Одним из квалифицирующих признаков умышленного причинения смерти другому человеку является его совершение в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ).
Заведомость в п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ означает, что до начала выполнения объективной стороны убийства виновный знал о беременности потерпевшей, т.е. имел ясное представление относительно указанного обстоятельства, и у него не было никаких сомнений в обратном. Если виновный не знал, что потерпевшая беременна, его действия при отсутствии иных признаков, указанных в ч. 2 ст. 105 УК РФ, необходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 105 УК РФ.
В доктрине дискуссионным является вопрос об уголовно-правовой оценке действий виновного в случаях, когда он умышленно лишает жизни небеременную женщину, думая, что потерпевшая беременна.
Такого рода ошибки в факте (error facti) в научной литературе называются фактическими ошибками и определяются как неправильное (ошибочное) представление, т.е. заблуждение лица о фактических обстоятельствах совершаемого им деяния, относящихся к признакам состава преступления (в рассматриваемом случае виновный заблуждается относительно наличия предусмотренного в п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ признака, характеризующего состояние потерпевшей).
Комментируя УК РФ 1996 года, ученые предлагают 4 основных варианта квалификации содеянного:
1) по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ - как оконченное убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности;
2) по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ - как покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности;
3) по ч. 1 ст. 105 УК РФ - как оконченное простое убийство;
4) по ч. 1 ст. 105 и ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ - как оконченное простое убийство и покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.
Каждый из предлагаемых вариантов квалификации может быть объектом критики: уголовно-правовая оценка содеянного по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ не учитывает, что объективно была лишена жизни небеременная женщина; третий вариант квалификации только по ч. 1 ст. 105 УК РФ не учитывает направленности умысла виновного на лишение жизни беременной женщины, хотя это, безусловно, повышает степень общественной опасности как преступного деяния, так и самого преступника; квалификация по ч. 1 ст. 105 и ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ недопустима, поскольку обвиняемый дважды несет уголовную ответственность за одни и те же действия, что нарушает принцип справедливости (ст. 6 УК РФ).
Представляется, что уголовно-правовая оценка содеянного как покушения на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, критикуемая с точки зрения ее буквенно-цифрового выражения, - это единственный верный вариант квалификации. Он всецело учитывает направленность умысла виновного, заблуждавшегося насчет беременности потерпевшей, и полностью согласуется с принципом субъективного вменения, действующим в российском уголовном праве. И даже если не разделять нашей позиции, то уже исходя из необходимости из нескольких зол выбирать меньшее такой вариант квалификации является приоритетным.
При квалификации преступлений, совершенных с ошибочным предположением о наличии квалифицирующих обстоятельств, которые фактически отсутствуют, - отмечает А.И. Рарог, - допускается юридическая фикция: фактически оконченное преступление квалифицируется как покушение. Эта фикция оправдана тем, что, хотя общественно опасное последствие и наступило, но все же в реальной действительности оно не сопровождалось тем квалифицирующим обстоятельством, которое охватывалось сознанием виновного и которое в соответствии с направленностью умысла обосновывает усиление ответственности.
Усиление уголовной ответственности в этом случае (при квалификации по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ) связано с тем, что виновный, условно говоря, зная (хотя это знание лишь в его голове) о беременности женщины, т.е. о ее готовности родить новую жизнь, вдохнуть ее в вынашиваемый плод, все равно лишает ее жизни и, соответственно, ставит под угрозу возможность рождения будущего ребенка (которого объективно нет).
Квалификация в рассматриваемой ситуации действий виновного по ч. 1 ст. 105 УК РФ признает, что убийство было совершено без квалифицирующих признаков, указанных в ч. 2 ст. 105 УК РФ, и тем самым игнорирует направленность умысла виновного (ведь, как справедливо отмечает А.В. Наумов, у последнего не было умысла на убийство небеременной женщины). Признавая убийство мнимо беременной женщины простым, правоприменитель переводит данное преступление в разряд менее опасных (так же, как и самого преступника, способного пойти на лишение жизни беременной женщины), не учитывает обстоятельства его совершения и приравнивает к убийству здорового мужчины мужчиной, например, в ссоре. Квалификация содеянного по ч. 1 ст. 105 УК РФ необоснованно улучшает положение преступника: например, ему может быть назначено наказание от 6 до 8 лет лишения свободы с ограничением свободы от 6 месяцев до 1 года, тогда как при квалификации по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ - только от 8 лет лишения свободы с ограничением свободы от 1 года.
Тем не менее в 2004 году Президиум Верховного Суда РФ занял позицию по квалификации действий Кайсина в рассматриваемом случае как простого убийства по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Аналогично, с учетом того, что умысел Г. на лишение жизни потерпевшей был полностью реализован и в результате действий виновного наступила смерть потерпевшей, которая в состоянии беременности не находилась, были квалифицированы в схожей ситуации и действия Г.
Остается непонятным, почему Президиум Верховного Суда РФ, квалифицируя содеянное как простое убийство, обосновывает свою точку зрения тем, что умысел Г. был полностью реализован? Ведь это не так, поскольку Г. убивал потерпевшую, будучи уверенным, что его сожительница Б. находится в состоянии беременности, т.е. у него был умысел не просто на лишение жизни потерпевшей, а на лишение жизни потерпевшей, которая, по его твердому убеждению, была беременна (квалификация же по ч. 1 ст. 105 УК РФ предполагает, что виновный осознает, что женщина не беременна, и лишает ее жизни). Таким образом, виновный совершил умышленные действия, непосредственно направленные на убийство Б., заведомо для него находящейся в состоянии беременности, но при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от Г. обстоятельствам, а именно потому, что объективно Б. не была беременна (для оконченного состава преступления, предусмотренного п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, необходимо наличие объективного (беременность потерпевшей) и субъективного (знание виновного о беременности потерпевшей) признаков). Следовательно, в соответствии со ст. 30 УК РФ, Г. совершил покушение на убийство женщины, заведомо для него находящейся в состоянии беременности.
Согласно п. 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое в случаях, когда лицо, совершившее грабеж... имело цель завладеть имуществом в крупном или особо крупном размере, но фактически завладело имуществом, стоимость которого не превышает двухсот пятидесяти тысяч рублей либо одного миллиона рублей, его действия надлежит квалифицировать, соответственно, по части третьей статьи 30 УК РФ и пункту д части второй статьи 161 или по пункту б части третьей статьи 161 как покушение на грабеж, совершенный в крупном размере или в особо крупном размере...
Таким образом, у Верховного Суда РФ применительно к грабежу в указанном Постановлении принципиально иной подход к квалификации - как покушению на квалифицированный (особо квалифицированный) грабеж в случаях, когда виновный, имея умысел на совершение квалифицированного (особо квалифицированного) грабежа, не смог его довести до конца, по не зависящим от него обстоятельствам.
Квалификация содеянного по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ не признает потерпевшую живой (практически), а свидетельствует о совершении виновным умышленных действий, непосредственно направленных на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, хотя при этом такое убийство не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам (так как потерпевшая объективно не была беременна).
При покушении же на жизнь потерпевшей, ошибочно принятой за беременную, действия виновного подлежат квалификации не как удвоенное покушение, а с позиции действующего уголовного законодательства по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ как покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (как в случае, если потерпевшая осталась жива, так и в случае ее смерти, при одинаковой квалификации суд будет учитывать последствия преступления при назначении наказания).
При квалификации содеянного по ч. 1 ст. 105 УК РФ правомерные интересы потерпевших нарушаются в большей степени, чем при правовой оценке по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, ведь покушение на квалифицированное убийство более опасно, чем оконченное простое.
На наш взгляд, нельзя категорично утверждать, что последствия в большей мере выражают общественную опасность содеянного, чем содержание и направленность умысла (для этого нет никаких оснований в законе), - более того, действующий в уголовном праве принцип субъективного вменения требует квалифицировать деяние по направленности умысла виновного лица, а не по последствиям.
Так, согласно п. 16 действующего Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11.07.1972 № 4 О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества (с изм. и доп., внесенными Постановлениями Пленума Верховного Суда СССР от 21.09.1977 № 13; от 27.11.1981 № 6; от 26.04.1984 № 7), если при совершении хищения умысел виновного был направлен на завладение имуществом в значительном, крупном или особо крупном размере и он не был осуществлен по не зависящим от виновного обстоятельствам, содеянное надлежит квалифицировать как покушение на хищение в значительном, крупном или особо крупном размере, независимо от количества фактически похищенного.
Сторонники квалификации рассматриваемых случаев по ч. 1 ст. 105 УК РФ также ссылаются на положение ч. 3 ст. 49 Конституции РФ о том, что все неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого, и п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. О судебном приговоре, согласно которому по смыслу закона в пользу подсудимого толкуются не только неустранимые сомнения в его виновности в целом, но и неустранимые сомнения, касающиеся отдельных эпизодов предъявленного обвинения, формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств и т.д. Поэтому сомнения по поводу квалификации убийства женщины, которая не была беременной, хотя по убеждению виновного находилась в таком состоянии, следует решать в пользу обвиняемого (подсудимого).
Последнее утверждение, как полагает А.И. Коробеев, справедливо не в смысле оценки действий виновного как совершения простого убийства, а в смысле квалификации их как покушения на убийство беременной женщины, а не как оконченного убийства, предусмотренного п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Виновный ошибся не в личности как носителе каких-то общесоциальных качеств, а в особенностях тех признаков, которые присущи только данной личности, в данный момент ее физиологического состояния. И коль скоро на эти квалифицирующие свойства потерпевшего фактического воздействия не было, то вменять их нельзя, а значит нельзя квалифицировать это деяние как оконченное преступление.
Более того, следует отметить, что в формуле все неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого речь идет не о сомнениях ученого, правоприменителя в квалификации по уже установленным обстоятельствам, а о сомнениях, например в том, совершило ли рассматриваемое деяние конкретное лицо А., виновно ли оно в его совершении и т.д. Если же установлено, что именно привлекаемый к уголовной ответственности гр-н А. умышленно причинил смерть небеременной гр-ке Б., полагая, что последняя беременна, то сомнений, о которых говорится в ч. 3 ст. 49 Конституции РФ, нет, - существует единственно верный из четырех возможных вариант квалификации содеянного по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
В противном случае следователь, засомневавшись в ходе следствия в том, как правильно квалифицировать установленное материалами уголовного дела совершение гр-м А. нападения на гр-на Б. в целях хищения мобильного телефона последнего с причинением потерпевшему легкого вреда здоровью - по ч. 1 ст. 162 или по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ, используя не к месту формулу все неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого, должен будет прийти к неверному выводу о необходимости квалификации содеянного по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ.
Квалификация убийства мнимо беременной женщины по совокупности ч. 1 ст. 105 и ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ в научной литературе обосновывается тем, что налицо в данном случае будет именно идеальная совокупность указанных преступлений.
На наш взгляд, квалификация по совокупности ч. 1 ст. 105 и ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ недопустима, поскольку убийство мнимо беременной женщины - это одно преступление с одной потерпевшей, и, следовательно, обвиняемый, как уже отмечалось, дважды несет уголовную ответственность за одни и те же действия, что нарушает принцип справедливости (ст. 6 УК РФ).
Не можем мы согласиться и с позицией сторонников квалификации умышленного лишения жизни женщины, ошибочно принятой за беременную, как оконченного убийства, предусмотренного п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, считающих это меньшей неточностью, поскольку результат выбора между правильным вариантом квалификации (по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ. - Д.К.) и предлагаемым неточным очевиден. Для этого имеются следующие основания:
Во-первых, преступление считается оконченным, если в деянии имеются все признаки состава преступления (ст. 29 УК РФ), т.е. для оконченного состава, предусмотренного п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, как уже отмечалось, необходимы два признака: 1) беременность потерпевшей и 2) знание виновного об этом. Первого нет, следовательно невозможна и квалификация содеянного как оконченного убийства женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.
Квалифицировать содеянное по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ без ссылки на ч. 3 ст. 30 УК РФ - значит признать, что для данного состава убийства неважно, была ли потерпевшая беременной, главное установить, что виновный считал ее таковой. Но формулировка женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности предполагает, что потерпевшая находится в таком состоянии, иначе это был бы состав убийства по соображениям беременности потерпевшей.
Во-вторых, непонятно, как практически будет выглядеть формулировка обвинения при квалификации по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ: ... гр-н А., осознавая общественную опасность своих действий, направленных на лишение жизни гр-ки Б., заведомо для него находившейся в состоянии беременности, предвидя неизбежность наступления ее смерти и желая причинить ей смерть, нанес потерпевшей два удара ножом в левую часть груди... Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы гр-ка Б. в состоянии беременности не находилась... Тем самым гр-н А. умышленно лишил жизни Б., заведомо для него находящуюся в состоянии беременности (сокращенно).
Если руководствоваться подобной логикой, то, как справедливо отмечает Б.В. Волженкин, по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ придется квалифицировать даже убийство мужчины, по ошибке принятого в темноте за беременную женщину, которую преступник предполагал убить.
Поэтому не убеждает и аргументация в необходимости квалификации убийства женщины, которую виновный ошибочно считал беременной, тем не менее... по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, исходя из направленности умысла. Напротив, исходя из направленности умысла такое убийство подлежит квалификации по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Следует отметить также, что в научной литературе был предложен еще один вариант квалификации убийства мнимо беременной женщины: если виновный убивает женщину, полагая, что она беременна, но мотивом убийства является не ее состояние, то квалифицировать необходимо по ч. 1 ст. 105 УК РФ, тем более что беременной она все же не являлась... В другой ситуации, когда мотивом преступления является именно беременность, хотя бы и предполагаемая, действия виновного необходимо оценивать по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Мы не можем согласиться с данным утверждением, во-первых, потому, что беременность - это все же не мотив; во-вторых, повторимся, факт отсутствия беременности сам по себе еще не свидетельствует о необходимости квалификации по ч. 1 ст. 105 УК РФ; и главное, действующая конструкция п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ не включает в себя указаний на какую-либо мотивацию субъекта, т.е. предлагаемое ограничительное толкование рассматриваемой нормы не основано на законе. Мотивы убийства женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, могут быть любыми (месть, зависть, неприязнь, ненависть, возникшие на почве личных отношений, и т.д.) и на уголовно-правовую оценку содеянного не влияют. Поэтому независимо от мотива совершения убийство мнимо беременной женщины должно квалифицироваться по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
