"Игры с быком" и кульбиты современной оппозиции.

Homo ludens (с лат. — «Человек играющий») — трактат, опубликованный в 1938 году нидерландским историком и культурологом Йоханом Хёйзингой.

Из Вики.

Други мои, подписчики и форумчане!

Введение.

Если вы уже прочитали про "игры медведей", "игры с монстром", то имеете представление о жизненных сценариях, которые мы сами выбираем:

-Сударь, какой же Вы медведь!

-От медведя слышу!

И много примеров, типа "медведь на ухо наступил", "медведь на воеводстве" и так далее.

В ходе дискуссии мы плавно перешли от медведей как частного случая к прочим монстрам, взяли для примера свинов и согласились, что каждый сам выращивает собственного монстра:

Подробнее ➤

Недавно мне попалась на глаза публикация о крито-микенской цивилизации, а конкретно - о ритуальных (обрядовых) играх с быком.

Самое интересное, исследователи полагают, что..

"Кульбиты оппозиции": подобные игры устраивались, чтобы отвлечь внимание от реальных проблем.

Австрийский специалист по древней истории Фриц Шахермайр отмечал особую любовь минойских архитекторов, скульпторов, художников к ярким, иногда даже несколько пестрым тонам в настенной и вазовой живописи.

Иллюстрация: фреска с быком и бычьими танцорами из Кносского дворца. Девушек, участвовавших в подобных шоу, называли "бычьими плясуньями".

Об их чисто женском восприятии окружающего, столь ясно выраженном в сценах из жизни природы, особенно в изображениях самок различных животных с детенышами, об особом настроении праздничности, буквально пронизывающем все наиболее известные произведения классического критского искусства и царящем даже в сценах заупокойного культа на саркофаге из Айа Триады. Конечно, каждый из этих характерных штрихов в отдельности может найти свое особое объяснение и в каких-то иных глубинных свойствах минойского духа и минойской культуры. Тем не менее, взятые в совокупности они почти неизбежно приводят нас к мысли о том, что присущая этой культуре система ценностей была ориентирована в значительной мере именно на женскую психику, женское восприятие мира.

Итак, есть основания полагать, что природная мужская агрессивность, драчливость и любовь к авантюрам в минойском обществе искусственно сдерживались.

Во всяком случае, их демонстративные проявления не поощрялись.

Существовали лишь две возможности демонстрации удали и молодечества, видимо, не осуждавшиеся, а напротив, поощрявшиеся общественным мнением. Таковыми могут считаться кулачные бои и так называемые тавромахии — «игры с быками».

Оба эти сюжета весьма популярны на Крите и на всей территории, охваченной влиянием минойской цивилизации, изображения атлетических состязаний, видимо, заключали в себе некий не вполне доступный нашему пониманию «сакрально-магический подтекст ритуальных действий в самых важных религиозных празднествах годичного цикла.

Сцены тавромахии , достаточно хорошо представлены почти во всех основных жанрах минойского искусства:

и во фресковой живописи, и в скульптуре, и в глиптике.

Насколько позволяют судить эти изображения, игры с быками в минойской цивилизации были сопряжены со смертельным риском для их участнико в и едва ли обходились без серьезных человеческих жертв.

Вполне вероятно, что их конечной целью было умилостивление божества, которому в процессе состязания предоставлялась возможность выбора угодной ему кровавой жертвы.

Трагический исход тавромахии, как правило, остается скрытым от нас. Тема смерти если и присутствует в сценах тавромахии, то чаще всего лишь скрыто, неявно.

И в этом, как нам думается, нашло свое выражение столь характерное для женственной психики минойцев стремление уйти от слишком мрачных и тяжёлых сторон действительности, сделав вид, что они вообще не существуют в природе.

Итак, есть основания полагать, что природная мужская агрессивность, драчливость и любовь к авантюрам в минойском обществе искусственно сдерживались.

Во всяком случае, их демонстративные проявления не поощрялись.

Эта тенденция тем более показательна, что женщины явно не хотели уступать пальму первенства представителям «сильного пола» даже и в этих своеобразных корридах, несомненно, требовавших от их участников огромной физической выносливости, силы, ловкости и отваги. На известной «фреске тореадора» из Кносского дворца, кроме мужчины-акробата, совершающего рискованный прыжок через быка, мы видим также двух девушек, одетых по мужской моде в короткие передники с туго стянутыми на талии поясами и легкие полусапожки.

Одна из них ухватилась руками за направленные прямо на неё бычьи рога с явным намерением последовать за своим партнером, повторив тот же «смертельный номер» .

Другая девушка, похоже, уже приземлилась сзади от быка после удачно выполненного сальто и теперь в радостном возбуждении наблюдает за действиями своих товарищей по команде. Кносская фреска так же, как и некоторые другие росписи из той же серии, достаточно ясно показывает, что в минойской тавромахии женщины отнюдь не довольствовались исполнением второстепенных ролей ассистентов матадора, как в испанской корриде, но отважно вступали в смертельно опасную схватку с разъярённым животным наравне с мужчинами.

Уже само по себе это свидетельствует о необычайно высоком, по понятиям почти всех древних народов, уровне социальной активности критских женщин, их чрезвычайной уверенности в себе и обострённом чувстве собственного достоинства. Однако было бы ошибкой полагать, что единственным стимулом, который заставлял их выходить на арену, было обычное честолюбие или жажда самоутверждения.

Игры с быками устраивались, как правило, на центральном дворе Кносского дворца, то есть в самом «сердце» этого огромного ритуального комплекса, что уже само по себе может свидетельствовать об их совершенно исключительной религиозной значимости.

Занимая одно из ключевых мест в традиционной обрядовой практике минойцев, тавромахия представляла собой своего рода священнодействие и женщины, как главные жрицы Великой Матери, не уступали мужчинам это важное средство общения с потусторонним миром.

Если признать оправданным высказанное выше предположение о феминизации мужской половины минойского общества, то, пожалуй, не менее правомерной была бы и догадка о встречном процессу маскулинизации минойских женщин.

Те, кто признают историческую реальность «минойского матриархата», чаще всего склонны оценивать его, как явление скорее пережиточного характера — не до конца изжитое наследие эпохи «материнского права». Однако современная этнография уже давно пришла к выводу, что такой эпохи в истории человечества вообще не было, конечно, если вложить в понятие «материнское право» нечто большее, чем просто матрилинейный счёт родства или же матрилокальный брак.

См. полную версию статьи:

Источник: https://ecoprog.ru/opisanie-freski-igra-s-bykom-smertelnaya-igra-s-bykom-tavrokatapsiya.html

© ecoprog.ru

Бонус: видео о Кносском дворце, Крит: