Возвращаясь к статье автора: «Принцип добросовестности и разумности»,
на которую я дал свой отзыв, я не согласен с автором статьи, который утверждает, что главное и самое трудное – это доказать недобросовестность другой стороны.
По моему мнению, самое трудное, как раз, наоборот, доказать свою добросовестность в условиях, когда суд, а не противоположная сторона, активно вмешивается и принимает участие в споре.
На своём личном примере ниже попробую это доказать:
Хотя добросовестность и недобросовестность были задуманы и больше подразумевались и вводились для рассмотрения споров, когда недобросовестной стороной являлась юридическое лицо и это было благо и защитой для физических лиц.
То сейчас весы стали перемещаться в другую сторону, «заинтересованные» суды стали применять недобросовестность, наоборот, в защиту богатых юридических лиц (банков и коллекторов) против нищих и закредитованных (с которых нечего взять) физических лиц.
На самом деле, не виновному в недобросовестности физическому лицу, должнику по кредитам, доказать суду, в случае если тот явно не беспристрастен к ответчику и не знает, как другим способом, кроме приклеивания ярлыка недобросовестности, отменить применённую ответчиком к коллекторскому агентству или просто к кредитору защиту по отмене выплаты долга по факту того, что долг просрочен по сроку исковой давности - нет никакой возможности защитится от такого ярлыка недобросовестности.
Маленькая бытовая ерунда - оплошность, подобная случившейся у меня, может навсегда испортить оставшуюся жизнь любому должнику, главной мечтой которого есть избавление от долгов с помощью банкротства и которая появилась после реформы банкротства и введения банкротства для физических лиц.
Так как в процедуре банкротства самой главной виной должника является недобросовестность и при её установлении арбитражным судом все долги оставшиеся не погашенными в результате конфискации имущества, не прощаются должнику, если будет установлен факт недобросовестности, то для должника главное не допустить этой недобросовестности, которая как писал выше, стала очень модной на применении судами к должникам в обычных судах общей юрисдикции.
Причём, суды рассматривающие единичное дело с единичным долгом даже не понимают или не хотят понимать, тот большой, колоссальный силы «удар», который они наносят должнику, у которого помимо этого долга, есть и ещё множество долгов и единственная радость и смысл в оставшейся жизни – это избавление от всех долгов путём проведения банкротства, которое, фактически, из-за мелочи, может стать для него невозможным.
Когда законодателем вводилась недобросовестность или наоборот добросовестность - это было для защиты физических лиц от юридических лиц и в редких случаях использовалось между физическими лицами.
Сейчас началось время использования недобросовестности, наоборот не для защиты физических лиц от юридических, а для "нападения" (исков) юридических лиц на физические.
Не осуществление банкротства для физических лиц, для многих из которых это последняя надежда на исправление ближайшего губительного будущего - недобросовестность стала по своему реальному значению синонимом отдалённого по времени исполнения смертного приговора, - так, может быть, тогда эту недобросовестность, в связи с такими её реальными последствиями, как «отдалённая смертная казнь», нужно рассматривать в соответствующем по степени наказанию в уголовном праве и с использованием всех действительных доказательств, а не на произвольных: на «внутреннее усмотрение»?
Или тогда нужно, в условиях бесконтрольной и модной раздачи судами общей юрисдикции всем недобросовестности немедленно отменять рассмотрение недобросовестности при банкротстве физических лиц?
Есть, конечно, и более простое решение по спасению должников – будущих пенсионеров от тяжёлой и невыносимой жизни, пострадавших из-за ошибок судов общей юрисдикции, это издание нового закона на недопустимость удержаний приставами долга из пенсии ниже прожиточного уровня, о котором слухи давно идут, что Дума собирается это рассмотреть, но дело так и не продвигается.
(Не хочу вдаваться в подробности, сейчас, вроде бы, есть положение в законе об исполнительном производстве, но не закон, о возможности сохранения необходимого минимального жизненного уровня, но это нужно доказывать в судах против приставов, что очень затруднительно).
Порой за формальную мелкую бытовую оплошность, такая как, например, у меня, лишают возможности банкротства, и в буквальном смысле этого слова, права хоть на какую-то, сносную жизнь, или сказать прямо – право на жизнь (почти, как отсроченный смертный приговор), так как в случае невозможности проведения банкротства, с плохим здоровьем и невозможностью подработать - жить на половину и без того малой пенсии будет не возможно.
Суть моего мелкого и формального нарушения: в трудной жизненной ситуации, оставшись без работы и с наличием многих долгов, из-за чего были ссоры в семье, и последовал развод и смена места жительства (вернулся на родину к своей престарелой матери) я, при наличии многих долгов и документов о них, которые с большим трудом частично сохранил в связи с конфликтами в семье, не уведомил банк о смене адреса своего места жительства, когда уже было ясно, что должник не может возвращать долг - три месяца полной просрочки платежей и когда банк прислал последнее предупреждение-ультиматум, что если в течение месяца не будет оплата образовавшейся задолженности, то банк выставит Заключительное требование по изменению условий выплаты долга на одномоментную выплату всего долга.
В тот момент, когда банку уже ничего не надо было, кроме подтверждения выплаты-невыплаты образовавшейся просрочки платежа, когда никакая другая информация уведомление его не интересует, в том числе и по смене адреса места жительства, и вдобавок никак не может повлиять на его выставление Заключительного требования, после которого обязанность уведомлять банк фактически отпадает, так как обязанность уведомления об изменении своих личных данных создана банком с целью быть сигналом для него, чтобы нужно выставить вовремя Заключительное требование и потребовать возврат всех денег, а впоследствии на основании выставленного требования судиться и удержать с должника Задолженность.
Для самой подачи в суд и судебного разбирательства действительный адрес должника для банка не нужен, достаточно указать последний ему известный адрес.
Для подтверждения попытки до судебного урегулирования также, согласно закону о значимых фактах Ст. 385 ГК РФ и п.п.66,67 Постановления Пленума ВС РФ №25 от 23 июня 2015 года не важно, получал ли должник на самом деле письма или нет (на случай отправленных писем по старому и не действительному адресу).
Непонятно, чем навредил должник банку, который собирался уже выставить Заключительное требование и должник знал, что его (Заключительное требование) получит, так как знал, что не выплатит Задолженность?
В условиях трёхмесячной подачи сигнала банку о изменении своей способности к возврату Задолженности, но другим, не формальным способом - путём не платежей, когда скоро должно было прийти финальное Заключительное требование, кроме выполнения бессмысленной формальности, не было никакой необходимости извещать банк о смене своего адреса жительства.
Что и сделал ответчик на основании принципа разумности. Тем не менее, суд даже и не пытался выяснить все нюансы дела и всё оформил, как своё «внутреннее усмотрение».
И теперь, когда Апелляционный суд в силу своей коллегиальной солидарности или по другой заинтересованности, повторил, почти всё под копирку решение суда первой инстанции и тоже, не зная сути внутреннего усмотрения суда первой инстанции, высказал своё секретное «внутреннее усмотрение» - ответчику ничего не остаётся, кроме как представить в кассационный суд жалобу на процессуальные нарушения судов с использованием недопустимых доказательств, без огласки оснований и доказательств, если конечно, Кассационный суд это признает, так как секретность «внутреннего усмотрения» поддерживается, как первоначальный судейский иммунитет.
Вот Вам, пожалуйста, оцените, что легче и больнее: нападать и доказывать у другой стороны недобросовестность и ничего при этом особенного не терять в случае неуспеха, или защищаться от незаслуженного обвинения в недобросовестности, которое в отличие от первого сравнимого случая, происходит в противоборстве не с противоположной стороной, а с самим судом и в случае не успеха грозит потерей возможности разрешить свои проблемы не в одном данном деле, а во всех кредитных делах?...
Чуть не забыл сказать самое главное, хотя оно не связано напрямую с добросовестностью или недобросовестностью или злоупотреблением права для сторон судебного производства, а связано с добросовестностью или недобросовестностью или злоупотреблением права у самих судей или как принято их называть в официальной деловой юридической обстановке во множественном числе, как суды (почему-то, особенно не любят у нас в стране обсуждать суды, на недобросовестность и злоупотребление правом, хотя они такие же земные люди со множеством человеческих пороков. Чем-то похоже на ситуацию, когда было в стране запрещено говорить о сексе и говорили, что в стране нет секса, но дети неизвестно откуда появлялись. Так и сейчас идёт обожествление судов, которые всё чаще и чаще злоупотреблять правом).
Считаю, более достойной и актуальной тему для обсуждения, не про то, как сторонам судебного дела друг на друга «напасть» и обвинить другую сторону в недобросовестности и злоупотреблении правом, а как защитится от злоупотребления правом от суда, который скрывая своё злоупотребление правом, как по универсальному принципу защиты, как в поговорке: «Самая лучшая защита - это нападение» и «нападает» на сторону судебного спора, объявляя её в злоупотреблении правом.
Я – сторонник открытого и честного правосудия, когда не место секретам и утаиванием судами.
Там где есть утаивания - всегда есть сомнения в справедливости и законности.
Моё мнение, или как модно говорить в Интернете, лайфхак для специальных служб, которые занимаются коррупцией в судах, дай бог, чтобы они его узнали, если такого не знают (боюсь тут хуже, они всё это знают, но бессильны против коррупции), чтобы подвергались пристальному анализу и вниманию суды первичных инстанций (т.е. судьи), чьи судебные дела очень часто заканчиваются исходом по их «внутреннему усмотрению» и не раскрыты мотивы и источники такого «усмотрения».
Возможно, каждый второй судья из этого подозрительного списка будет коррумпированным.
«Внутреннее усмотрение» данное законодателем судам хорошо только в одном смысле, чтобы провоцировать (искушать) суды (судей) на раскрытие ими своих истинных человеческих ценностей, и ловить их на «внутреннее усмотрение», как на крючок с наживкой, - чем больше использует суд в своих делах «внутреннее усмотрение», когда можно обойтись без него или скрывает мотивы своего «усмотрения» – тем не место в судебном производстве.
