Сбербанк – это ни фига не государственный банк. Просто контора которая...... Часть 2

Юлия Батова: Жизнь в замочной скважине

"Банк не уведомил меня о том, что они уже передали дело в суд, что идут разбирательства, ни одной повестки мне не пришло. Я узнала, что моя квартира продана, из записки в замочной скважине".

Вот так людей уведомляют, что они теперь бомжи

Олеся Галиханова: О суде не сообщили

"Так как у нас четверо детей, нагрузка колоссальная, было принято решение, что я ухожу с работы. Так получилось, что через два месяца муж тоже потерял работу.

Прошёл суд, я даже об этом не знала – случайно зашла на сайт суда посмотреть. Потом пошли приставы, потом я начала вопросы с банком решать, предлагала им заключить мировое соглашение, они на это не пошли. Мы пытались реализовать квартиру, но сотрудники банка препятствовали этому".

Сейчас у Олеси пять детей, с мужем в разводе. Пока дети в школе, эта хрупкая женщина таксует.

За закрытыми дверями

Судебные приставы передают квартиру на реализацию в Росимущество. Непосредственно реализацией занимается сторонняя организация. На протяжении нескольких лет тендеры Тюменского отделения Росимущества выигрывало некое ООО "Лесной дом". В непролазной куще крупных аукционных компаний "Лесной дом" – едва заметный микроорганизм, основной вид деятельности которого – "производство деревянных строительных конструкций и столярных изделий".

Микроорганизация торгует чужими квартирами

Выручка за 2018 год – 26 тысяч рублей, и дружный коллектив профессионалов, состоящий из одного человека. Эту суперуспешную компанию организовал Путятин Михаил Петрович. Он же, судя по декларации, единственный сотрудник. Мы решили навестить суперуспешного организатора подобных торгов, но в 16 часов буднего дня никто не открыл дверь.

В Росимуществе телеканалу Царьград пояснили:

При продаже недвижимого имущества должников принудительная реализация проводится в силу прямого указания решения суда, в котором определено, что имущество подлежит продаже с публичных торгов. Межрегиональное территориальное управление обязано осуществить мероприятия по продаже арестованного имущества.

Мероприятие – это тендер. Росимуществу надо выбрать одну компанию, чтобы через неё продать изъятое. Для этого проводятся электронные аукционы "Оказание услуг по реализации имущества, арестованного во исполнение судебных решений".

ООО "Уралинвестстрой" предложило за право заключения госконтракта 49 129 167 рублей, на втором месте – ООО "Бирма", предложившее 49 125 867 рублей. После победы в тендере "Уралинвестстрой" внезапно уклоняется от заключения контракта, то же делает компания со вторым по величине предложением, и путем нехитрых операций, но всё так же необъяснимо победителем становится ООО "Лесной дом". Цена договора с ним – 0 рублей 1 копейка. В бюджет могло поступить 49 миллионов, а поступила 1 копейка. Нарушений никто не нашёл.

И такие манипуляции происходят не единожды, а постоянно. Казалось бы, какая разница, кто продаёт, – главное, чтобы жильё ушло за максимальные деньги. Но юрист Константин Смоликов развеивает иллюзии:

Формально заявиться на торги может любой, но на практике принимают участие только те, кого допустили и кто постоянно вращается. Те, кто купил эту квартиру, постоянно принимают участие в торгах, покупают не на одного человека, а на подставных людей. Очень выгодно не устанавливать реальную рыночную стоимость жилья, чтобы продать её по заниженной цене. Таких ситуаций очень много.

Лилия Пальчунова рассказывает:

Сбербанк подал в суд. Естественно, выиграл. Дом был выставлен на торги, цена его за 15 дней упала на 15-20%. Последняя цена была 1,2 миллиона. Хотя сейчас рыночная цена его – около 6 миллионов. Это 150 "квадратов", 10 соток земли, хорошее место.

Олеся Галиханова:

Я думаю, что все они связаны, все повязаны. Рука руку моет. Явно, что не просто так несколько лет подряд компания выигрывала контракты, хотя были и другие, которые предлагали большую сумму.

Я самостоятельно делала оценку для суда. Рыночная стоимость была 3,820 миллиона, делали экспертизу, получилось 3,7 миллиона. Начальная цена для торгов была 2,480. Первые торги не состоялись – цена упала на 15%. Получилось 2,108 – цена на вторые торги. Фактически вдвое дешевле продали.

Дина Ширяева:

У них отработанная схема: первые торги сразу же признают несостоявшимися, потом идёт снижение стоимости на 15%. Во вторых торгах фигурируют одни и те же фамилии. Выбирают самые ликвидные квартиры.

Они готовы убивать

Четвёртая часть статьи 159 Уголовного кодекса говорит о мошенничестве, совершённом организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшем лишение права гражданина на жилое помещение. Увы, почти никого из любителей нажиться на чужом горе до сих пор не удаётся привлечь по этой статье.

Пострадавшие – одинокие, малоимущие, многодетные – просят о помощи, пишут заявления правоохранителям и в лучшем случае остаются неуслышанными. А в худшем – теряют не только жилье, но и работу или бизнес, получают постоянные угрозы. Дина Ширяева, продолжение истории которой мы обещали выше, чуть не рассталась с жизнью.

Когда я поняла, что есть нарушения, я пошла в Следственный комитет. Они начали разбираться, выявили много нарушений. Все мои доводы начали подтверждаться, но уголовное дело вдруг прекратили за неимением состава... В сентябре я была в ФСБ. Принесла туда обращение. Вечером вернулась домой. Поднялась по лестнице, открыла дверь в тамбур, смотрю – молодой человек стоит. В чёрной одежде. Он был в маске, я видела только глаза. Я сразу нож увидела. Начала пятиться. Он меня подтянул к себе и ножом ударил в живот. И отпустил. И просто ушёл.

Шов болит и плохо срастается, каждую неделю Дина ходит на уколы. Следователям она указала на человека, которого подозревает в содеянном, – это один из участников торгов. Называть его имя на камеру Дина пока не имеет права.

С тем человеком, на кого я указала, проводили экспертизу на полиграфе. Детектор показывает, что он знает, кто это сделал. Но всё равно ничего не происходит, понимаете, ничего! На одной из очных ставок представитель организатора торгов говорил о том, что "будет лучше для всех, если вы заберёте ваше заявление". Следователи пытаются внушить моему мужу, что это я сама себе сделала. Меня пытались признать невменяемой, но не получилось.

Так в Тюмени наказывают людей пытающихся добиться правды

Кто сказал, что в "лучшем городе мира", в благополучной Тюмени, закончились 90-е? Вот же они: полная бесправность обычных людей, равнодушие власти, зажравшаяся, чувствующая себя вольготно преступность и звериная беспощадность главного банка страны. Антиутопия в чёрно-белых тонах.

Всё по закону

Очнитесь, люди, на сегодняшний день доверять Сбербанку нельзя! Это опасно. Останетесь на улице! Недаром Светлана Зворыгина констатирует:

Сбербанк – это ни фига не государственный банк. Просто контора, которая направлена на то, чтобы отбирать, обдирать, уничтожать и издеваться. И сейчас, в 2021 году, это всё аффилировано с судьями, с приставами. У нас в группе пострадавших есть многодетные женщины, у которых уже всё отобрали. Люди на улице, живут на дачах, в гаражах, у друзей, знакомых. И сейчас кто-то бьёт в колокола, а кто-то устаёт бить.

Там, где самое место развернуться Следственному комитету во всю свою стальную мощь, мы видим настоящий правовой анабиоз, отвечать за который никто не собирается. Единственный чиновник, который – надо отдать ему должное – решился поговорить с нами лично, это уполномоченный по правам ребёнка в Тюменской области Андрей Степанов.

– Андрей Эдуардович, мы были в семьях, которые попали в тяжелейшие ситуации, каждая из этих мамочек приходила к вам на приём, и ни одна, ни одна из них не получила помощи!

О нас вспоминают, когда уже потеряны все шансы. Родители являются первыми и главными защитниками детей, они отвечают за них, подписывая такие договоры. Проблема в несовершенстве законодательства. Дети оказываются в неравных условиях. Скажем, когда рассматриваются вопросы о невыплате алиментов, то должника нельзя выселять из единственного жилья. А когда касается ипотеки – можно. Опека стоит на стороне детей, когда родители решают вопрос об изменении жилищных условий, ведь родители не должны ухудшать условия. А в случае, когда вступает в силу судебное решение, опека здесь не в состоянии указывать суду на неправомерность такого решения.

Получается, что в этом океане преступного несовершенства наших законов вольготно чувствуют себя только банки. В стране, где прав только банкир и только ему позволено решать, кому жить, а кому умирать на улице, только он останется безнаказанным, да ещё и с гигантской прибылью, заработанной на чужих слезах.

Источник