Давным-давно, в мире, который сейчас кажется фантастическим, были такие люди — школьные военруки. Они учили подведомственный контингент школьников ходить строем, разбирать имеющийся в наличии реквизит, а еще — регулярно выдавали на гора преподавательские перлы, долженствующие донести до контингента: никакого толку от него в защите не то, что государства, а самих себя — нету.
Наш, например, любил спросить:
-Вот когда долбанет ядерный грибок, вы по направлению к нему чем падать будете, головой или ногами?
Контингент — то есть класс — после этого опроса замирал в молчании. Чем к ядерному грибку падать полагается, мы запомнить никак не могли, разум подсказывал — чем ни упади, конец все равно будет один. Весьма плачевный.
Но для военрука вид, в котором наши бренные останки предстанут перед археологами (коль будут выжившие и сумеют размножиться), казался очень важным. Он снова и снова учил нас ложиться правильно.
По его глазам было видно — военрук очень надеется на ядерный грибок. Вместе с учительницей истории, которая перед каждым уроком для вразумления контингента…тьху, класса, стучала по письменному столу журналом и кричала. У нее были очень хорошее вокальные данные, крик напоминал одновременно боевой клич индейцев, что издавали младшеклассники и завывания Тарзана — того самого, из черно-белого американского фильма.
Однажды к нам в класс перевели новенького, и этот новенький сообщил — крик Тарзана издавало сразу тридцать три человека, а еще павиан, слон и много попугаев. С того момента мы прониклись к нашей историчке огромным уважением — это ж надо, такой талант!
А вот она степень нашей проникнутости не оценила. Начала приветствовать класс фразой:
— Ну что, мои дубы вечнозеленые, кто у нас сегодня докажет, что человек произошел от обезьяны вернувшись в свое изначальное состояние?
Слушая ее мы начали подозревать, что детей наша историчка не любит всех. И в школу пошла исключительно для того, чтобы отомстить детям за их существование.
Впрочем, тогда это считалось нормальным. А вот учительница литературы нас любила. Очень озабочена была нашим моральным обликом. Она всегда говорила:
— Для вас Пушкин Камасутру не писал! Так что учимся любить литературу безо всяких подручных свойств!
Что она подразумевала под этой фразой и для кого Пушкин писал Камасутру — до сих пор загадка. Хотел спросить, да постеснялся…
И нет, я тут не жалуюсь — я с теплотой вспоминаю всех преподавателей. Если бы не они, школьные годы вряд ли стали такими запоминающимися…
Где еще можно было взять тряпку и стереть доску? Где еще во время контрольной по биологии можно было знать, то преподавательница очень надеялась не проснуться, но решила не делать нам счастья? Где еще, на математике, умножая фамилию ученика на ноль, преподаватель мог получить дырку от бублика, а потом сообщить, что над словом «многочлен» мы сможем смеяться, когда дорастем до старости? Спойлер —над «многочленом» никто не смеялся, мы вообще весь урок молчали, размышляя — как меняется чувство юмора, когда человек до старости дорастает.
А у вас какие перлы учителя выдавали?
Источник: Яндекс. Дзен
