Загадки дела царевича Дмитрия – 5. Версия первая: самоубийство

В данной публикации рассматривается официальная версия смерти царевича Дмитрия в Угличе, отраженная в материалах следственного дела.

Именно версия самоубийства является официальной, изложенной в деле, оглашенной на соборе и принятой в качестве окончательной.

Основными аргументами, выдвигающимися в качестве доказательств данной версии, являются следующие:

• все свидетели смерти царевича (кормилица Арина Тучкова, мамка Василиса Волохова, постельница Мария Самойлова, стряпчий Семейка Юдин, игравшие с царевичем дети) подтвердили, что царевич Дмитрий «сам закололся» во время игры «в ножички»;
• Дмитрий страдал эпилепсией, а значит во время приступа произошел несчастный случай;
• никто из свидетелей-очевидцев смерти царевича не видел, как убивали царевича Дмитрия, и не указал на это.

Некоторые исследователи считают, что данную версию привез из Москвы сам В.И. Шуйский. Версия могла возникнуть и раньше – кто в Москву доставил известие о случившемся в Угличе? Какие сведения содержал документ, доставленный из места ссылки царевича?

Возможно, что именно в этом документе, который отсутствует в материалах дела, впервые и была изложена версия о гибели царевича Дмитрия в результате самоубийства во время приступа.

Были ли падучая?

Из материалов следственного дела мы узнаем, что приступы эпилепсии у царевича случались часто и проходили в довольно буйной форме. Иногда исследователи скептически относятся к факту болезни царевича, обращая внимание на тот факт, что ни в каких иных документах, кроме материалов следственного дела, о болезни царевича не говорится ни слова.

Василиса Волохова очень подробно рассказала о болезни:

«… играл царевич ножиком, и тут на царевича пришла опять та ж черная болезнь, и бросило его о землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло, и било его долго, да туто его не стало. А и прежде того, сего году в великое говенье, та ж над ним болезнь была – падучий недуг, и он поколол сваею и матерь свою, царицу Марью; а в другоряд на него была та ж болезнь, перед великим днем, и царевич объел руки Ондрееве дочке, Нагово, едва у него Ондрееву дочь, Нагово, отняли».

Более чем вероятно, что Волохова присутствовала при всех рассказанных ею проявлениях падучей царевича.

Известный русский психиатр С.С. Корсаков приводит следующее описание приступа:

«...Иногда они проявляются в виде дикого буйства: больной вдруг впадает в состояние исступления, бросается на окружающих, рвет, ломает, разрушает, кидается на пол, катается, рычит. Иной раз являются порывы дикой злобы, во время которых больной неистово набрасывается на человека, находящегося около него, душит его, терзает, прокалывает ножом, рубит топором».

Похожие симптомы, правда? И ножом царевич свою мать поколол как минимум однажды, и «руки отъел» у одной из родственниц.

В Углич царевич был отправлен не позднее мая 1584 года. На тот момент ему не исполнилось и двух лет, в день последнего приступа, окончившегося трагически, Дмитрию было 8,5 лет.

Если посмотреть на имеющуюся современную статистику, вероятность проявления первых случаев болезни царевича до отправки из Москвы составляет 9-24% против 74,5-76% возможности проявления первых признаков болезни в Угличе.

Если действительно за время пребывания младенца в Москве болезнь не проявила себя, то далеко не факт, что при появлении падучей в Угличе о недуге Дмитрия тут же оповестили нужных людей. Вряд ли Нагие позволили бы кому-либо вынести сор из избы. Подобные заболевания и до сих пор особо не принято афишировать. Не говоря уже о временах прошедших.

О том, что у царевича падучая, скорее всего, знал очень ограниченный круг близких ему людей. Подробные описания приступов царевича, его поведение во время приступов свидетельствуют о том, что некоторые из свидетелей говорили не с чьих-то слов, а сами непосредственно присутствовали при этом.

То, что царевич покусал руки, вероятнее всего может говорить о том, что случилось это при попытке оказания ему помощи близкими во время приступов.

Некоторые исследователи задаются вопросом: почему присутствовавшие при смерти царевича не смогли помочь ему во время приступа?

Если внимательно прочитать показания Колобовой, Тучковой и Волоховой, то мы видим, что только последняя рассказала о приступах болезни подростка; кормилица и постельница на этот счет хранят молчание.

Данное обстоятельство дает основание предполагать, что Колобова и Тучкова ранее не имели возможности наблюдать проявления недуга у царевича и в силу этого не знали, что необходимо делать для оказания помощи больному. Увидев, как с царевичем случился приступ, обе женщины могли просто растеряться от происходящего на их глазах, или (что более вероятно) попросту испугаться и оцепенеть от ужаса.

Нередко исследователи (Б.В. Сапунов, И.Ф. Крылов, Д.М. Володихин) обращались к специалистам в области психиатрии с вопросом: «А мог ли царевич зарезать себя во время приступа?» Ответ отрицательный у всех. Почти. Единственным, кто сказал: «Зарезать себя мальчик мог», был известный нам А.П. Чехов. Правда, обоснования его заключения отсутствуют.

Получается, представители медицины «рассыпают» версию следствия, делая её несостоятельной.