Часть 3«Сначала умер дедушка. Потом папа». Дневник сибиряка, потерявшего близких из-за коронавируса.

Среди причин смерти Анатолия Андреевича так и не указали коронавирус, хотя родственники выяснили, что тесты у мужчины были положительные. 3 июня — про бабушку.

Бабушку сегодня выписали, она дома, чувствует себя отлично. Мы ей говорим, что дедушка в больнице. Она забывает это через пятнадцать минут, поэтому мы решили пока что не говорить ни о смерти дедушки, ни о смерти папы. То, что она была в больнице, она тоже уже забыла. Ну и ладно.

Я вообще не понимаю, как человеку, который не запоминает новую информацию, сообщать о смертях мужа и сына. Это же каждый раз тяжёлый удар. Разберусь с похоронами папы, и буду консультироваться с психологами, как быть с бабушкой.

Бабушка похудела, но в целом молодцом.

Дядя сегодня окреп настолько, что уже гуляет по коридору больницы. Тёте прописали какие-то кортикостероиды (или как-то так), и она нормально дышит без приборчика.

Маму научили использовать фейстайм, сейчас звоним по видео, совсем другое дело. Маме сегодня психологически стало тяжелее, но связались по видео, она поговорила с внучкой, внуком, ну и вроде ничего так. Сама звонить стесняется (вот же поколение), но написала мне в ватсап, что тяжко. Хоть этому удалось научить. Теперь я учу маму жить, вот оно как.

Вещи отца решили выбросить, очень тяжело их видеть. Пакет лежит в багажнике, оттуда надо забрать телефоны, а я не могу. Ну ничего, завтра смогу. Айфон отца надо как-то оживить (сломалось гнездо зарядки) и забрать оттуда фотографии — он в последнее время фотал на телефон, а не на фотоаппарат.

«Сегодня накатывало прямо за рулём. Опасно, блин. Остановился с аварийкой, сижу реву, прохожий постучал, спросил, всё ли нормально».

Ну а вообще в целом практически в норме, всё-таки сухарь я бесчувственный, как папа говорил.

На самом деле я, конечно же, не сухарь, это, видать, стадия гнева (она же вины) говорит. Эта стадия у меня выражена крайне слабо, бывает даже, что её вообще нет. Я папе на его «сухарь ты бесчувственный, Русланадзе» отвечал: «Я не сухарь, это эмоциональный интеллект и осознанность чувств», на что он любил сказать: «Вырастили умника на свою шею, полысели все». А он лысел, ага, прямо как я.

4 июня.

В крематории всё быстро, хорошо, только плати деньги. Разительное отличие от государственных учреждений.

В крематории был впервые, на ночь музеев надо туда съездить, круто там сделано. Гораздо лучше, чем наши кладбища.

Кремация обошлась в 27 тысяч. Из допов взял урну получше, дефолтная урна что-то вообще никакая, дедушку потом тоже переложу в нормальную урну.

У мамы стадия гнева, это хорошо. Также ей снился папа, и во сне они попрощались.

Сейчас детей свожу к стоматологу и попробую поработать.

«Что можно было сделать, чтобы папа не заразился? Кратко: из реально выполнимых мер — ничего».

Точнее, чтобы что-то можно было сделать, нужно было вести подготовительную работу очень заранее. А тёща даже после всего этого ведёт себя неаккуратно.

6 июня.

По всей логике получается, что папа заразился от деда, когда сопровождал его по скорой. Дед идти уже не мог, папа с врачом его тащили под руки.

Кстати, возможно, что врач тоже заболел, кто знает. Скорая была не ковидная.

Папе мы говорили, что он в группе риска, и что ему надо урезать все контакты. И он в целом-то сидел дома, но когда заболел дедушка, то дядя уже тоже болел, и папа оказался типа единственным, кто мог сопроводить деда в больницу.

Небольшое отступление. Несколько лет назад у дедушки случился инфаркт. Был он в это время на даче, дача за сто километров от Новосибирска. У бабушки тогда ещё не было деменции, и она позвонила папе. И папа поехал везти дедушку в больницу. Мы с женой тогда папу наругали — правильно было бы позвонить мне, потому что у меня лучше машина (плавнее, быстрее, просторнее), я лучше вожу, я сильнее (дедушку-то надо как-то в машину затащить), я в конце концов ближе к даче на целых сорок минут (была середина буднего дня, пробки).

Но нет. Нельзя лишний раз беспокоить.

Вернёмся к более свежим событиям. По уму, в этот раз тоже надо было ехать мне — я не в группе риска, я бы нацепил респиратор. Но объективно не было никаких предпосылок к тому, чтобы папа в этот раз поступил как-то иначе.

Единственное, что можно было сделать — это как-то сильно заранее таки повлиять на папу, чтобы у него появилась привычка звонить мне в подобных случаях. Так что вывод из этой истории — надо работать с пожилыми родственниками, чтобы они не стеснялись звонить и хотя бы информировать, что сейчас происходит и какие планы.

Подробнее ➤

Руслан Косолапов