Приказ о смертной казни отдавал лично Сталин

Смертная казнь как практика достигла своего апогея в сталинские годы. Только в 1937–1938 годах были убиты 700 тысяч человек. Вдвое больше отправились в лагеря

Вопрос о возврате смертной казни в России периодически возникает еще с момента введения на нее моратория — довольно большой процент граждан и по сей день уверен, что отмена высшей меры наказания была ошибкой. Редактор NN.RU Александр Токарев готовил материал, посвященный этой теме и роли смертной казни в истории России, но в процессе нашел документальные свидетельства о расстреле его прадеда, казненного «за участие в террористической организации», а также историю репрессий, коснувшихся его семьи. Мы публикуем его историческое исследование в лицах. Далее — от первого лица.

От автора

Изначально этот материал планировался совсем другим. После массового убийства в поселке Кудьма и выхода на свободу скопинского маньяка в обществе вновь поднялся вопрос о возврате смертной казни — о том, что эта тема опять набирает обороты, свидетельствуют как многочисленные комментарии в соцсетях, так и опросы ВЦИОМа. Я хотел рассмотреть проблему высшей меры наказания в разрезе российской истории, и в том числе в советский период. Но вместо этого наткнулся на нечто еще более интересное.

Среди расстрельных списков и рассекреченных документов я наткнулся на упоминания о моем собственном прадеде, который был расстрелян в 1938 году. Он не был ни маньяком, ни террористом, и даже напротив — верно служил той системе, которая в итоге объявила его врагом народа и похоронила в общей могиле. То же самое произошло в итоге и с теми, кто его приговорил. Похожую историю можно обнаружить во многих российских семьях, члены которых тоже пропали без вести в годы Большого террора. Эти годы, на мой взгляд, как нельзя лучше иллюстрируют, почему государству не стоит доверять вопрос о том, кому жить, а кому умереть.

Эта статья — результат моего собственного исследования данных из списков НКВД, семейных архивов, показаний людей, приговоренных к расстрелу, а также воспоминаний очевидцев.

Заколоченные накрест двери

— Нас это очень пугало. Мы с братом еще маленькие совсем были, но понимали, что происходит нехорошее. Выходим мы гулять в один день, а у соседей дверь крест-накрест досками заколочена. Выходим в другой — и видим, как кто-то забил еще две. Пока папа был в отъезде, мы гуляли с мамой. Каждый раз, когда мы проходили мимо этих дверей, у нее учащалось дыхание, она ничего не говорила, просто отводила взгляд… — рассказывает пожилая нижегородка.

Кире Александровне — 86 лет. Это моя бабушка. С самого детства мы с ней проводили много времени, но об этом она почти не говорила. Теперь она вспоминает историю своих родителей чаще: признаётся — опасается за то, что однажды все забудут о том времени.

Место, о котором она говорит, — «Второй Дом Советов» в Свердловске (в 1991 городу вернули прежнее название Екатеринбург. — Прим. ред.), элитное здание, куда селили всю партийную номенклатуру, «сливки» социалистического общества. Время действия — апрель 1938 года.

Сейчас «Дом Советов» в Екатеринбурге — модный отель. В 1937 же году это были апартаменты для партийной номенклатуры

В Свердловск они переехали всей семьей меньше чем за год до этих событий. Папа, 32-летний Александр Морозов, поднимался всё выше и выше по партийной лестнице, ему прочили большое будущее. Мама, Анна Морозова, его супруга, была фармацевт по образованию. В это время она ухаживала за детьми: их было двое — старший сын Леонид и дочка Кира. В скором времени должна была родиться на свет и младшая дочка Нина.

Женщина верила, что дальше будет только лучше. Вопреки слухам о том, что ЦК закручивает гайки, а люди пропадают из своих домов, они с мужем искренне разделяли идеи Ленина и Сталина.

Однажды ее муж уехал на несколько дней на срочный съезд партии. Анну беспокоило то, что он не позвонил и не телеграфировал, хотя раньше всегда сообщал о том, что добрался.

— За этими дверями, которые заколачивали одну за другой, жили не одни только чиновники. Большинство в «Доме Советов» жили как мы, семьями. И исчезали они целиком, словно никого здесь не было, и номера эти давно стоят заброшенные. Никто не знал куда, ни криков не было, ни шума. Просто раз, и нет людей, — вспоминает Кира Александровна.

Звонок так никогда и не раздастся. Ее собственная жизнь изменится навсегда.

Евангелист коммунизма

Александр Морозов родился в 1905 году в городе Кулебаки Ардатовского уезда. В те времена это было небольшое и провинциальное место. Градообразующее предприятие — Кулебакский металлургический завод, который изготавливал литье и цепи для кораблей. Там же начинал карьеру и отец Морозова, Сергей.

Здесь будущий чиновник и вырос, получив несколько классов образования в местной школе. Когда ему было 12, власть в стране захватили большевики. Жизнь в России переменилась полностью. Близость к заводу диктовала и особые взгляды — с ранних лет в пролетарской среде юноша успел проникнуться идеями марксизма-ленинизма. К тому же Морозов умел хорошо убеждать людей — хорошее свойство для политика.

До репрессий Александр Морозов работал на должностях, связанной с пропагандой

С 15 лет он — активный комсомолец, в 17 лет — бросает работу на заводе (да, в период НЭПа это было еще возможно. — Прим. ред.) и отправляется на два года в Нижний Новгород, где он поступает на обучение в одну из первых открытых совпартшкол — место, где готовили профессиональных пропагандистов. Там он обзавелся полезными связями. Пока он еще учился, в город прибыл опытный читинский партработник Абрам Столяр, в Гражданскую служивший шпионом в Манчжурии. Еврей-партиец взял молодого Морозова к себе в помощники.

Годы жизни Александра Морозова удалось восстановить благодаря выпискам из табельных архивов КПСС, которые спустя годы после расстрела нижегородца получила его вдова

Два года Морозов работает в Семёнове заместителем заведующего местным агрокомплексом и знакомится с аптекаршей Аней Сунгуровской.

Анна Морозова (слева сверху) с подругами. Девушка происходила из семьи крестьян-середняков, после смерти родителей ей и брату на двоих достался дом в Семёнове

— Я папу помню с трудом, мне тогда всего три или четыре года было. А мой брат был старшим и запомнил его лучше. Рассказывал, что он был обаятельный и веселый, но к своей работе и жене относился со всей серьезностью: не гулял, почти не пил, но много трудился, был в разъездах постоянных, — вспоминает Кира Александровна.

Абрам Столяр уже к 1927 году стал секретарем Канавинского райкома, потом заведующим отделом пропаганды в Нижегородской области, а ещё через несколько лет — правой рукой самого Андрея Жданова, чье имя носит завод «Красное Сормово». Своего младшего товарища читинский карьерист тянул по карьерной лестнице за собой.

На общем фото — заседание Горьковского губкома во главе с Андреем Ждановым в 1927 году. Среди этих едва различимых лиц можно обнаружить и Столяра, и Морозова — тогда они работали в отделе пропаганды

Строитель и разрушитель в Кировском крае

В декабре 1934 года из части территорий Горьковского края и Свердловской области был образован Кировский край (спустя два года его переименовали в Кировскую область). Абрам Столяр был назначен туда одним из руководителей партии — не первым секретарем, но неформально управлял регионом. Он окружал себя лояльными людьми, перевозил их одного за другим из Нижнего Новгорода в Киров.

«Актив» Столяра практически в полном составе, Александра Морозова можно увидеть в левом нижнем углу. Почти все эти люди были расстреляны в 1937–1938 гг.

Морозова Столяр сделал помощником секретаря крайкома, то есть своим личным.

За три года, что регионом управляли Столяр, Морозов и их нижегородские коллеги, край менялся. Были построены новые дома (например, «Дом Чекистов», Центральная гостиница и соцобъекты). При этом именно во время руководства Столяра и Морозова были разрушены многие религиозные объекты в регионе, в том числе огромный Александро-Невский собор, который по масштабам был сопоставим с Храмом Христа Спасителя в Москве (по факту это и был первый проект ХХС, разработанный архитектором Александром Витбергом). Место взрыва пришлось брать в воинское оцепление, поскольку вятчане очень трепетно относились к этому зданию. Как утверждают историки, возмущение взрывом было даже среди чекистов.

В 1937 году памятник архитектуры государственного значения по настоянию президиума горсовета и облисполкома с разрешения ВЦИК был исключен из списка охраняемых государством и взорван на кирпич

В Кировском крае во время правления Столяра увеличилась численность рабочего класса: выросла на 8 тысяч человек — с 35 до 43 тысяч за три года, по официальным данным ЦК КПСС, более 40% из них были идейными стахановцами. Основные фонды промышленности территорий, вошедших в конце 1936 года в состав Кировской области, выросли на 41%, а валовая продукция всей промышленности в начале 1937 года показала рост в 170% к уровню 1934-го.

С точки зрения партийного руководства Абрам Столяр и его сподвижники всё делали правильно.

Эмиссар на неспокойный Урал

Столяр начал пользоваться огромным доверием Москвы, и в 1937 году личным приказом Иосифа Сталина его отправляют в стратегически важный, но очень сложный в управлении Свердловск.

Политбюро в это время приходит к выводу, что стране нужна централизация и руководителям регионов нужно давать меньше власти. Сталину не нравилось, что «наместники» сами назначают людей на ключевые должности.

В честь нижегородца Ивана Кабакова завод в Свердловске был назван его именем

— Так подбирать людей не годится. Этот метод подбора небольшевистский, я бы сказал, антипартийный метод подбора людей, с этим методом товарищи должны покончить, пока не поздно, — заявил главнокомандующий на прошедшем февральско-мартовском пленуме ЦК.

Уралом тогда руководил Иван Кабаков, назначенный из Нижнего Новгорода. Он игнорировал указания из Кремля и сам назначал кадры. Непокорность дорого обошлась свердловскому коммунисту — НКВД нашли, в чём обвинить главу региона. Его арестовали и расстреляли в 1937 году. Его жену арестовали двумя днями позже и также приговорили к высшей мере.

Иван Кабаков родился в Княгининском районе, долгие годы работал на заводе «Красное Сормово»

Прибывшему ему на смену Столяру с командой нижегородцев предстояло изменить всю систему, построенную Кабаковым.

Большая политика — большие проблемы

Абрам Столяр и Александр Морозов вместе со своими товарищами-горьковчанами поначалу были уверены, что им удастся повторить кировский успех. Прибыли они в Екатеринбург, привезя с собой разом всех своих коллег и помощников. Как оказалось — напрасно.

Местному партсоставу член Политбюро Андрей Андреев (революционер, верный сталинец, сподвижник Ежова, переживший репрессии. — Прим. ред.) представил нижегородскую делегацию лично:

— Я думаю, что многие из присутствующих товарищей товарища Столяра знают не впервые. Товарищ Столяр — хороший большевик, доказавший на практике эти свои качества. Боевой большевик, отлично руководил Кировской областью! Я думаю, что он и у вас будет прекрасно руководить на посту первого секретаря обкома, — с порога похвалил нового руководителя заведующий Промышленным отделом ЦК ВКП (б).

Хрущев вспоминал: «Андрей Андреевич сделал очень много плохого во время репрессий 1937 года. Возможно, из-за своего прошлого он боялся, чтобы его не заподозрили в мягком отношении к бывшим троцкистам. Куда он ни ездил, везде погибало много людей»

Но Абрам Столяр с самого старта начал вести политику, практически повторяющую методы руководства своего предшественника, в том числе периодически конфликтовал с местными. Нового руководителя невзлюбил местный руководитель НКВД Дмитрий Дмитриев. Он сразу же начал искать в действиях нижегородцев контрреволюционный след.

Морозова он поставил третьим секретарем горкома и доверил заниматься вопросами промышленности, однако тот сразу же подвергся жесткой критике снизу. Нижегородцы не проработали и года, как все до единого были арестованы.

Приказ об аресте Столяра, его сторонников и Морозова, как мне (Александру Токареву. — Прим. ред.) удалось выяснить в ходе собственного расследования, Андреев отдал лично. Этот вопрос он согласовал со Сталиным во время короткого телефонного звонка.

Это телефонограмма Андреева, переданная лично Сталину. Отметки карандашом написаны рукой вождя: «Направить Морозова и Грачева в Москву в распоряжение [неразборчиво]. По приезде в Москву арестовать их обоих и направить [зачеркнуто] в НКВД»

Бегство семьи

За Александром Морозовым не приехал черный воронок — в руки НКВД он поехал сам, в своем лучшем костюме, поцеловав на прощание жену. В действительности он не подозревал, что его ждет, — его просто попросили приехать на партсъезд. За неделю до этого отправился Столяр и другие его коллеги.

Анна же осталась в «Доме Советов» и наблюдала, как исчезает одна семья за другой. Вероятно, такая же участь постигла бы и ее, но на выручку пришел незнакомец:

— В те же дни вечером у нас на пороге появился мужчина. Он серьезно посмотрел на маму, представился папиным другом и сказал, чтобы мы все быстро собирались. С собой, кроме документов и вещей первой необходимости, ничего не брали, бросили всё и бежали отсюда прочь, — рассказывает нижегородка.

Вот так Александр Морозов выглядел уже к 1937 году. В 32 года выглядел гораздо старше своих лет

От незнакомца Анна узнала, что ее муж был арестован вместе с коллегами. Приходили не только за неугодными партработниками, но и за их семьями: жен расстреливали, а детей отправляли подальше в детские дома. Мужчина, чьего имени они так и не узнали, отвез их на свердловский вокзал, вручил билеты и попросил никогда не говорить о случившемся.

Беременная нижегородка с двумя детьми на руках вернулась обратно в Семёнов. Ее жизнь как супруги перспективного политика закончилась. Теперь она была женой врага народа.

На деле многих жен тех, кого объявляли врагами народа, расстреливали, как и их мужей. Другим «повезло» — казнь им заменяли на долгие годы лагерей

В Семёнове Морозову почти нигде не хотели брать на работу. С началом войны ее не раз пытались отправить на фронт. Детей бы в этом случае отправили в детский дом, а потому каждый раз она находила возможность остаться.

В годы войны ей пришлось работать в госпитале медсестрой и лечить раненых, а после — снова стать фармацевтом. Долгие годы семья Морозовых жила на грани нищеты, от пневмонии и недостатка лекарств у Анны умирает младшая дочь Нина. Долгие годы женщина хранила тайну и не рассказывала даже своим детям о том, что случилось с ее мужем, но при этом продолжала писать запросы, чтобы узнать о его судьбе.

Анна Морозова с детьми — старшим сыном Леонидом (справа) и дочерью Кирой (в середине)

Оправдан за отсутствием преступления

После смерти Иосифа Сталина в 1953 году Компартия на XX съезде осудила политику Большого террора. Многие жертвы репрессий были оправданы. Окончательно данные о жертвах Большого террора рассекретили только в 90-х годах.

Из обнаруженных документов следует, что Александр Морозов целых полгода после задержания провел в застенках НКВД, после чего был казнен 1 сентября 1938 года. Признался ли он в тех преступлениях, в которых его обвиняли, неизвестно — протокол его допроса не найден.

Имя Морозова нашлось в списках за 20 августа 1938 года. С учетом того, что арестован он был в апреле, он ожидал решения своей участи около полугода

Как и других нижегородских партийных активистов, НКВД обвинило Морозова в участии в «контрреволюционном террористическом сообществе». Правда, и этого долго не хотели признавать.

— Первый документ, подтверждающий смерть папы, пришел из Семёновского ЗАГСа. Когда мы увидели его, то долгое время не знали, что и думать. В нем написано, что он умер в 1943 году, причина смерти не была указана. Но мы же знали, что случилось. Мама всю жизнь думала, что это просто какая-то ошибка или в отделе всё перепутали. Уже позже пришли другие документы, из которых мы узнали про расстрел, — рассказывает дочь репрессированного.

Расстрел большевиков был регулярным, но в то же время семьи держали в неведении. Известный чекист Исаак Шапиро, который в числе прочих составлял расстрельные списки в августе 38-го, был также казнен на Коммунарке уже в 1939 году. Несмотря на то что о его работе знали буквально все, его жена точно так же спустя годы получила похоронку о том, что Шапиро не стало в 1942-м, якобы во время отбывания наказания в лагерях. Причины такой политики неизвестны.

Через 20 лет, в 1957 году, Александр Морозов был полностью реабилитирован, а обвинения против него были сняты «ввиду отсутствия состава преступления». С годами были полностью реабилитированы его жена и дети.

Его супруга Анна скончалась в возрасте 96 лет, умерев в своей постели в окружении детей и внуков. После расстрела мужа в ее жизни больше никогда не было мужчин. Старшего сына Леонида не стало 1 сентября 2019 года. Он умер от старости в тот же день, что и погиб его отец. Младшая дочь Кира жива и по сей день.

Пропавшие в застенках

Сторонники политики Сталина часто указывают, что сталинские репрессии 1937–1938 гг. были личными инициативами наркомов НКВД Генриха Ягоды и Николая Ежова, а сам руководитель страны был не в курсе. Имеющиеся в государственных архивах документы и подписи вождя на расстрельных списках говорят об обратном.

Списки для рассмотрения дел передавались на самый верх ЦК. Все они подписаны первыми лицами Союза — Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ждановым и другими. В некоторых можно встретить и их личные пометки

Частная история отдельно взятой семьи некоторым может показаться не слишком показательной — представить коррумпированного чиновника-вредителя достаточно просто. Как говорят люди, оправдывающие репрессии в СССР: «Если расстреляли — то было за что». Но трагедия жизни Александра Морозова и его коллег из Нижнего Новгорода — это только часть огромной пугающей картины.

Официально признано, что в 1930–1953 годы по обвинению в контрреволюционных государственных преступлениях судебными и всякого рода несудебными органами вынесены приговоры и постановления в отношении более 3,7 миллиона человек. Из них почти 790 тысяч были казнены, другие же получили долгие годы лагерей. Лишь небольшая часть была оправдана. Львиная доля из них приходится на Большой террор 1937–1938 годов.