыре года очень мучились. Дисциплина все давила на корню… Но никто об этом не рассказывает… Нехорошо вроде как, стыдно. А я во всем батальоне была единственная девушка и жила в одной землянке с парнями.
Мне отвели отдельное место, но там землянка-то была малюсенькая. Ночью в полусне постоянно от кого-то отбивалась – кому по щеке хлестану, кому по рукам. После ранения в госпитале тоже по привычке во сне размахивала руками. Санитарка ночью будит – что с тобой, спрашивает. А правду-то и стыдно кому-то рассказать.
Этого первого моего сожителя, фронтового мужа, убило прямым попаданием мины. Второго военного мужа я любила. Он тоже командовал батальоном. Я была всегда рядом в бою, хотела видеть постоянно. А у него дома оставались законная жена и дети. Я видела их на фотокарточках. И он не скрывал, что уцелев, поедет жить обратно к ним, в Тверь. Но это не помешало нам быть с ним счастливыми в то время.
После страшной схватки сидим, смотрим друг на друга – а мы живые, мы вернулись! И ни с кем другим он не сможет больше таких чувств пережить! Не сумеет! Я уверена всегда была, что он никогда больше не будет так счастлив, как тогда, на фронте, был со мной. Ни за что и никогда! Перед Победой я оказалась на сносях. Я этого сама желала… Но своего ребенка я поднимала и воспитывала все эти годы сама, без его помощи.
Рукой не пошевелил. Ничего не подарил, алиментов не платил. Ни письмеца не прислал. Война завершилась, завершилась и наша с ним любовь. Он жил долгие годы еще с любимой своей женой и детьми. Подарил только на память свою фотографию. А я поэтому и не хотела окончания войны.
Конечно, это кощунством кажутся вам такие слова… Но я любила как безумная! И я понимала, что когда наступит мирное время, моей любви придет конец. Хотя я рада, что он мне позволил испытать все это, побыть хоть временно, но счастливой. А я со своей стороны любила его всю свою жизнь.
И нисколько не жалею. Теперь я старая стала, могу об этом рассказать. Сын меня ругает: «За что ты вообще любишь его?». А я ничего не могу с собой поделать. Узнала не так давно, что он скончался. Неделю проплакала… И опять меня сын не понимает, говорит, что этот мужчина умер для меня много лет назад, уже в конце войны.
А я продолжаю любить. На фронте я была так счастлива, это было лучшее для меня время… Прошу, фамилию мою не пишите, а то сын будет недоволен…».
***
Ирина Зуева, снайпер
«Да, конечно, была любовь на войне. У многих других я ее встречала. И хотя я, наверное, не права в этом, и это кому-то непонятно, но я не понимала и осуждала этих солдат. Потому что, по моему мнению, не время налаживать свою личную жизнь во время войны. Со всех сторон вокруг – огонь, гибель, выстрелы.
И это все время, постоянно, каждую минуту. Об этом забыть, отстраниться от этого нельзя. И я уверена, так считала в то горячее время не только я».
***
Ефросинья Бреус, врач
«Время идет, оно, конечно же, лечит, и я уже забыла многое из того, что, казалось мне, не забуду во веки веков. Мы уже вошли в Германию, шли по немецким городам, уже в воздухе витало предчувствие Победы. А муж мой погиб. Сразу же.
Его поразил осколок. Мне рассказали, что привезли с поля боя убитых, я принеслась сломя голову. Обняла, вцепилась в него, не позволила похоронить с остальными. Обычно в военное время хоронили вскоре после гибели. Схватка окончится, затем собирают людей отовсюду и выкапывают одну большую яму и засыпают всех вместе.
Иногда засыпали одним песком и когда пристально на него смотришь, начинает казаться, что колышется, движется эта насыпь, потому что под ним кто-то остался еще живой. И вот я не позволила хоронить, хотела еще хоть одну ночь побыть с ним, попрощаться. Насмотреться вдоволь…
Поутру пришло вдруг решение везти его тело в Беларусь, на нашу с ним Родину. При том что тысячи километров на отделяли. Идет война, дороги разбиты, суматоха повсюду. Сослуживцы даже подумали, что я рехнулась с горя. Они успокаивали, предлагали выспаться и прийти в себя, одуматься.
Но я не сдавалась, не отступала от своего плана. Шла от генерала к генералу, потом дошла до Рокоссовского, который командовал нашим фронтом. Он вначале категорически отказал. Подумал, что я не в себе. Сколько уже других солдат захоронены вдали от Родины в братских могилах…
Последний раз я пробилась к нему (Рокосовский). Хотела на колени уже встать перед ним. Но он меня убеждал, что мой муж мертв, ему уже все равно. Тогда я сказала, что у нас нет общих детей, дом разбомбили, не осталось даже фотокарточек. Ничего. А так в родной Беларуси будет его могила.
Будет, куда вернуться с фронта. Маршал Рокоссовский молча ходил по кабинету взад и вперед. Тут я его спросила, любил ли он когда-нибудь? Ведь это не муж мой погиб, это погибла моя любовь. Он промолчал. Тогда я сказала, что в таком случае тоже хочу умереть прямо здесь, потому что жить без любимого человека все равно не вижу смысла.
Он еще долго думал. Потом приблизился и поцеловал мою руку. Мне выделили спецсамолет на одну лишь ночь. Я вошла в самолет… Обняла гроб… И потеряла сознание…»
Подробнее ➤
6.5М
