Судьба Донбасса

Недавние забастовки шахтеров Донбасса стали лишь одним из проявлений системного кризиса в ЛДНР, который будет углубляться, поскольку вместо настоящей экономики, политики и социальной жизни регион кормят историями про «мы идем в Россию».

В день России ДНР расцветилась российскими триколорами. На набережной Кальмиуса в Донецке юные умельцы по случаю вывели граффити с лозунгом «Донбасс — Россия», а по местным телеканалам крутили ролик, где жители различных городов и посёлков Донбасса, включая главу республики Дениса Пушилина, говорили о том, что «живут с Россией в сердце», что они «русские по крови и по духу».

Но за сутки до этого Дмитрий Песков заявил о том, что Российская Федерация выступает за единство Украины, а российские паспорта жителям ЛДНР раздают, по сути, лишь из-за того, что собственное украинское государство от них отказалось.

Странная какая-то ситуация получается. Контролируемая русскими республиками часть Донбасса идет в Россию, но Россия её как бы не ждет. На самом деле в подобной занятной парадигме третья часть донбасской территории живет с момента подписания первых Минских соглашений. И последние годы лишь добавили процессу абсурдности.

Например, взять те же паспорта РФ, о получении которых жителями ЛДНР так бодро и регулярно отчитываются как республиканские, так и российские пропагандисты. По состоянию на начало июня этого года их обладателями стали 187 240 человек. Как только паспортизации был дан старт, многие жители тешили себя надеждами: старики говорили о том, что будут получать российские пенсии, предприниматели — что смогут регистрироваться в РФ, и это упростит прохождение таможни, патриоты — о том, что получат право голосовать на российских выборах и чуть ли не участвовать в них. Однако все эти надежды разбились об одно железобетонное обстоятельство — все вышеупомянутое невозможно без наличия регистрации на территории Российской Федерации.

После чего надежды сменились справедливыми опасениями: а не затевалась ли вся эта паспортизация исключительно для того, чтобы выманить из республик все трудоспособное население? И не для того ли местные школы и вузы приводят в соответствие с российскими стандартами? Заметьте, не производства, которые ныне либо работают на треть мощностей, либо мертвы, либо разграблены. Не медицину, которая продолжает работать по украинской традиции: мы положим вас в стационар, назначим лечение, а препараты вы покупаете сами. И даже не органы внутренних дел, которые в РФ не воспринимаются как правоохранительные инстанции, и доходит порой до курьезных случаев: например, добиться экстрадиции совершившего преступление в ЛДНР российского гражданина, по сути, нереально.

Но есть одно «но». Пока в последние годы в Российской Федерации вырос процент внутренних «глобальных кочевников», которые активно перебираются в крупные города, особенно в Москву, в поисках лучшей жизни, в Донбассе правят иные тенденции. В угольном крае, вопреки российским реалиям, силен региональный патриотизм, и большинство людей хотят жить, работать и растить детей именно на родной земле. И даже те, кто вынужден уезжать на заработки, предпочитают миграции вахтовый метод.

Однако и тех, кто работает вне региона, и тех, кто остается, ждет одно и то же: нищенские зарплаты и либо неработающие, либо работающие в треть силы производства. Сегодня даже самый крупный и развитый город Донбасса Донецк — это брошенные еще в 2014 году недострои, ветшающие возле ржавеющих кранов пустые высотки с забитыми фанерой входными группами и дырами остекленных фасадов, неработающие дворцы спорта и стадионы, закрывающиеся один за другим магазины и кафе, на безнадежно пустых витринах которых не видно надписей «аренда» или «продажа». Ещё год назад вовсю шумевший Донецкий металлургический завод подозрительно молчит, и при этом телеграм-каналы рассказывают об огромных задолженностях по зарплатам рабочим и о том, что с предприятия вывозятся остатки сырья, включая некондиционный чугун, технологические машины, узлы, запасные части и электрический кабель. Что характерно, на официальном уровне в ДНР никто эту информацию не опровергает.

На этом фоне недавно прогремевшие в соседней ЛНР забастовки шахтеров в Антраците не выглядят чем-то из ряда вон выходящим — просто в Луганске раньше заявили о «реструктуризации отрасли», то есть, по сути, о ликвидации и затоплении ряда крупных шахт. А также о переводе тех, которые намереваются оставить в рабочем состоянии, под новое юрлицо со списанием долгов по зарплатам, снижением этих самых зарплат чуть ли не вполовину и сокращением работников.

Опять же, шахтеры еще с позднесоветских времен умеют отстаивать свои права, в отличие от работников других отраслей, потому-то их и слышно. На самом деле забастовка на шахте «Комсомольская», которая прозвучала громче всех, была не единственной: к ней присоединились работники шахты «Никанор-Новая» в Зоринске, её хотели поддержать шахтеры Ровеньков и Белореченска, собирались начать собственную забастовку и рабочие Алчевского металлургического комбината. Мог бы присоединиться, например, и Луганский патронный завод, но он с 2014 года стоит мертвой громадой, хотя вроде как война на дворе. И Лутугинский завод прокатных валков, но он уже давно находится на грани издыхания.

На самом деле мы не будем задаваться вопросом, откуда нашлись деньги и почему их не было раньше — это не наше дело. Мы зададимся другим вопросом: а что изменилось? И ответим сами себе: по сути, ничего. Ситуация на трети территории Донбасса продолжает оставаться прежней. С одной стороны, Москва официально не признает край, а следовательно, не ведет с ним никакой легальной хозяйственной деятельности. А потому ни тебе сырье закупить, ни продукцию реализовать. И вкладываться даже в те заколоченные фанерой небоскребы России смысла нет — зачем, если по Минским соглашениям все равно все это придётся отдавать Украине?

С другой стороны, Украина, которая жаждет Донбасс в состав себя любимой, но без русского инакомыслия и непременно с казацким сапогом на трупе поверженного противника. И отсюда тотальная экономическая блокада и, соответственно, тот же результат: ни легального ввоза сырья, ни реализации продукции. Вот и выходит, что край, точнее, его некогда самая промышленно развитая, но территориально самая небольшая часть, блокирован сразу с двух сторон.

И даже ситуация на фронте в этом плане выглядит показательно. Там уважаемые украинские партнеры из большого желания возвращения трети Донбасса в ридну краину не жалеют боеприпасов, ежедневно лупя по городам и поселкам, методично разрушая инфраструктуру ЛДНР и унося жизни как бойцов, так и мирных жителей. С другой стороны, бойцы корпусов Народной милиции не должны провоцировать уважаемых украинских партнеров ни контрбатарейным огнем, ни диверсионными вылазками. Конечно, в конце мая практически синхронно главы ЛНР и ДНР заявили о приведении своих сил в полную боевую готовность и намерении отодвинуть линию фронта. А потом через какое-то время сообщили, что Украина «свои обязательства выполнила», и они эту боевую готовность отменяют. Далее по официальным сводкам пошла тишь да гладь, хотя знающие люди сообщали, что как обстреливали, так обстреливают. В частности, недавно под Санжаровкой в результате мощного украинского обстрела погибло сразу семеро бойцов. Но при этом одного офицера, давшего команду стрелять в ответ, сделали крайним и отдали под трибунал — за то, что «провоцировал».

И задаешься вопросом: что же нужно сделать для того, чтобы прекратился весь этот кровавый и безнадежный бедлам и некогда процветающий край вернулся бы к полноценной жизни? На самом деле ответ лежит на поверхности: если Москва опасается реакции международного сообщества и не хочет принимать «идущих в Россию» в свой состав, то она могла хотя бы признать республики по аналогии с Абхазией и Южной Осетией, и тогда между регионом и огромной страной начали бы выстраиваться относительно легальные экономические взаимоотношения. Донбасские поезда побежали бы в Москву, а российский бизнес пусть не своей элитной частью, опасающейся заходить даже в Крым, но всё же рискнул бы начать работу в ЛДНР. Бойцы корпусов Народной милиции получили бы, наконец, статус военнослужащих и социальную защиту, превратившись в полноценную армию, прекратив служить безответными мишенями в тире. А спортивные команды из республик смогли бы на легальной основе ездить на соревнования в РФ.

Но Москва пока выбирает вариант Приднестровья, где уже у половины жителей республики есть российские паспорта, однако ближе к России они так и не стали. И продолжает договариваться с киевскими партнерами, где-то нажав, а где-то отпустив. Однако виртуальная реальность всегда живет благодаря реальности настоящей и никогда не способна полностью заменить ее, как бы того ни хотелось. И шахтерские бунты — это только первый толчок в искусственный мир снаружи. Не пора ли снять объемные очки и обратиться к настоящей жизни с ее проблемами? В конце концов, пока еще не совсем поздно.

Если статья была вам интересна, то предлагаю принять участие в обсуждении, поделиться в социальных сетях и оценить на свое усмотрение.

По материалам ИА REGNUM