Тенденция к ограничению свободы слова – эта тенденция глубокая, широкая…

https://echo.msk.ru/blog/partofair/2744344-echo/

Ариэль Коэн: Потихонечку вынуждают сидеть тихо, плохого не говорить

Алексей Соломин: Вот сейчас в новостях прозвучала история про Государственную думу – принимает закон о физлицах-иноагентах. Вы для себя какие-то риски в этом увидели?

Ариэль Коэн, старший эксперт Атлантического совета, основатель International Market Ananlysis: Для себя нет, потому что я не занимаюсь никакой политической или квазиполитической деятельностью в России, я не являюсь российским гражданином. И поэтому думаю, что я вообще не имею к этому никакого отношения.

А.Соломин: Сразу скажу, что гражданство не играет никакой роли. Физическое лицо независимо от его гражданства или отсутствия такого, тут написано в законе.

А.Коэн: За исключением интервью иногда в разных СМИ, повторяю еще раз, не занимаюсь никакой деятельностью в России. Но помню заветы отцов-основателей Советского государства: был бы человек, а дело найдется.

А.Соломин: Это правда.

А.Коэн: Поэтому всегда нужно ходить тихо, говорить тихо и осторожно. Но при этом весь мой жизненный опыт показывает, что я к себе этого не применю.

А.Соломин: Но какие проблемы это может создать в российском обществе, как вам кажется? Потому что физические лица все-таки раньше не удостаивались такой маркировки.

А.Коэн: Это продолжает курс на закручивание гаек. Этот курс идет уже давно. Он постепенен. Это не то, как большевики пришли к власти и стали массово расстреливать и сажать. Это потихонечку-потихонечку людей вынуждают сидеть, как я уже говорил, тихо, молчать, ничего плохого не говорить. Ну, может быть, на кухне.

Хотя статьи за распространение заведомо ложных измышлений о советской власти были. И поэтому те люди, которые тогда применяли те статьи, могут сейчас возродить новые статьи. И дух возрождения вот этого государства спецслужб, государства полицейского или государства секретной полиции как бы витает, он жив. И понятное дело, что конец Советского государства как такового в 91-м году этот дух не изжил. Кстати говоря, когда мы читаем мемуары иностранцев и россиян до 17-го года, дух доносительства и сила секретной полиции тогда тоже отмечались, тогда тоже это было частью жизни в Российской империи.

А.Соломин: То есть правильно ли я вас понимаю, опасность представляет не этот конкретный закон, а тревога за то, что может быть дальше – за усиление этой машины репрессивной?

А.Коэн: Тревога не сегодня началась. Эта тенденция уже идет достаточно давно. И когда сажали и сажают за комменты в Фейсбуке, за реплики, когда оппозиционных людей всячески подлавливают и вылавливают – это не сегодня началось. Просто это все оформляется законно. И мы читаем и слышим заявления руководителей: «Если вам не нравятся поправки к Конституции – уходите из Думы; если перестанут публиковаться мнения меньшинства в Конституционном суде». Это все гораздо более широкий процесс, чем конкретная статья против физических лиц, которые могут получать какие-то средства из-за границы.

Поэтому еще раз говорю о том, что тенденция к ограничению свободы слова – эта тенденция глубокая, широкая…

А.Соломин: Само по себе – все-таки хочу уточнить – брендирование теперь уже человека или даже организации, на самом деле, несет какое-то изменение в отношении к этому человеку, с вашей точки зрения, или к этой организации? Вот я приведу пример. У нас есть «Левада-Центр***». Вы хорошо знаете, что это такое. «Левада-Центр***» признан иностранным агентом. С моей точки зрения, доверия к «Левада-Центру***» после этого не сильно изменилось. А вы как думаете?

А.Коэн: Смотрите, сам бренд иностранного агента – это бренд в русском языке, в российском контексте отрицательный. И в свое время, мы знаем, в 30-х годах термин был «изменник Родины», потом это, может быть, «иностранный агент». «Иностранный агент» может интерпретироваться как шпион, диверсант и агент иностранных разведок тоже. И не будет условный управдом в условной Перми или Сызрани разбираться, что имелось в виду: имелось в виду, что человек получал грант от какой-то неправительственной организации, или человек является агентом иностранных разведок. Это дело менталитета, это дело бюрократического отношения.

И дальше можно вспомнить терминологию, что у нас просто так не сажают и так далее. И это целое мировосприятие. И вот эти законодательные акты отражают мировосприятие, которое существовало при советской власти и, скорее всего, существовало в меньшей степени, но существовало и в Российской империи – это ксенофобия, это паранойя. И от этого очень трудно уходить. И, наоборот, государство, на мой взгляд, должно принимать меры к тому, чтобы люди не боялись говорить, не боялись, чтобы у них было другое мнение. Потому что если не будет другого мнения, и как бы поезд идет по рельсам в нежелательном направлении, то может все закончиться крушением. И заканчивалось, кстати говоря, дважды – в 17-м году и в 90-м.