Сталинские шарашки

Согласно словарному определению, «шарашки» (также шарáжка, шара́га от «шарашкина контора»)

— это жаргонное название конструкторского бюро закрытого типа при заводах, научно-исследовательских институтах, лабораториях, где работали заключённые учёные и специалисты для создания и усовершенствования техники. В системе НКВД СССР они существовали под названием «спецтюрем» и были объединены в Особое техническое бюро, или 4-й спецотдел НКВД-МВД СССР.

Интеллигенция «под колпаком»

Исторические корни Особых и Специальных конструкторских бюро восходят к 1928—1930 годам, к эпохе первой кампании массового террора против технической интеллигенции, получившей название «борьба с вредительством». Первый, и самый знаменитый, политический процесс по «вредительству» был организован в 1928 году — Шахтинское дело.

Органы ОГПУ активно фабриковали дела о «вредительских» организациях во всех отраслях промышленности, предприятиях и т. д. — «Обвинительное заключение по делу о вредительской организации в военной промышленности» (1929), «Обвинительное заключение о контрреволюционной вредительской организации в НКПС и на железных дорогах СССР» (1929), «Дело о контрреволюционной вредительской и шпионской организации в золотопромышленности ДВК» (1930), «Дело о контрреволюционной вредительской организации в системе сельскохозяйственного кредита и машиноснабжения на Дальнем Востоке» (1931) и так далее.

25 февраля 1930 года вышло Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) о недостатках в работе военной промышленности, в котором были указаны виновники неудач в хозяйственной деятельности — «вредители».

Начавшаяся в 1930 году широкая кампания по борьбе с «вредительством» под руководством Экономического управления ЭКУ ОГПУ привела к появлению в заключении массы высококвалифицированных специалистов, подавленных террором и смирившихся с фальсифицированными обвинениями.

Поэтому 15 мая 1930 года появился «Циркуляр Высшего Совета Народного Хозяйства и Объединённого государственного политического управления» об «использовании на производствах специалистов, осуждённых за вредительство», подписанного В. В. Куйбышевым и Г. Г. Ягодой. В частности, в этом документе говорилось:

Использование вредителей следует организовать таким образом, чтобы работа их проходила в помещениях органов ОГПУ.

Так появилась первая система научно-технических тюрем — «шарашек» для использования «вредителей» в интересах военного производства.

В 1930 году для этой цели в рамках Экономического управления ЭКУ ОГПУ было организовано Техническое отделение, руководившее работами специальных ОКБ, использовавших труд заключённых специалистов. Начальник ЭКУ ОГПУ (1930—1936) — Л. Г. Миронов (Каган) — комиссар государственной безопасности 2-го ранга. В 1931—1936 годах в целях конспирации Техническому отделению последовательно присваивались номера, 5-го, 8-го, 11-го и 7-го отделений ЭКУ ОГПУ СССР (начальник Горянов-Горный А. Г. (Пенкнович) 1930 −1934 гг.).

Все ОКБ при ОГПУ СССР в 1934 были расформированы, осуждённые специалисты освобождены. К использованию труда осуждённых специалистов вернулись в 1938.

В сентябре 1938 года по приказу Ежова при реорганизации структуры наркомата был организован особый, не входивший в состав управлений и секторов Отдел особых конструкторских бюро НКВД СССР (приказ НКВД No 00641 от 29 сентября 1938)[7].

21 октября 1938 г. в соответствии с приказом НКВД No 00698 данное подразделение получило наименование — «4-й спецотдел».

10 января 1939 г. приказом НКВД No 0021 преобразован в Особое техническое бюро (ОТБ) при наркоме внутренних дел СССР для использования заключённых, имеющих специальные технические знания.

4-й спецотдел НКВД-МВД СССР организован в июле 1941 г. на базе Особого технического бюро (ОТБ) НКВД СССР и 4-го отдела бывшего НКГБ СССР. Начальник отдела — В. А. Кравченко.

Основные задачи Отдела (из «Краткого отчёта о работах 4-го спецотдела НКВД СССР с 1939 по 1944 г»..)

Основными задачами 4-го Спецотдела являются: использование заключённых специалистов для выполнения научно-исследовательских и проектных работ по созданию новых типов военных самолётов, авиамоторов и двигателей военно-морских судов, образцов артиллерийского вооружения и боеприпасов, средств химического нападения и защиты… обеспечения средствами радиосвязи и оперативной техники…

С 1945 г. спецотдел использовал также немецких военнопленных-специалистов.

Наибольшее развитие институт шарашек получил после 1949 года, когда 4-му спецотделу МВД была поручена организация «Особых технических, конструкторских и проектных бюро для проведения научно-исследовательских, опытных, экспериментальных и конструкторских работ по тематике Главных управлений МВД СССР» (приказ МВД СССР No 001020 от 9 ноября 1949 г.). При ряде предприятий под эгидой МВД были организованы особые бюро, где работали заключённые.

После смерти Сталина, в 1953 году, началась ликвидация шарашек.

30 марта 1953 года был расформирован 4-й спецотдел МВД, но некоторые шарашки продолжали функционировать ещё несколько лет.

В годы советской власти интеллигенция, в том числе научно-техническая, всегда была под пристальным вниманием «органов». Никакие научные или производственные достижения не спасали инженеров от всевидящего ока чекистов. Скорее наоборот — чем выше достижения, тем плотнее была чекистская опека. К тому же в интеллигентской прослойке «органы» всегда, и не без основания, усматривали источник вольнодумства и потенциальной смуты.

Помимо политической неблагонадёжности, характерной более для творческой интеллигенции, учёных и инженеров, без которых власть не могла обойтись, всегда можно было заподозрить в саботаже или намеренном вредительстве.

Любые ошибки инженеров (неизбежные в творческом процессе) могли рассматриваться как акты саботажа. Поэтому неудивительно, что научно-технические работники (НТР) нередко оказывались жертвами репрессий. В первую очередь это коснулось тех из них, кто трудился в сфере военно-промышленного комплекса (ВПК), создавая новые образцы оружия, столь необходимые СССР.

Количество специалистов с высшим техническим образованием, оказавшихся на островах «архипелага ГУЛАГ», начиная с 1930 года, неуклонно росло. Одними из первых там оказались те, кто проходил по так называемому делу Промпартии. В 1934 году в лагерях оказалось порядка 3500 НТР, к 1941 году их число выросло до ] 30700, что составляло не менее 3% всех людей с высшим образованием в СССР.

Разными были причины или поводы, по которым эти люди оказывались за колючей проволокой. Помимо традиционного для того времени обвинения по политических статьям (типа антисоветская пропаганда и агитация) им вменялись саботаж и вредительство. Кроме того, НТР, имеющие по долгу службы контакты с зарубежными специалистами и фирмами, выезжающие в командировки за границу, становились мнимыми, а порой и действительными вражескими агентами. Таких судили за измену и шпионаж. Арестовывались как рядовые инженеры, так и ведущие специалисты. Побывал за решёткой, хоть и не долго (был освобождён исключительно благодаря Петру Капице, обратившемуся напрямую к Сталину), нобелевский лауреат великий физик Лев Ландау. Обвиняли его (причём заслуженно) в антисоветской агитации — видите ли, задумал листовки антипартийные сочинять. Ну а что вы хотите? Попробуйте сейчас начать выпускать листовки против нынешней власти, долго на свободе продержитесь?

Создатели меча и щита государства за решёткой

Среди столпов ВПК того времени трудно найти человека, не побывавшего в заключении. Под арестом оказались ведущие создатели авиационной техники Туполев, Мясищев, Петляков, Поликарпов и многие другие. Обстоятельства их задержания были различные. К Туполеву было множество претензий как вполне реальных, так и мифических. Когда он, командированный в США для ознакомления с последними разработками американских конструкторов и заключения лицензионных соглашений, привёз оттуда гору технической документации, выполненной на английском, да к тому же не в метрической, а в дюймовой системе, в СССР это квалифицировали как вредительство. Действительно, потребовался большой труд множества специалистов, прежде чем эту документацию стало возможным использовать на советских авиазаводах. В результате время было упущено.

Кроме того, его обвиняли в несанкционированных контактах с российской эмиграцией, в частности с работающим в США Игорем Сикорским. А в народе упорно распространялись слухи, что недавно принятый на вооружение гитлеровских люфтваффе истребитель «Мессершмитт-109» изготовляется немцами по чертежам Туполева. Впрочем, последнее вряд ли можно рассматривать всерьёз. Серьёзнее было с советским «королём истребителей» Николаем Поликарповым. В его КБ в разработке находились несколько типов истребителей, уже включённых в план перевооружения Красной Армии. Но пять машин разбиваются при испытаниях. Гибнут лётчики, в том числе на одной из машин — любимец, Сталина Валерий Чкалов. Понятно, начинать производство новых машин нельзя, и опытный завод простаивает. Рабочие сидят без зарплаты, пишут жалобы.

В конце концов партком завода обращается в ОГПУ и сообщает о возникших подозрениях в саботаже руководства. В результате значительная часть инженерно-технических кадров, включая главного конструктора, оказалась в заключении.

Настучи на ближнего

Немало авиаконструкторов (и не только) попало в лагеря по доносам коллег. Можно только догадываться, что двигало рукой доносчиков — возможно, зависть или корысть, или это была нечестная конкурентная борьба, но, так или иначе, доносы имели широкое хождение. Иногда они были тайными, а иной раз доносчики действовали с поднятым забралом, убеждённые, что исполняют свой гражданский либо партийный долг.

Один из заместителей Туполева Леонид Кербер в своих мемуарах намекал, что его шефа могли посадить по доносу Александра Яковлева: «…Кто усомнится, что оценки, исходившие от замнаркома Яковлева, становились известными Сталину и могли натолкнуть его на мысль: а действительно, лоялен ли Туполев?».

А Георгий Байдуков (второй пилот чкаловского экипажа) вспоминал о выступлении на совещании у Сталина Сигизмунда Леваневского после его неудачной попытки перелёта через Северный полюс: «Товарищ Сталин, я хочу официально заявить и прошу записать это. Я считаю Туполева вредителем. Убеждён, что он сознательно делает самолёты, которые отказывают в самый ответственный момент». Полагают, что авиаконструктор Григорович также был арестован за «вредительство» по доносам лётчика Седова и своего коллеги Шаврова. По крайней мере, Шавров в своих опубликованных много позднее воспоминаниях о событиях 1929 года новость об аресте своего шефа Григоровича называет «приятным известием». Из этих примеров ясно, что далеко не все доносы были написаны под давлением власти. Другое дело, что карающим органам, вероятно, следовало разбираться в сути и справедливости обвинений в каждом конкретном случае. Но, с другой стороны, следователь ведь не инженер и не лётчик, как ему понять, кто прав, а кто нет, если на стороне обвинения выступают такие же технические специалисты? Так что следует признать, что в известной степени за волну репрессий несут ответственность сами же инженеры, перенёсшие технические и теоретические споры из лабораторий в кабинеты НКВД. Попадали в лагеря не только авиаторы, но и сотрудники других оборонных отраслей науки и производства. Например, не раз арестовывался известный кораблестроитель, конструктор торпедных катеров Павел Гойнкис. Посидел в тюрьме (даже побывал в одной камере с будущим маршалом Рокоссовским) и главный конструктор первой советской атомной подводной лодки Владимир Перегудов.

Так же обстояли дела и в только ещё зарождающемся в СССР ракетостроении. Много тяжелейших лет довелось пережить его первопроходцу, будущему главному конструктору космонавтики Сергею Королёву. Арестован он был в июне 1938 года по доносу (как полагали его будущий биограф Ярослав Голованов и сам Королёв) своих коллег Клеймёнова, Лангемака и Глушко. Однако все подозреваемые доносчики сами были арестованы и (кроме Глушко) расстреляны 10 января 1938 года. Позднейшие исследования показали, что все четверо (включая Королёва) были репрессированы по доносу своего коллеги Костикова, который, впрочем, позже сам оказался за решёткой. Правда, ему повезло — времена уже были не столь людоедскими, в результате он выжил.

Спасительные «шарашки»

Поначалу в ГУЛАГе для НТР не делали никаких исключений: на равных с остальными зэками они валили лес, рыли каналы и работали в шахтах. Но вскоре власти поняли, насколько неразумно и нерентабельно используют они столь ценные кадры. Единого мнения по данному вопросу не было. Так, нарком тяжёлой промышленности Серго Орджоникидзе требовал освобождения большинства арестованных сотрудников оборонной промышленности. Но лишь в 1930 году Куйбышев и Ягода подписали циркуляр об «использовании на производствах специалистов, осуждённых за вредительство». Ещё не было тех организационных форм, которые вскоре получили широкое распространение под неформальным названием «шарашки» (кстати, совершенно неуместным). В русском языке этим словом насмешливо называли небольшие несерьёзные и сомнительные предприятия, чего никак нельзя сказать о КБ под началом ОГПУ, укомплектованных научной и инженерной элитой. Надо отметить, что для многих представителей этой элиты «шарашки» оказались воистину спасительными — помимо того, что условия содержания в них разительно отличались от лагерных, специалисты получали возможность заниматься здесь любимым делом, что было для них неоценимо важно.

Долгая дорога в космос

Королёв, получив 10 лет лагерей, оказался на Колыме. Но благодаря активным ходатайствам известных лётчиков и депутатов Верховного совета Михаила Громова и Валентины Гризодубовой вскоре был направлен в возглавляемую Туполевым «шарашку» — ЦКБ-29 НКВД, где принимал активное участие в создании самолёта Пе-2, ставшего самым массовым фронтовым бомбардировщиком (выпущено 11300 машин), и скоростного Ту-2. Одновременно он инициативно разрабатывал проекты управляемой аэроторпеды и ракетного самолёта-перехватчика. В 1942 году Королёв был переведён в ОКБ-16 НКВД при Казанском авиазаводе, где велись работы над ракетными двигателями новых типов с целью применения их в авиации. Здесь он становится главным конструктором группы жидкостных ракетных двигателей (ЖРД), предназначенных для улучшения взлётных характеристик Пе-2, первый полёт которого с действующей ракетной установкой состоялся в октябре 1943 года. В послевоенный период наработки Королёва использовались при создании первых советских реактивных самолётов.

Известный лётчик-испытатель и писатель Марк Галлай в своей книге вспоминает о случайной встрече с Королёвым на фронтовом аэродроме, где тот отлаживал свой ЖРД под неусыпным наблюдением вертящегося вокруг чекиста. В июле 1944 года Королёва досрочно освободили из заключения со снятием судимости, после чего он ещё год проработал в Казани.

С 1938 года «шарашки» находились в ведении 4-го Спецотдела НКВД. Прекратили своё существование они только в середине 50-х годов минувшего века, достигнув пика после приснопамятного 1949 года. На многих предприятиях под эгидой МВД работали Особые бюро, где трудились заключённые, к которым после 1945 года добавились пленные немецкие специалисты различных профилей — ракетчики, авиаконструкторы, кораблестроители и ядерщики. «Шарашки» занимались не одной только военной техникой. Были и архитектурно-строительные, медико-биологические, а также те, что разрабатывали специальные приборы для нужд НКВД-МГБ.

Конечно, не следует думать, что вся оборонная мощь Советского Союза вышла из тюремных стен. Работало и много «вольных» КБ и институтов. Принято считать, что подневольный труд (особенно творческий) не может быть производительным. Но в рассмотренной нами ситуации унизительные условия, в которые были поставлены властью люди, компенсировались их патриотизмом и внутренней потребностью к творчеству, что и принесло превосходные плоды.

Список закрытых НИИ и КБ тюремного типа

• ЦКБ-39 Первое в истории авиации тюремное конструкторское бюро организовано в декабре 1929 г. Первоначально располагалось в Бутырской тюрьме.

• ЦКБ-29, или «Туполевская шарага», или спецтюрьма № 156 Москва — крупнейшее в СССР 1940-х годов авиационное КБ. С 1941 по 1944 располагалось в Омске.
• ОКБ-16 — спецтюрьма в Казани при авиационном заводе № 16 по разработке ЖРД, или «шарага по ракетным двигателям». С ноября 1942 г. здесь трудился переведённый из омской «шарашки» А. Н. Туполева С. П. Королев. Отработкой ракетного двигателя РД-1 занимались В. П. Глушко и Д. Д. Севрук.
• ОТБ-82 или «Тушинская шарага» — тюремное ОКБ по авиационным двигателям, 1938—1940 гг. — Тушино, завод № 82. Главный конструктор ОКБ А. Д. Чаромский. Работали: профессора Б. С. Стечкин, К. И. Страхович, А. М. Добротворский, И. И. Сидорин. С началом войны Тушинская шарашка вместе с заводом № 82 была перебазирована в Казань[8]. В 1946 г. ОКБ было переведено в Рыбинск (тогда город Щербаков), на моторостроительный завод № 36. С 27 сентября 1946 по 21 февраля 1947 в Рыбинской шарашке работал А. И. Солженицын
• Суздальский Покровский монастырь — центр микробиологического оружия. Организован по предложению начальника ВОХИМУ Я. М. Фишмана на территории бывшего Покровского монастыря. В 1932—1936 годах именовался Бюро особого назначения (БОН) Особого отдела ОГПУ, позднее стал Био-Химическим Институтом (БИХИ). Начальник М. М. Файбич, его подчинёнными были репрессированные учёные-микробиологи.
• НИИ Связи, или «Марфинская шарага» — спецтюрьма № 16 МГБ СССР 1948 г. (в н.вр. ОАО "Концерн «Автоматика»)
• Радиотехническая шарашка (прослушка, оперативная связь и т. п.) в Кучино под Москвой, в 1940-е и 50-е гг.
• НИИОХТ первая «военно-химическая шарага», на заводе № 1 (Ольгинский завод) ныне ГосНИИОХТ Институт органической химии и технологии создан в 1924 г. в Москве, исследования по созданию химического оружия 1930-е гг. Здесь трудился чл.-корреспондент АН СССР, з/к Е. И. Шпитальский основатель производства отравляющих веществ — фосгена и иприта в СССР. Здесь же проводились опыты над заключёнными — оценивалось действие ОВ на людях.
• Особое военно-химическое бюро ОГПУ при ВХНИИ (Военно-химический институт), 1931 год.
• Особое техническое бюро (ОТБ) НКВД, позднее НИИ-6 НКВД. Располагалось на территории современного ЦНИИХМ, — корпус из красного кирпича. Здесь создавались новые образцы боеприпасов и новые технологии военно-химического производства. В ОТБ над созданием нового образца противогаза трудился бывший начальник Военно-химического управления Красной Армии (ВОХИМУ) доктор химических наук, ныне з/к Я. М. Фишман.
• Особое техбюро, ОТБ-40, создано на Казанском пороховом заводе № 40. Контингент ОТБ-40 инженерно-технические работники пороховой промышленности и бывшие работники завода № 40, обвиненные во вредительстве и осуждённые на длительные сроки заключения. Осуществляло разработку и освоение порохов, в том числе к реактивным снарядам установки «Катюша». Возглавлял группу Н. П. Путимцев (ранее главный инженер Всесоюзного порохового треста), ведущими специалистами были В. В. Шнегас, дворянин, бывший полковник царской армии (ранее технический директор завода № 40) и научные работники: Швиндельман Михаил Абрамович, Штукатер Григорий Львович, Воробьев Давид Евсеевич, Бельдер, Михаил Абрамович, Фридлендер Ростислав Георгиевич — бывший главный технолог завода.
• Автотракторное ОКБ Ижорского завода, Подольский филиал В 1931—1934 гг. находилось в ведении Технического отдела ЭКУ ОГПУ, располагалось на Подольском заводе им. Орджоникидзе. Заключённые — специалисты, осуждённые по делу «Промышленной партии» разрабатывали лёгкие плавающие танки Т-27 и Т-37 и др. под руководством вольнонаёмного Н. А. Астрова — будущего известного конструктора бронетанковой техники. Здесь же приобретали опыт управления трудовыми коллективами создатели отечественной авиационной брони С. Т. Кишкин и Н. М. Скляров.
• КБ Автотанкодизельного отдела Экономического управления ОГПУ (в конце 1920-х годов работал над 75-тонным танком прорыва).
• Особое геологическое бюро (Мурманская «шарага»). Организовано в 1930 в Мурманске, где трудились заключённые М. Н. Джаксон, С. В. Константов, В. К. Котульский, С. Ф. Малявкин, А. Ю. Серк, П. Н. Чирвинский. В конце 40-х годов функционировали другие «шарашки» геологического профиля — дальстроевская (Северная комплексная тематическая экспедиция № 8) и красноярская (ОТБ-1 «Енисейстроя»). В разные годы заключённые геологи работали (не по специальности) и в научно-технических «шарашках», — особых технических бюро ОГПУ и его «наследников» (М. М. Ермолаев, Д. И. Мусатов, С. М. Шейнманн).
• Атомная шарага в Сухуми (1940-е и 1950-е годы), где работали вывезенные из Германии специалисты (проф. Арденне, проф. Герц (племянник Генриха Герца) и др.) над разделением изотопов урана.
• Особое техническое Бюро (ОТБ-1) — в составе Главенисейстроя. Красноярск. Создано в 1949 году. В наст. Вр. «СибцветметНИИпроект».
• ООО ПКФ «Инфанко» (Смоленская «шарага»).
• ОТБ-569 (с апреля 1945 года — НИИ-862) при предприятии «Звездочка» (позднее — НИИПХ в Загорске, куда 6 марта 1947 года был этапирован Солженицын и где он находился до перевода в Марфино 9 июля 1947 года[9].
• Лаборатория «Б» МВД СССР создан в мае 1946 года распоряжением правительства СССР (№ 1996-р-с) на базе санатория «Сунгуль» на Урале в Челябинской области, в 1948 году переименован на Объект 0215[10] (адрес: г. Касли Челябинской области, п/я 33/6). Лаборатория была закрыта в марте 1955, после чего на её месте выстроен институт, ныне (с 1992 г.) называющийся РФЯЦ-ВНИИТФ. Вокруг института возник город Снежинск (Челябинск-70). Директор Объекта полковник МВД Александр Константинович Уралец (до декабря 1952), зам. по режиму майор М. Н. Верещагин. После Уральца директор Объекта к.х.н. Глеб Аркадьевич Середа. Научное руководство было возложено на немецкого учёного Н. Риля. Радиохимический отдел возглавил з/к с 1941 химик Сергей Александрович Вознесенский (1892—1958), биофизический — генетик Н. В. Тимофеев-Рессовский (1900—1981).
• ОКБ-172 при ленинградской тюрьме «Кресты» (до эвакуации, в 1942 г., в Молотов носило название ОТБ УНКВД по Ленинградской области) официально создано в апреле 1938 г. (фактически раньше). На базе этого ОКБ было разработано несколько десятков образцов военной техники, хорошо зарекомендовавших себя в годы ВОВ, например, САУ СУ-152 и ИСУ-152, двухорудийная 130-миллиметровая корабельная артиллерийская установка главного калибра Б-2-ЛМ, 45-мм противотанковая пушка образца 1942 года (М-42, «сорокопятка») и др. Первыми сотрудниками ОТБ были арестованные инженеры завода «Большевик». С начала его работы ведущим конструктором ОТБ был С. И. Лодкин. Позже трудовой коллектив «шарашки» пополнялся арестованными математиками, механиками, инженерами, среди которых было много крупных специалистов, таких как конструкторы: В. Л. Бродский (строитель крейсера «Киров»), Э. Э. Папмель, А. С. Точинский, А. Л. Константинов, М. Ю. Цирульников; математики профессора А. М. Журавский и Н. С. Кошляков, арестованные по известному блокадному делу № 555, и др. Расформировано в 1953 г.