Можно ли считать наличие антител защитой от коронавируса? Интервью Алексея Мазуса.Часть 2 Вакцина.

Член Клинического комитета по борьбе с коронавирусом, глава Московского центра профилактики и борьбы со СПИДом Алексей Мазус дал интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу.

«Мы надеемся, что бизнес начнет, как в Европе, масштабировать вакцину уже сейчас, до регистрации. Тогда она будет доступна людям».

Руководитель центра имени Гамалеи Александр Гинцбург публично рассказал о том, что вакциной, которую создавали в институте, добровольно привились сотрудники института, что уже получен результат — у них появились «вирус-нейтрализующие» антитела. Поэтому он очень рассчитывает, что в очень близкое время эту вакцину можно будет уже запускать в производство и начинать людей прививать. Что вы думаете об этом? В России не только в институте Гамалеи разрабатывается вакцина, их много, есть еще новосибирский центр «Вектор». Но с таким результатом публично выступил пока институт Гамалеи: вот мы проверили на своих сотрудниках, она работает, она продуцирует у человека необходимый иммунитет.

Алексей Мазус: Слушайте, ну что делать с этими учеными? Вот сколько мы знаем науку, сколько мы знаем вообще людей, которые создали вакцины, от самых первых вакцин они всегда делают все на себе. Ведь нельзя же делать на себе, проверяя качество того продукта, который они делают. Здесь, в общем, то же самое. Хотя понять-то их, наверное, можно. Я не специалист в области создания вакцины, я не являюсь автором, но понимаю, о чем идет речь. Речь идет о векторной вакцине, которая есть в нашей стране, это как раз та самая вакцина, которая создана в институте Гамалеи. Это даже не вакцина, это платформа, которая уже работает много лет. Великолепно показала себя на лихорадке Эбола, и, в общем, считают, что от вируса Эбола у нас была создана одна из лучших в мире вакцин.

А писали про различные очень тяжелые побочные эффекты.

Алексей Мазус: У всех вакцин есть побочные эффекты, мы их знаем. Это абсолютно изученная вакцина, которая имеет свои минусы, но они вписываются в общую статистику минимальных побочных явлений, которые есть у любого препарата. Там есть минимальный побочный эффект.

А что значит платформа? То есть она не индивидуально против этого вируса создавалась, она просто модифицировала уже какой-то существующий продукт?

Алексей Мазус: Будущая вакцина — это подобная вакцина. Это универсальные платформы, знаете, как ракета, которую когда-то создал Сергей Королев, мы все знаем эту ракету, она уже много лет успешно летает. Платформа — это ракета, которая летает, и ее уже не надо испытывать. И там есть спутник, который мы выводим на орбиту, его надо испытывать, но не весь комплекс. Идея таких платформ в том, что они должны быть нацелены на совершенно разные вирусы. Ты их меняешь, когда возникает та или иная угроза, как сейчас. И такая вакцина у нас есть — это векторная вакцина в институте Гамалеи.

Не центр «Вектор», а векторная вакцина в институте Гамалеи.

Алексей Мазус: Да. В «Векторе» немножко другая вакцина — пептидная. Похожая вакцина есть в Оксфорде, считается сейчас самой перспективной в мире вакциной, и одна компания ее уже начала сейчас масштабировать, не дожидаясь конца испытаний. Речь идет о миллионах доз, которые они планируют уже сделать к осени. Все есть в прессе, речь идет об огромном вакцинном проекте.

Я слышал, не хочу выдавать это за проверенную и окончательно положительную информацию, но я слышал, что как минимум две очень крупные финансовые структуры в России говорят о конкретных планах инвестировать, то есть вкладывать прямо деньги в развертывание производства именно вакцины, которая делается в институте Гамалеи. Почему я про это подробно и спрашиваю сейчас. Ничего не знаю про создаваемую вакцину центра «Вектор», может быть, и там есть свои энтузиасты. Я спрашивал, и люди говорят, что они верят, что это дойдет, можно уже начинать производство. Если вдруг не сработает, значит, сожгут, уничтожат, но готовы идти на этот риск, потому что думают, что будет огромная польза, чем она быстрее, тем лучше, потому что производство тоже займет время. И возможно, что и спрос на внешнем рынке тоже будет. Повторяю, это на уровне закулисных разговоров, я про две структуры слышал, ничего не буду конкретизировать. Что вы скажете? Вы больше меня знаете.

Алексей Мазус: Я думаю, что их не две. У нас достаточно развитая сеть НИИ, которые могут делать очень качественные вакцины, мы их умеем делать и мы их умеем производить. Поэтому создается целый комплекс разных вакцин, и кто раньше выйдет, кто лучше сделает, у кого будет меньше побочных эффектов, какая вакцина будет давать больший эффект, иммуногенность — это уже покажет время.

Но все-таки каким должен быть сейчас цикл клинических испытаний и их объем? Допустим, прообраз есть, в него верят, но сколько людей должны принять эту вакцину, какое время должно пройти, чтобы увидеть эффект как в плане иммунного ответа, так и в плане побочных эффектов?

Алексей Мазус: Для векторной вакцины, которую сделали академик Гинцбург и его коллеги, период должен быть очень короткий, потому что мы все знаем про основу этой вакцины, ее не нужно по новой проверять — теоретически — на безопасность и так далее. Нам нужно знать только один ее параметр — иммуногенность, потому что все остальное мы уже до этого изучили.

А он не может изменить и побочные эффекты?

Алексей Мазус: Не должен. А если ты делаешь новую вакцину, то ты должен проходить полный этап испытаний, в этом большая разница. Но ни в нашей стране, ни в Великобритании, ни в Америке ни один регулятор на это не пойдет, и мы должны это тоже понимать, потому что до этого мы не заявили такую опцию, как универсальная платформа. Вот если бы она была признана, зарегистрирована, тогда, я думаю, будущее всех подобных вакцин именно в этом — мы будем делать новые регистрации уже не каждой конкретной вакцины, а такой платформы. Это даст возможность выйти на рынок, может быть, чуть позже, но создать, по сути, за несколько месяцев новую вакцину, что нам нужно при таких инфекциях. Это вопросы безопасности. Это то, что должно быть на полке: что-то появилось — достал, быстро сделал и раздал людям.

Такая платформа нигде не зарегистрирована до сих пор?

Алексей Мазус: Нет, это будущее.

Соответственно, не признано ВОЗ.

Алексей Мазус: ВОЗ — это не главный орган, который признает.

А кто главный орган?

Алексей Мазус: Во-первых, в каждой стране есть собственный орган, который принимает решение, что делать можно, а что нельзя.

Но все-таки, наверное, Америка и ЕС задают тон.

Алексей Мазус: Да, их признание является тоже важным, но не главным. Для нашей страны наше признание — самое главное для применения в нашей стране, это принципиально.

С учетом того, что и в нашей стране тоже не зарегистрирован принцип платформы и испытания потребуются в полном объеме, сколько это времени займет? Если мы вдруг даже поверим, как крупные инвесторы пока что верят в эту вакцину и рассказывают, что готовы вкладывать сейчас, а не потом.

Алексей Мазус: Они готовы вкладывать сейчас, понимая, что уже прошли успешные испытания, весь цикл, который должен быть до испытаний на людях, и поэтому в это можно верить, так же как и можно верить в то, что это не первая вакцина, а уже четвертая на этой платформе. И если до этого три работали, то риски, что эта не будет работать, просто минимальные. А если ты делаешь новую вакцину, то это большой риск, потому что ты делаешь новую.

Тогда какие сроки с учетом этого гандикапа, который имеется у данных исследователей именно потому, что они на основе платформы модифицируют предыдущую?

Алексей Мазус: Все-таки было принято очень важное решение на уровне Минздрава и на уровне правительства нашей страны об ускорении вопроса регистрации. Мы надеемся, что к осени будет такая регистрация. И мы надеемся, что бизнес, который будет рядом, уже тоже начнет, как в Европе, масштабировать ее уже сейчас, до регистрации. Тогда она будет доступна людям.

Я напоследок хочу припомнить, недавно появлялись публикации в Америке, в Англии, что русские, китайцы следят, пытаются выкрасть секреты лабораторий по поводу создания вакцины. А нет такого в условиях общей угрозы и проблемы, чтобы шла не конкуренция, а обмен, чтобы как можно быстрее для всего мира создать нечто, что везде пригодится?

Алексей Мазус: В жизни, наверное, этого нет. Другое дело, что мы сегодня видим удивительное партнерство врачей разных стран, которые общаются между собой и делают удивительные вещи. Мы сделали очень много шагов вперед в наших знаниях за эти месяцы. В том числе в Москве мы создали уникальную систему лечения тяжелых больных с цитокиновым штормом (избыточная реакция иммунной системы. — Business FM). Если вы посмотрите на сайте департамента здравоохранения, вы увидите великолепные доклады наших врачей, их оценку коллег из Америки, Германии. Мы надеемся, вот-вот выйдет в очень серьезном международном журнале московская работа, которая, по моему мнению, просто одна из лучших. Нам бы чуть раньше выйти, были бы вообще первые, но у нас много работы — это спасение больных.

Речь идет о том, что иногда протекает болезнь в такой форме, что иммунный ответ чрезмерный, чрезмерное воспаление, наоборот, надо понижать иммунный ответ, чтобы освободить легкие от чрезмерного воспалительного процесса. Но это одна из форм протекания.

Алексей Мазус: Это новое в лечении в принципе вирусных пневмоний, то, что останется уже с нашим здравоохранением, с мировым здравоохранением дальше, потому что до этого были только первые исследования, кстати, на больных с ВИЧ-инфекцией, поэтому те, кто работает в мире с ВИЧ-инфекцией, оказались здесь интересными и полезными людьми. Были только первые работы, как это можно делать, и во всем мире, в Европе, в Америке, сейчас работают по этой методике, спасают людей. Уже сотни людей в Москве были спасены этими новыми инновационными подходами к лечению больных, которые признаны уже теперь во всем мире.

Источник: https://www.bfm.ru/news/444685