Почему москвичи не любят Собянина?

И правда, почему мы, москвичи, не любим Cобянина? А мы действительно относимся к нему очень плохо, если выражаться политкорректно, без использования обсценной лексики, которую всегда очень сильно хочется использовать рядом с фамилиями Ликсутова, Собянина, Хуснуллина, Бирюкова и прочих московских держиморд.

Москвичи не любят Сергея Собянина. Совершенно не обязательно идти в тусовочные кафе, чтобы в этом удостовериться: ругательства в адрес мэра можно услышать по всему городу – достаточно пройтись по перебитому центру или, наоборот, сесть в такси. Эта нелюбовь возникла не вчера – Собянин имел возможность в этом убедиться, когда четыре года назад рискнул пойти на конкурентные выборы и еле выпутался из них (за нынешнего мэра проголосовало около 15% горожан, а его официальный результат оказался подозрительно близок к 50% голосов). Однако за эти четыре года Собянин так выстроил отношения с москвичами, что сегодня ему уже не придет в голову выступить в честной борьбе против Алексея Навального или даже Дмитрия Гудкова. И все равно в «Единой России» опасаются, что мэру будет трудно выиграть выборы в 2018 году.

Москвичи не любят Сергея Собянина, однако причины этой нелюбви почему-то принято искать в самых неожиданных местах. Одни эксперты, к примеру, считают, что жители Москвы попросту не понимают того блага, которое несет им мэр, – у них не хватает урбанистического образования, чтобы понять, что передовые технологии прямо на глазах переносят Москву в клуб передовых мегаполисов. Согласно другой версии, москвичи капризны и обуреваемы особой формой злорадства: что бы ни сделал для них добродетельный мэр, они все немедленно отвергают, строго руководствуясь принципом «выколю себе глаз, чтобы у тещи был зять кривой». Все эти объяснения сводятся к тому, что Собянину просто не повезло с москвичами, а потому неясно, почему же мэр никак не хочет поискать более благодарных горожан где-нибудь еще. Москвичи точно не стали бы возражать.

Излишняя опека

Так за что же москвичи не любят Собянина? На самом деле упреки в черной неблагодарности, которые защитники мэра выставляют москвичам, лучше всего отвечают на этот вопрос. Московские власти давно ведут себя как заботливая мать, которая упорно хочет облагодетельствовать своего ребенка. Она выбирает ему лучшую школу и лучший университет, находит ему правильную невесту, покупает молодоженам замечательную квартиру и обустраивает ее по лучшим каталогам, мудро руководит воспитанием внуков. Но сын отчего-то недоволен и даже не хочет выказать матери уважение. Разве это справедливо?!

Точно так же московское правительство никак не может взять в толк, что же не устраивает москвичей. Город меняется по самым передовым технологиям, консультантами выступают лучшие архитекторы и урбанисты мира, каждый проект имеет концептуальное обоснование, есть тысяча веских причин, почему плитка лучше асфальта, а пешеходы лучше автомобилистов. Чего им еще, в конце концов, надо?

Причина в обоих случаях очень проста. Точно так же, как ребенок хочет сам распоряжаться собственной жизнью, москвичи желают чувствовать себя хозяевами своего города. Это вовсе не означает, что тот, кто действует самостоятельно, всегда будет действовать наилучшим образом. Просто самая хорошая жизнь, прожитая по чужому сценарию, ничего не стоит – и точно так же никому не нужен город, где горожане чувствуют себя чужими.

Упоение строительством

В обоих случаях навязанная забота просто прикрывает эгоистичные интересы «родителя». Для Сергея Собянина модные проекты городских преобразований стали превосходным бизнес-решением. Можно сколько угодно ремонтировать одни и те же дороги – достаточно найти экспертов, которые объяснят, что только после четвертого раза Москва сможет наконец выйти на уровень лучших городов мира. Единственный, кто мог бы заявить, что мнение экспертов никого не интересует, если это не нравится жителям, – это сами жители, но как раз у них в сегодняшней Москве голоса нет. И потому собянинская администрация может разворачивать все новые грандиозные проекты, которые перечеркивают старые, но аккуратно наполняют кошельки подрядчиков.

Мировоззрение собянинских строителей вполне целостно. Оно не сводится к личной корысти – напротив, собянинцы верят, что нашли идеальный способ зарабатывать гигантские суммы и при этом благоустраивать город. В самом деле, что может быть более достойным, чем построить или положить что-то новое (особенно если не задаваться вопросом, зачем это новое нужно и всегда ли следует ликвидировать старое)? Горожане в этом мировоззрении выступают исключительно как конечные пользователи, клиенты, которые используют новые объекты строго по назначению и восторженно благодарят мэра. Неслучайно сегодня защитники собянинского способа управления приводят в пример переустройство Парижа бароном Османом. Этот проект стал эталоном авторитарного стиля в градостроительстве и был раскритикован классиком политической антропологии Джеймсом Скоттом за самодурство и твердое следование позиции «мне виднее, как вам лучше».

В то время как московские власти мыслят исключительно в терминах эффективности, претензии москвичей могут быть выражены только на языке демократии. Это разные вещи: демократическое управление городом ценно само по себе, а не только как средство для того, чтобы стать ближе к Нью-Йорку или Парижу (между прочим, мы пока еще не обсудили, хотим ли мы быть похожими на эти довольно проблемные города). Кроме того, все еще живуч миф о том, что демократия обязательно означает эффективность. Но автократические системы могут достигать целей гораздо более успешно – вопрос только в том, что это за цели и кому они нужны.

Право на город

Москва эффективна абстрактно и неэффективна для москвичей – это неизбежное следствие ее авторитарного устройства. Но каждый, кто берется критиковать московские власти за неэффективность, попадает в глупое положение: ну разве можно спорить с тем, что выделенные полосы хороши для общественного транспорта, а без киосков в подземных переходах красивее и чище? Проблема в том, что москвичи оказываются случайно выигравшими от реформ, а если ты не контролируешь реформу, то завтра она может легко развернуться против тебя. Выделенные полосы дали возможность пользоваться наземным общественным транспортом, но отмена маршруток создала на крупных узлах коллапс. Без палаток в переходах стало чище, но сегодня палатки возвращаются под покровительством мэрии.

Еще один миф патернализма состоит в том, что «сегодня надо потерпеть, чтобы потом стало лучше», или, как это формулируют московские власти, «неудобства на время, комфорт надолго». Сложно не согласиться с тем, что новые дороги лучше старых – но какой прок в ремонте дорог, если из-за этого ремонта по городу который год нельзя гулять летом и передвигаться на машине в любой сезон? Можно сколько угодно спорить с ученым видом о том, должен ли город сначала пойти, чтобы поехать, или наоборот, – но когда невозможно ни проехать, ни пройти, эти теоретические вопросы могут волновать только урбанистов.

Не то чтобы москвичи были так уж нетерпеливы, однако когда наблюдаешь за тем, как второй раз за два года меняют бордюр или плитку там, где и так было неплохо, то понимаешь, что твои неудобства на самом деле никого не волнуют. Обещанное «время комфорта», разумеется, не настанет никогда: время неудобств в Москве продлится ровно до тех пор, пока в бюджете есть деньги на ремонт дорог и московские дорожники будут их осваивать. В Москве горожане стали поводом поменять дороги, а не дороги – средой для жизни горожан.

Москвичи не любят Сергея Собянина, потому что по-прежнему считают хозяевами города себя. Еще недавно могло показаться, что обитатели Москвы потеряли связь с городом и относятся к нему примерно как к неудобному номеру в гостинице – проще переехать, чем что-то пытаться изменить. Однако градоначальник сумел разбудить в жителях столицы это чувство протеста, осознание того, что называется «правом на город». Москве трудно похвастаться длинным списком хороших руководителей, но давно уже никто так прямолинейно не объяснял горожанам, что в их собственном городе их место – в зрительном зале. Москвичам нужен мэр, который поможет им вернуть город себе.