В. И. УЛЬЯНОВ — ПОМОЩНИК ПРИСЯЖНОГО ПОВЕРЕННОГО В САМАРЕ

Добрый день, уважаемые читатели!

В этой статье речь идет о начале работы Ленина юристом, мне показалось это интересным. Предлагаю на Ваш суд.

В Самаре В. И. Ленин часто навещал своего будущего шефа по адвокатуре А. Д. Хардина, а также прогрессивно настроенного судебного следователя Я. Л. Тейтеля и председателя Самарского окружного суда В. А. Анненкова.

«Свободная профессия» — так называли тогда (работу адвокатов, артистов, художников — была для Ульянова, пожалуй, самой в то время подходящей.

Наконец, адвокатура могла стать В. Ульянову как один из источников добывания средств для семьи, главой которой к этому времени он фактически стал. Материальное же положение Ульяновых в это время заметно ухудшилось. Пенсия, да небольшие суммы денег, которые изредка удавалось выручать от распродажи вещей, оставшихся после смерти отца, репетиторства, — таковы, в сущности, были источники «доходов» семьи Ульяновых.

Прибыв после выпускных экзаменов в Самару, Владимир Ильич начинает готовиться к поступлению в адвокатское сословие. Оформление приема несколько затянулось из-за отсутствия «на руках» у просителя университетского диплома, который он получил лишь в январе следующего, 1892 г. Документ о высшем юридическом образовании надлежало предъявить в Самарский окружной суд, ведавший приемом в адвокатуру.

Немалую роль в приобщении Владимира Ульянова к юридической практике сыграл Андрей Николаевич Хардин. За свои убеждения, принципиальность и нелицеприятие он неоднократно расплачивался должностью и здоровьем. Так, по «высочайшему повелению» из Петербурга его отстранили от должности председателя Самарской земской управы, которую занимал ряд лет. Мотив: «Сомнительная благонадежность». Было, вероятно, учтено и то обстоятельство, что Хардин в молодости дружил с Верой Фигнер и разделял ее политические взгляды.

Хардин уже с середины 70-х годов состоял под негласным надзором полиции. Поднадзорным он оставался до последних дней своей жизни. В «совершенно секретном» письме МВД от 23 мая 1903 г. за № 4985 директор департамента полиции делился с начальником Самарского ГЖУ 14 сведениями о доставляемых из-за границы в дома некоторых горожан революционных изданиях. В списке «горожан» против цифры 5 значится «Присяжный поверенный Андрей Николаевич Хардин».

Вернемся, однако, к вопросу о поступлении В. И, Ульянова в адвокатуру. При первой же встрече с Ульяновым, состоявшейся через несколько дней после приезда из Петербурга, Андрей Николаевич заявил, что согласен записать его к себе в помощники. Особым представлением Хардин довел об этом до сведения Самарского окружного суда.

Давала ли Владимиру Ильичу «запись» к Хардину право вести чужие дела в суде? На этот и некоторые другие вопросы поможет ответить сохранившееся архивное дело. Называется оно так: «Дело Самарского окружного суда по столу председателя о зачислении дворянина Владимира Ильича Ульянова помощником присяжного поверенного округа Саратовской судебной палаты А. Н. Хардина». Оно было начато 30 января 1892 и окончено 18 августа следующего года. Дело хранится в Центральном партархиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 17.

В нем подшито около 15 документов, треть из которых написана рукой Ленина. На первом листе — рапорт А. Н. Хардина. Вот что он писал 4 января 1892 г. на имя Самарского окружного суда: «Дворянин Владимир Ильич Ульянов, признанный Юридической испытательной комиссией при С.-Петербургском университете имеющим право на диплом первой степени, заявил желание поступить ко мне в помощники присяжного поверенного.

Представляя при сем выданное Ульянову вышеозначенной комиссией временное свидетельство, я имею честь просить Самарский окружной суд зачислить его моим помощником».

Рапорт был зарегистрирован в книге «входящих документов» за № 559/199. На его оборотной стороне рукою секретаря сделана пометка о том, что 30 января общее собрание отделений «сего суда» постановило принять рапорт Хардина «к сведению». Это и означало, что отныне Ульянов — член Самарской корпорации защитников. В списке помощников присяжных поверенных, опубликованном в «Адрес-календаре» Самарской губернии на 1892 год, появилась новая фамилия: Ульянов...

О самарской адвокатуре в 90-е годы, яркий рассказ оставила нам Ф. Ф. Вентцель, современница и знакомая Владимира Ильича в годы его жизни в Самаре. Она пишет: «Адвокатская среда, в которой оказался Ленин, став помощником присяжного поверенного, была далека от той действительности, о какой мечтал Владимир Ильич. Если не считать А. Н. Хардина и еще двух-трех юристов, то корпорация адвокатов отличалась всеми характерными чертами чиновничьей провинции: стяжательством, крючкотворством, моральной нечистоплотностью. На защиту уголовных и политических дел, большей частью проводившихся бесплатно и по назначению суда, эти толкователи закона смотрели как на тяжелую повинность. С гораздо большим интересом и горячностью они относились к ведению гражданских дел, которые на их языке назывались «хлебными»21. Такие дела, затрагивавшие интересы богатых купцов, приносили значительные гонорары.

Владимир Ильич вступил в адвокатуру в ту пору, когда в российском правосудии особенно ярко проявлялись антагонизм между правом эксплуататоров и моралью трудящихся классов, между государством и обществом, государством и личностью. Основной заботой большинства защитников было отыскание в деле не настоящей, а формальной, юридической истины. Их девизом была «защита кого угодно и как угодно».

Убежденный противник нравственной нечистоплотности, Владимир Ильич не мог не возмутиться поведением своих коллег по адвокатуре, основанном на этом девизе. Доказательством тому может служить процесс «господина Венецианова», состоявшийся 14 марта 1893 г.

Внимание общественности города процесс привлек не только характером преступления: хозяин дрожжевого завода застрелил среди бела дня своего бывшего рабочего Ханина, посмевшего пожаловаться на него в суд, но и тем, что убийцу защищал не один, как обычно, а сразу три адвоката: Позерн, Брокмиллер и Венецианов — младший, сын подсудимого. Защиту не смутили ни гнусность преступления, ни очевидность вины, ни отсутствие каких-либо смягчающих обстоятельств. Владимира Ильича глубоко возмутили позиция и приемы защиты в этом деле. Адвокаты с пеной у рта доказывали, что в случившемся «во многом виноваты» как сам пострадавший, так и душевное нездоровье подсудимого. Исходя из приведенных соображений, защита устами Брокмиллера просила присяжных о вынесении оправдательного вердикта. И купцы-присяжные оправдали купца-убийцу.

Вместе с Хардиным и некоторыми другими адвокатами В. И. Ульянов настаивал на привлечении к дисциплинарной ответственности платного присяжного заступника убийцы — Брокмиллера за грубое нарушение кодекса адвокатской этики, за приемы, далекие от права и чести. Однако из этого ничего не получилось, так как Брокмиллера взял под защиту «сам» прокурор Самарского окружного суда А. Н. Львов 22.

В отличие от многих своих коллег, Ульянов шел в суд с другой целью: выяснить, что и почему случилось в действительности, указать суду на пути, ведущие к материальной истине. Установление последней, несмотря на специфику судебного исследования, он считал в данном случае вполне возможным. Важно лишь, чтобы суд хотел ее найти и искал там, где она лежит. Между тем самарские судейские (судьи, прокуроры и большинство адвокатов) заботились о другом; чтобы их решения и речи соответствовали бумагам и параграфам закона, а то, что они отражают неправду, беспокоило их меньше всего. Они редко говорили с убеждением, которое, по меткому выражению В. И. Ленина, сидело у них «не глубже, чем на кончике языка»23.

Итак, с 30 января 1892 г. В. И. Ульянов был зачислен в помощники присяжных поверенных. Для получения звания «присяжного поверенного», то есть полноправного адвоката, лицо с высшим юридическим образованием обязано было пройти пятилетнюю подготовку по судебной части. Таково было требование закона. Практически это означало стажировку при одном из опытных адвокатов в качестве его помощника. Лицам, принятым помощниками, судебные уставы предоставляли неограниченное право заниматься практикой по уголовным делам. Что касается дел гражданских, то право ведения их принадлежало только присяжным и частным поверенным.

В конце первого десятилетия судебных реформ был издан закон, по которому это право получали и те помощники присяжных поверенных, которым суд выдал соответствующее разрешение («свидетельство»). Чтобы получить его, Владимир Ульянов 28 февраля составляет, а на следующий день подает в Самарский окружной суд прошение. В нем он сообщает, что для получения права быть поверенным нет ни одного из препятствий, предусмотренных в статье 246 Устава гражданского судопроизводства. Эта статья, между прочим, в числе других препятствий называла: отлучение от церкви, объявление несостоятельным, то есть безысходно бедным, состояние под следствием и т. д.

Просимое свидетельство Ульянов получил лишь спустя 5 месяцев. Столь большая затяжка в разрешении достаточно простого вопроса объясняется: во-первых, поздним внесением в местное казначейство предусмотренного законом 75-рублевого денежного обора. Эту сумму Ульянов внес только 15 апреля, в доказательство чего предъявил суду форменную квитанцию. Очевидно, достать такие деньги сразу было нелегко. Во-вторых, необходимостью соблюдения некоторых формальностей: за 2 месяца до решения судом вопроса о выдаче свидетельства фамилии помощников присяжных поверенных заносились в особые списки, которые вывешивались для всеобщего обозрения. За это время каждый вправе был сообщить суду известных ему препятствиях к удовлетворению ходатайства просителя. В-третьих, непредвиденной перепиской, завязавшейся между Ульяновым и судом, с одной стороны, и департаментом полиции, с другой. Предмет переписки: мнение Петербурга о «благонадежности» помощника присяжного поверенного В. И. Ульянова. Волокита длилась почти два месяца.

Все началось с замечания судебного секретаря о том, что «...сведений о нравственных (!) качествах Ульянова в деле не имеется». Такая запись сохранилась на прошении Владимира Ильича от 28 февраля 1892 г. Вопрос о рассмотрении прошения остался открытым. Зная, что выдавать такого рода документы правомочны полиция, либо университет в отношении лиц, учившихся в нем, Ульянов обращается в департамент полиции.

В прошении В. Ульянова от 1 июня на имя директора департамента читаем: «Так как Самарский окружной суд затрудняется дать определенный ответ на мое прошение по отсутствию у него сведений о моей личности, то я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство поставить в известность господина председателя Самарского окружного суда о неимении со стороны Департамента полиции препятствий к выдаче мне свидетельства на право быть поверенным»24.

Вместо того, чтобы ответить непосредственно автору прошения по существу его просьбы, столичные полицейские затеяли волокиту. Отношением от 8 июня (№ 2924) они поручили Самарскому губернатору объявить адвокату Ульянову, что отзыв о нем будет дан лишь в ответ на специальный запрос судебного начальства Самары, а не на просьбу частных лиц.

Но ни губернатор, ни подчиненные ему полицейские чиновники не спешили выполнить предписание Петербурга. Вместо того чтобы, получив его, сразу же информировать лицо, коего оно касалось, местные власти, поступили иначе, чисто по-бюрократически. Сперва губернатор снесся с полицмейстером, полицмейстер — с приставом, последний — с надзирателем 19-го участка. А время шло. Только глубокой осенью, 19 октября, от есть через 4,5 месяца, местная полиция соизволила известить В. Ульянова о том, что имеется ответ на его письмо из Петербурга 25.

В. Ульянов, вероятно, гораздо раньше узнал содержание ответа и потому уже 11 июня обратился к В. И. Анненкову с просьбой сделать соответствующий запрос. При этом он сослался на разъяснение Петербурга и на неправомочность столичного университета выдать требуемый судом отзыв.

Суд пошел навстречу «просителю» и 18 июня запросил необходимые сведения. Только 2 июля на отношении суда (№ 1556) появилась благоприятная для Владимира Ильича резолюция. В ней говорилось, что к выдаче просимого свидетельства «препятствий со стороны департамента не встречается». Рядом с этими словами была сделана странная оговорка: «Оставить Ульянова под негласным надзором». В спешке или по какой-либо другой причине автор письма забыл, что его распоряжение адресовано не жандармскому управлению, а суду...

И лишь 23 июля общее собрание отделений Самарского окружного суда постановило выдать помощнику присяжного поверенного В. Ульянову просимое им свидетельство. То же собрание признало необходимым информировать о своем решении Министра юстиции и объявить в газете. Действительно, 5 августа 1892 г. «Самарские губернские ведомости» (№ 50) сообщили своим читателям о данном факте. «Председатель Самарского окружного суда, — говорилось в извещении, — объявляет, что им выдано свидетельство на право ведения чужих дел в Самарском окружном суде в течение 1892 г. помощнику присяжного поверенного, дворянину Владимиру Ульянову». О том же 9 августа говорилось и в разделе местной хроники «Самарской газеты» в заметке под заголовком: «Новый адвокат». В справке, подшитой к делу, упоминалось, что 27 июля В. Ульянову вручено свидетельство за № 1879.

Среди других документов, хранящихся в деле о зачислении В. И. Ульянова в адвокатуру, внимание привлекает еще одно прошение. Из него видно, что 9 сентября 1892 г. Владимир Ильич обратился в суд с просьбой возвратить ему излишне уплаченные 37 рублей 50 копеек. Чтобы было ясно, о какой переплате идет речь, надо иметь в виду следующее. Перед получением годового свидетельства каждый адвокат вносил в казну 75 рублей. Таково было требование закона. Ульянов, как мы уже знаем, сделал это 15 апреля. Свидетельство же получил лишь в конце июля, то есть уже во втором полугодии. Зная, что по закону за свидетельства, выданные после 1 июля, взыскивается сбор в половинном размере, он и обратился в суд (это еще одно доказательство того, что в семье Ульяновых каждый рубль был на учете). 24 сентября суд вынес постановление, обязывавшее казенную палату произвести с Ульяновым перерасчет.

Итак, формальное разрешение на ведение судебных дел без ограничения Владимир Ильич получил только летом 1892 г., через полгода после вступления в адвокатскую корпорацию.

Источник:

И. Б. СТЕРНИК,

кандидат юридических наук

В.И. ЛЕНИН-ЮРИСТ

(Юридическая деятельность В. И. Ульянова (Ленина)