Приходит как-то ко мне наш участковый Ёлкин и папку на стол кладёт.
-Вот, - говорит, - написал я реалистический роман.
-Как? Опять роман? - спрашиваю я. - Но уж больно тощая у тебя папка, на роман не тянет.
-А ты прочти сначала, может, в нём такая концентрация смыслов, что раздувать его – только портить.
-Ладно, - говорю. - Оставь, просмотрю.
Козырнул мне Ёлкин, да и был таков. А я читать стал. Написан роман в форме модной нынче альтернативно-безальтернативной истории, а по сути…
Итак, после революции побеждает «линия Троцкого-Зиновьева-Каменева», которая становится «генеральной».
А города в СССР тотально переименовывают, но уже не в честь Сталина, Кирова, Дзержинского, а в честь Троцкого, Зиновьева и Каменева... И стоят по всей Руси их монументы, а пионеры и комсомольцы возлагают к их подножию венки и приносят страшные клятвы: «В случае, ежели я отступлюсь от великого дела товарища Троцкого…»
Но вот проходит время, и товарища Троцкого приканчивают его партнёры по партии, после чего подкладывают в мавзолей к Ленину, а потом – после разоблачения «культа личности Троцкого» – муляж его из «холодной» выносят, оставляя в подвале одного лишь Ильича.
Начинается ревизия истории. «Ленинскую гвардию» – Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича, Землячку, Ярославского – во внесудебном порядке посмертно реабилитируют, а громкие процессы над ними объявляют театрализованными представлениями-ужастиками.
Независимые ни от кого историки подтверждают, что Ворошилов, Будённый, Кулик и прочие военные репрессированы незаконно, но неизбежно, ибо воевать не умели, не хотели и не могли. В отношении водителей полков действует принцип «изначальной обречённости». То же в отношении крестьян, работяг и творческой интеллигенции, падкой до идей перманентного сталинизма.
Прочитал я первую часть и подумал: ничего принципиально нового. Сюжетный ход напрашивается сам собой. Но читаю ремарку Ёлкина: «Дальше читай! Там самое интересное!»
Читаю: «Алтернативно-безальтернативная перестройка». Начинается она с того, что экономисты – все, как один, бывшие троцкисты – приходят к выводу, что так жить больше нельзя, с административно-командной системой экономики пора кончать, а страну переводить на рыночные рельсы: «Рынку нет альтернативы!» и «Нет возврата к троцкизму!» (позднее, «Троцкизму-ленинизму», хотя Ильича никто, в сущности, не трогает).
Но для такого поворота надо, чтобы общество созрело. И его начинают «созревать» ударными темпами. Начинается стон о незаконных троцкистских репрессиях, жертвами которых стали лучшие представители партии и народа. Для пущего разогрева публики срочно переформатируются проверенные партийные издания – журнал «Костерок» и газета «Неизвестность».
Как бы в инициативном порядке для борьбы с тлеющим троцкизмом создаётся общество «Надгробие». А чтобы процесс шёл туда, куда надо, спецслужбы переформатируют общество «Забвение», призывающее-де к активным погромам, начиная пугать им интеллигенцию и малых детей.
И вот «альтернативный вариант» побеждает. Троцкизм загнан в официальное подполье… Но не тут-то было; он оживает, как в реанимации. И вот уже витийствуют Сванидзе и Венедиктов, объясняющие публике, что только так товарищу Троцкому и следовало поступать. Робкие возражения режиссёра Кургиняна никого не убеждают, а самого его освистывают.
Остаётся вопрос: кто позволил допустить сталинистов-антитроцкистов Сванидзе и Венедиктова до эфира?
Троцкизм уходит в андерграунд и оттуда начинает подрыв устоев. Тем временем газеты и журналы беспрестанно печатают материалы о невинно убиенных товарищах – Сталине, Землячке, Ярославском, Молотове, Кагановиче и народном трибуне Никите Хрущёве, хотя, думается, последний устроился бы наверху при любом режиме и при любом раскладе внутри этого режима.
Правозащитниками остаются всё те же: Алексеева, Ковалев… Имя им легион.
Отдельной строкой проходит Новодворская; ей всё равно, в кого метать фекалии. Неотроцкисты продолжают доказывать, что «с этой сволочью» только так и следовало поступать, и выступают с лозунгом: «Даёшь троцкизм 2.0!»
И лишь писатели-«деревенщики» льют горючие слезы, говоря в редкоземельных изданиях: «Вам, гадам, только своих жалко, а на миллионы загубленных мужиков наплевать».
Особо бдительные отслеживают родственные связи палачей прошлого и властителей настоящего. А в государственный праздник «День разъединения и несогласия с угнетателями прошлого» драпируют мавзолей Ленина.
В итоге мы имеем «демократию и рыночную экономику с правами человеков». И тех же самых агитаторов-пропагандистов, только расставленных в ином порядке. Их личные убеждения ничего не значат и начальство не интересуют.
«Чем более всё меняется, тем более всё остается по-прежнему». Этой французской поговоркой и завершается мини-роман Ёлкина, обрисовавшего, в сущности, не альтернативно-безальтернативную историю, а картинки быта и нравов.
Так я Ёлкину и сказал. А ещё выразил сомнение в том, что кто-то его книгу издаст. Даже под псевдонимом. А если издадут, то только за счёт автора, тиражом в сто экземпляров. Но ради такого дела наши сельчане могут и скинуться, ибо «очень своевременная книга» у нашего участкового получилась.
Кто хромает - тот идёт...
