Исторические примеры применения в России уголовных наказаний похожих на принудительные работы
Данные работы регламентированы уголовным, уголовно-исполнительным и трудовым законодательством и связаны с обязательным привлечением осужденного по приговору суда к труду без права свободного выбора места работы, рода деятельности и профессии, с лишениями или ограничениями права на вознаграждение за труд.
Следует отметить, что принудительные работы как вид наказания были известны еще дореволюционному российскому уголовному законодательству и именовались каторжными работами. Впервые каторжные работы стали применяться на строительных работах в Азове в конце XVII в. Впоследствии труд каторжан использовался при строительстве Петербурга, Оренбурга, для разработки месторождений соли, руды и т. п.
Как справедливо отмечал профессор И.Я. Фойницкий, «каторга была у нас не только и даже не столько уголовным наказанием, сколько местом нужного правительству принудительного труда». Такого же мнения придерживался и Н.С. Таганцев. Фактически принудительные работы не выступали в качестве самостоятельного вида наказания, а были составным элементом каторги или ссылки.
Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. также содержал такой вид наказания, как «принудительные работы без содержания под стражей», который мог быть назначен на срок от 7 дней до одного года.
В Основных началах уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик 1924 г. и УК РСФСР 1926 г. принудительные работы были сохранены. Теперь они именовались как «принудительные работы без лишения свободы», с введением в 1933 г. в действие Исправительно-трудового кодекса РСФСР – исправительно-трудовыми работами, а в УК РСФСР 1960 г. – исправительными работами. С этого времени лица, осужденные к принудительным работам, стали обычным явлением в жизни нашего государства. Их назначали сроком до шести дней волостные или крестьянские суды при следующих условиях: принадлежности подсудимого к сословию крестьян; проживания осужденного в данной волости; «маловажности» проступка; совершения проступка на территории волости в отношении лиц того же сословия. Исполнение приговоров волостных судов было возложено на сельских старост. Согласно отчету специальной комиссии, опубликованному в 1874 году, чаще всего данный вид наказания назначали осужденным женщинам, которые мыли полы в волостном правлении, мели на базаре улицы «при народе». Мужчин, приговоренных к общественным работам, заставляли исправлять дороги, мосты, копать канавы, колоть дрова. Впоследствии общественные работы применялись также при невозможности взыскать штраф, т.е. «в замену денежного взыскания в случае несостоятельности».
В годы советской власти общественные работы в качестве самостоятельного вида уголовного наказания не применялись. Вместо них в уголовном законе было предусмотрено наказание в виде возложения обязанности загладить причиненный вред, одной из форм исполнения которого могло быть выполнение осужденным бесплатных работ в пользу потерпевшего или в пользу государства. Однако последний вид наказания на практике применялся весьма редко.
Еще до введения в УК РФ данного вида наказания Минюст, который выносил законопроект на общественную экспертизу, не скрывал, что за образец брали «химию» советских времен, т. е. исправительные работы без лишения свободы.
Главное сходство современных принудительных работ и принудительных работ советского периода заключается в мотивации законодателя. Лица, совершившие преступления, непредставляющие большой общественной опасности, будут отбывать наказание не в условиях изоляции от общества, а в условиях надзора без лишения свободы. Это и политико-идеологическая выгода, так как происходит гуманизация общества, и финансовая, ввиду снижения затрат на охрану, и т. д.
Литература:
• Иванцова Н.В., Калачян К.Ю. Принудительные работы – альтернативный или самостоятельный вид наказания: пути поиска правильного подхода // Российская юстиция. 2012. № 8. С. 58.
• Тасаков С. В. Принудительные работы в системе наказаний уголовного законодательства Российской Федерации и проблемы их правоприменения // Актуальные проблемы экономики и права. 2015. № 3. С