Первые упоминания об усиленной ответственности за повторное совершение преступлений можно найти уже в известных правовых памятниках XIII-XIV веков: Двинской уставной грамоте и Псковской судной грамоте. Правда, для объективности необходимо отметить, что в этих документах речь шла лишь о такой форме множественности преступлений, как рецидив преступлений, поскольку там имелось в виду повторное совершение преступления после осуждения за предыдущее преступление. При этом к числу рецидивных (повторных) преступлений данные документы относили лишь татьбу (старинное название воровства), подразумевающую под собой в то время целую группу имущественных преступлений.
В Судебнике 1497 г. речь уже идет не только о рецидиве, но и о неоднократности - совершении двух или более тождественных преступлений при отсутствии осуждения за ранее учиненное.
В Соборном уложении 1649 г. имелись казуальные нормы, закрепляющие такие формы множественности, как специальный рецидив, неоднократность и совокупность преступлений. В данном акте был расширен круг деяний, предусматривавших рецидив в качестве квалифицирующего признака. Рецидив и неоднократность образовывались тождественными преступлениями.
Документами последующих лет особых изменений во взгляды на множественность преступлений не вносилось. К таковым можно отнести Судебник Ивана IV 1550 года, Судебник царя Федора Иоанновича 1589 года, Сводный Судебник 1606-1607 годов, Уставную книгу разбойного приказа дьяка Корсакова и подьячего Постникова 1617 года. Эти документы, по сути, повторили в своих текстах подход к множественности преступлений, высказанный в Судебнике 1497 года.
В Артикуле воинском Петра I 1715 г. также встречаются упоминания о неоднократности, повторности и рецидиве преступлений, которые влекут усиление ответственности.
Переходя к рассмотрению более позднего периода в истории российского уголовного права, связанного с уголовным законодательством дореволюционного периода, прежде всего, обратим внимание на Свод законов Российской империи 1832 года (том XV Свод законов уголовных), который имел огромное значение для развития науки уголовного права. Именно данный документ закрепил подробное понимание совокупности преступлений как формы множественности, причем Свод даже разграничил совокупность идеальную и реальную (последняя имела две подкатегории). Однако документ еще не называл этот термин «совокупностью», а обозначил его как «стечение преступлений».
Особое внимание стоит также обратить на Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. Этот закон выделял в своих положениях уже только два вида совокупности (реальную и идеальную), при этом в его тексте впервые использовалось непосредственно слово «совокупность» и были сформулированы ее признаки.
Наиболее прогрессивным и разработанным документом этого периода, в том числе, в аспекте института множественности преступлений, несомненно, является Уголовное уложение 1903 года. Данный акт предполагал реальную совокупность, рецидив, а также совершение преступных деяний «по привычке» либо «в виде промысла» как формы множественности преступлений, исключая из этого перечня идеальную совокупность вследствие наличия споров в уголовно-правовой доктрине. Кроме того, в Уложении была предусмотрена широкая система правил о назначении наказания в случае наличия в деяниях лица какой-либо из форм множественности (в частности, в Уложении при назначении наказания помимо принципа поглощения менее строгого наказания более строгим применялся принцип сложения наказаний).
Первые законодательные акты советского периода (Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., УК 1922 г., Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г., УК 1926 г.) уступали по разработанности норм о множественности преступлений прежним нормативным актам. Отсутствовало определение рецидива, не использовался термин «совокупность преступлений», хотя признаки этой формы множественности в законодательстве раскрывались. В УК 1926 г. В качестве квалифицирующих признаков указывались такие обстоятельства, как повторность, неоднократность, систематичность, совершение преступления в виде промысла, рецидив (совершение нового преступления при наличии судимости за прежнее). Содержание этих форм множественности в УК не раскрывалось, однако все они влекли усиление уголовной ответственности.
Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. ввели понятие «особо опасный рецидивист», значительно усилив при этом ответственность такого лица.
В УК РСФСР 1960 г. упоминались такие формы множественности, как повторность, неоднократность, систематичность, совершение преступлений в виде промысла, совокупность преступлений, совершение преступлений особо опасным рецидивистом.
В Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (не введенных в действие) была предпринята попытка упорядочения всех форм множественности. Эти идеи легли впоследствии в основу УК РФ 1996 г. Первоначальная редакция УК 1996 г. (до Федерального закона от 8 декабря 2003 г.) включала три формы множественности: неоднократность, совокупность и рецидив преступлений (ст. 16-18 УК). При этом неоднократность понималась как совершение лицом двух или более преступлений, предусмотренных одной и той же статьей или одной и той же частью статьи, т.е. тождественных преступлений. В некоторых случаях неоднократным признавалось совершение и других преступлений - однородных, например, применительно к хищениям (примечание к ст. 158 УК в прежней редакции). В отличие от неоднократности совокупность представляла собой совершение двух или более не тождественных преступлений, а разнородных, предусмотренных различными статьями или частями статьи.
По итогам проведенного историко-правового анализа института множественности преступлений можно сделать вывод о том, что наиболее значимым для изучаемого института стал дореволюционный период, когда все основные понятия множественности были раскрыты в законодательстве, а наряду с законодательством создавались и фундаментальные научные труды в этой сфере. Впоследствии законодательство и наука советского периода лишь развивали более ранние положения, как правило, не внося в них кардинально новых воззрений.
