Общественно-политическая ситуация в постсоветской России характеризуется прежде всего наличием насилия. Переход к новой ступени политического насилия произошел с конца 1991 года, когда был развален Советский союз и начался волюнтаристский разгром всех социальных государственных, экономических, цивилизованных конструкций.
В России насилие выдвигается в многообразных конфигурациях:
1) в облике прямого насилия, которое проявляется в прямом использовании силы (война, террор, вооруженное восстание, политические репрессии);
2) в конфигурации скрытого насилия, которое не намеревается прямо употреблять силу (разнообразные конфигурации психологического, духовного нажима, политическое вмешательство, экономическая блокада или содержит в себе лишь намерение использования силы (дипломатический ультиматум, политическое давление).
Старостин А.М. полагает, что за 1985–1995 годы окрепла и стала почти полноправной составной долей духовной цивилизации России западная, приоритетно – американская культура. Её сувереном обнаружилась значительная доля городской молодежи и предприниматели, «новые русские», которые сравнительно индифферентны к внутренним и умственным ценностям, предписаниям на приобретение наслаждения от жизни: любой ценой и сразу, на специальную авторитетность вещественного достатка, позволяющего обладание недоступным прочим имуществом, потенциалом экзотического отдыха, путешествий и т. п. Продукты западной цивилизации захватили видное место в свободном времени «среднего» россиянина, так как эстрадные концерты, всевозможные шоу, «мыльные» оперы и т. д. насчитывают значительную долю телевизионного времени.
В конце концов, благодаря отдельным издательствам, телевидению в культуру социума втиснулась маргинальная культура общественного «дна» – от «фени» преступных сообществ до своих мистико-оккультных субкультур, а так же и заграничного происхождения».
В России стал наблюдаться распад духовных ценностей, что неминуемо обнаруживается при кардинальных социальных трансформациях, а также при нацеливании лишь на рыночные связи без духовной насыщенной их стороны. Вследствие этого при решении появляющихся коллизий начала доминировать сиюминутная вещественная заинтересованность и цинизм. Наблюдается пренебрежение общественными и душевными свойствами, преобладает прессинг, насилие.
Физическое истребление в похожих обстоятельствах обретает обеление в глазах большей части социума. Преступный образец образа действия в столкновениях, в том числе политических, приобретал наибольшую распространенность. В ратификации похожего примера имеют интерес некоторые круги населения, прежде всего те, кто связан с преступными формами бизнеса.
Своеобразием постсоветсткой России является активное проявление политической преступности, представляющую из себя социально рискованные конфигурации борьбы находящихся у власти или фрондерских политических элит, партий, групп и отдельных лиц за власть либо за необоснованное ее сохранение.
Новая конфигурация преступного политического антагонизма обнаружилась в октябре 1993 года Вслед за распадом СССР практически все российские автономии сообщили о своей независимости, а отдельные автономии стали заявлять о своем намерении выйти из состава РФ. В обстоятельствах озлобленной политической борьбы, нелегкого подписания договора между субъектами федерации, конструировании проекта новой российской Конституции до границы накалились взаимоотношения между Президентом и Верховным Советом. Плебисцит 25 апреля 1993 года, не установивший превосходства ни Президента, ни парламента, лишь приумножил противостояние в политике. Президент выпустил указ о расформировании Верховного Совета, а Верховный Совет провозгласил отстранение Президента от власти.
2 октября 1993 года по Москве прошли массовые демонстрации, устроенные сторонниками Верховного Совета. По обращению Вице-президента А. Руцкого и Председателя Верховного Совета Р. Хасбулатова 3 октября их приверженцы организовали вооруженное нападение на здание московской мэрии и останкинского телецентра, а Президент РФ провозгласил чрезвычайное положение, ввел в столицу вооруженные части, и 4 октября по его указанию танки расстреляли боевыми снарядами дом правительства, что привело к значительным жертвам. Дом был занят преданными Президенту войсками, а депутаты, в том числе и главы сопротивления, взяты под арест.
Декабрь 1994 года ознаменовался началом военного конфликта в Чечне, по инициативе России. В ответ – чеченцы организовали многочисленные акты террора.
Старостин А.М., характеризуя социально-политическую ситуацию на Северном Кавказе, осложненную региональными особенностями, подчеркивает, что то, что имеет отношение к северокавказскому обществу, и на совместное полотно переходного этапа здесь накладывается воздействие цепи необычных обстоятельств:
а) колоссальный уровень этнической и конфессиональной гетерогенности (в различии от иных российских регионов);
б) резко отличительные особенности демографического воспроизводства, проявляющего важнейший прессинг на главные общественные связи, тип семьи и воспитание личности в семье;
в) значительная величина традиционности северокавказских кругов и главным образом - этнических республик.
Терроризм усиливается в переходные этапы жизни государства, что является благодатной основой для увеличения агрессивности и насилия в обществе. Постсоветская Россия находилась в очередном резком повороте, промежутке времени, который связан с проявлением преобразующего действия элит.
В середине 1990-х годов ученые, исследовавшие терроризм в нашей стране, подмечали «новую идею»: объединение терроризма с организованной преступностью и наркобизнесом, притягивание некоторыми политиками криминальных обществ к битве за власть. Это направление в последующее время существенно углубилось. Благодаря такой интеграции находят решение многочисленные вопросы снабжения деньгами террористов, их прикрытия.
По общему правилу, терроризм появляется тогда, когда общество переживает глубокий переломный момент в идеологии, в системе права и самого государства. Возникают разные оппозиционные группы, для которых становится весьма сомнительной легитимность власти в государстве.
Широко распространенные и действенные методы террора – насилие против беззащитных, мирных не относящихся к «получателю» террора людей, с непременным показом и отражением катастрофических результатов в средствах массовой информации. Главное условие такого террора – бурная реакция СМИ.
Можно наблюдать разные оценки политической системы современной Российской Федерации. Формально здесь оберегают свободные выборы. Но течение времени порождает колебания в веру демократического характера самой системы: политическое руководство использует тайные службы и оружие против своих политических оппонентов; правовое государство совершенно не может противостоять коррупции; конституция не всегда имеет нормативный отличительный признак; федерализм зачастую превращается в появление почти самостоятельных, авторитарно управляемых анклавов; большинство сфер деятельности государства и общества находятся в зависимости от мафиозных формирований; политическое руководство, плюс олигархи от «предпринимательства» контролирует почти все средства массовой информации и т. п.
Одной из характерных особенностей политической жизни постсоветсткой России является то, что террористическая активность российских радикальных группировок смещается из горизонтальной плоскости в вертикальную – от террора в отношении инородцев к террору в отношении представителей власти (в основном милиционеров как наиболее заметных и уязвимых членов этой социальной группы). То есть происходит переход от национальной к социальной форме террористических проявлений.
Общая атмосфера устойчивого, окаменевшего и почти не замечаемого или неосознаваемого страха населения перед властью ведет к тому, что разрушенные и ожидаемые, декларативные, но не воспроизводящиеся, недействующие формы формально-правовой или институциональной регуляции создают совершенно специфическую ситуацию аномии, недоверия, негативной адаптации, в которой возникают особого рода новообразования – квазиархаические и примитивные структуры организации поведения, подобия традиций или обычаев.
Измерения коллективного мнения свидетельствуют о тенденции крайних 7–8 лет: авторитарный строй привел к аннуляции политики как круга «общего внимания, отзывчивости и ответственности», что, в свой черед, стало основанием незаметного ухода из круга общественного интереса авторитетных в политическом или нравственном плане субъектов. Стало явным, что безраздельная система власти грубо понижает результативность управления, заменяя задачи стратегического формирования государства проблемами удержания власти и персонального обогащения проксимального к высшим руководителям окружения лиц. Отрицательный набор и селекция людей во власть, организованная на персональной лояльности и выгодности, а не на осведомленности и деловых качествах соискателей, что неминуемо калечит качество работы государства и отменяет внутренние механизмы политического целепланирования и надзора за властью.
Выглядящие нерезультативными, ограниченно дееспособными полиция, правоохранительные органы, суд, отображаемые официальной властью или СМИ как кратковременные затруднения или не безупречность в деятельности правоохранительных структур и всей государственной власти, обозначают проявление качественно ранее не известной общественной ситуации – образование полицейского государства.
К середине 90-х годов появление организованного криминала, направляемого из-за рубежа терроризма, повальная криминализация бюрократов, продвижение криминальных предпринимателей к политической власти, концентрация денег и власти в руках олигархов – все это доказывает перерастание «количества» негативных модификаций в качество новой общественной системы: «Любые социально-общественные технологии связаны с конфликтами, противоборством и играми. Насилие со стороны одной социальной группы может рождать ответное насилие. Если социально-политическая ситуация в государстве характеризуется явлениями депривации, фрустрации у членов общества и как их следствием – повышением социальной напряженности и нестабильности, то это говорит о «критическом» уровне насилия со стороны государства».
Серебрянников В. максимально четко установил фундаментальные деградации в России, предопределяющие возможность прогрессирования вооруженного насилия.
1. Образование новоиспеченной властью преступного капитала за счет разрешенного расхищения государственной, общественной, коллектино-групповой и индивидуальной собственности.
2. Формирование в общественном строении социума враждебных, грабительских, экспансионистских, захватнических социальных групп и группировок. По отдельным сведениям, представители спецслужб приняли в итоге приватизации 1992 года около 65 % всей существовавшей государственной собственности. Успехи новых миллионеров и миллиардеров объясняются тем, что они получили долю госсобственности в соответствии со своим старым (номенклатурным) положением. Если власть в акционерных обществах делится по капиталу, то в громадном акционерном обществе, которым стала современная Россия, деньги делятся по власти, согласно места расположения в бывшей номенклатуре.
3. Создание механизмов реализации политики, отвечающей интересам указанных группировок и групп, что не смогут не делать ставку на силу, принуждение, сдерживание прочих общественных сил.
Все крупномасштабные социальные модернизации в цивилизационные прорывы осуществлялись в России сверху и, как правило, сопровождались применением массового насилия. Метод реформаторского насилия использовался для ускорения экономического и культурного развития при каждой попытке прорубить окно в более развитую западную цивилизацию.
