ЗА УСПЕХ В НАШЕМ БЕЗНАДЕЖНОМ ДЕЛЕ
-Старый, - сказал мне Володя Спицын, - готовься, в пятницу вечером уйдем на
нашу базу, первенство «Динамо» по подледному лову состоится.
– А где ваша база?
– В Антоново, двести сорок кэмэ по гурьевской трассе.
Столь далеко на рыбалку вниз по Уралу еще забираться не доводилось. Ни зимой, ни летом. Спрашиваю:
– С меня что требуется?
– Попробуй наживкой разжиться. Червем, а еще лучше мормышом. Нам с Фокой просто не вырваться на неделе.
– А где мормыша моют?
– На Урале, в Красном яру. Если по берегу пройдешь, увидишь сверху старые майны, да и ила на льду горы.
Никогда подобным промыслом не занимался. Интересуюсь деталями.
– Все просто, - разъясняет друг. - Берешь корпус от пустого огнетушителя, отрезаешь ему днище — получается такой пустотелый снаряд, насаживаешь его со стороны горловины на дрючок — подлиннее надо взять, там глубина до пяти метров, опускаешь в майну и загоняешь в дно. Да, чуть не забыл, возле горловины надо сделать пару-тройку дырок, чтобы вода выходила, когда буравить будешь. Натромбовал ила и тащи его наверх, вытряхивай на лед и промывай в ведре с водой, там мормыша и увидишь. Все понятно?
Киваю головой. Спицын продолжает:
– А червя где взять? Задачка. У ушлых рыбачков зимой в ящиках по погребам хранится. Может, найдешь такого, кто поделится.
Вот тебе и «все просто». Не знаю, с какого бока и подступиться. Ясно одно, что без помощи не обойтись. На младшего брата рассчитывать не приходится, он также весь день на работе, да и технарь тут требуется. Пожалуй, племянник Иван в самый раз будет, если, конечно, согласится. К тому же у него собственный «Москвич» под задом.
Звоню. Приезжает. Объясняю суть. Размышляет племянник недолго.
– Так, пустой огнетушитель в автобазе найду, днище ему слесаря отчекрыжат. Тут без проблем. Где моют мормыша, знаю. Шест для огнетушителя из города тащить не будем, там на льду наверняка можно подобрать. А нет, скатаем к ближнему леску. Насчет червей, слышал, что их каким-то образом на мелькрупкомбинате добывают. У меня отгул, давай завтра туда заглянем. Только, дядька, учти, за все труды праведные на рыбалку меня тоже берете.
Тут же телефонирую Спицыну. Тот в сомнениях.
– Народа съедется очень много, хватит ли всем места в доме? Не уверен. Надо с Медведевым обговорить.
– С Женькой что ли?
– Да, с Евгением Сергеевичем. Он у нас председатель динамовских рыбаков-охотников.
– Хочешь, я с ним перетолкую?
Мы росли на одной улице. Крепкий от природы паренек, Женька без всяких тренировок мог спокойно подтянуться на одной руке на самодельном турнике. И не раз. На зависть остальным пацанам. А уж когда он занялся боксом!.. Если случалась какая заварушка с чужаками на нашей улице, бежали за Медведем. Правда, когда Евгений Сергеевич, который постарше моего старшего брата будет, уже вовсю женихался, я болтался в ногах у парней в качестве мелкого бесплатного приложения. Но все равно — мы же с одной улицы!
– Нет, не надо, - Спицын помолчал. - Я сам. Потом перезвоню.
Иван помогать мне не отказался, но и от рыбалки тоже.
– В дом не пустят, я в машине переночую.
– Ладно, не будем бежать впереди паровоза, - говорю примирительно, - дождемся звонка от Спицы. Володя наш тоже наверняка поедет. В случае чего втроем и перекукуем в машине.
На следующий день стоим с племянником перед проходной мелькрупкомбината. Вахта на месте. И по нашим наблюдениям что-то там проверяет у снующего туда-сюда люда.
– Не прорваться, - оценивает обстановку Иван. - Тем более, что вахтеры — тетки.
Что теперь делать? Извечный вопрос. Не штурмом же брать бетонный забор? К тому же у него поверху колючая проволока спиралью пропущена. Но должен же быть какой-то выход!
Со скрежетом поехали в сторону высокие металлические ворот. Племянник дергает меня за руку:
– Пошли быстро!
Подскакиваем ко все более расширяющемуся проему. За ним, порыкивая движком и пуская густые клубы сизого вонючего дыма, готовится к выезду длиннющая «фура». И как только машина высунула свое тупое рыло за ворота, ныряем под ее прикрытием на территорию комбината. Когда сзади загрохотали закрывающиеся ворота, мы были уже далеко. Останавливаемся. И где же здесь червей роют? Под ногами мартовская грязь и щебенка.
– Сейчас спросим.
Иван имеет ввиду приближающуюся к нам личность. По-свойски кричит:
– Земеля, не скажешь, где тут червей можно набрать? На рыбалку вот собрались...
«Земеля», поджав губы, с подозрением оглядывает нас. Обличьем мы явно не похожи на «мелькрупкомбинатовских». Не хватало, чтобы нас еще и в органы сдали. Но нет, губы разжимаются и произносят:
– Не знаю... Может, где шелуха. Она вон там свалена.
Идем по направлению. Желто-серую кучу какой-то злаковой отработки видим издалека. Обходим ее со всех сторон, ковыряем, но никакими червями тут и близко не пахнет. Добираемся лишь до слежавшегося снега. Не скоро еще растает.
Бредем по комбинату. Расспрашивать никого не решаемся, дабы не нарваться на неприятности. Везде под ногами наблюдается одно и то же: либо асфальт, либо грязный снег и щебень. Остался последний угол, отмеченный многоэтажным зданием непонятного предназначения. Из высоких, с кое-где битыми стеклами окон струится парок. Приближаемся. От одной стены тянется черная полоса талой земли. Теплотрасса. У забора две солидного диаметра трубы выходят на поверхность, и, изогнувшись коленом, скрываются за бетонным ограждением. Кстати, если забраться на трубы, то с них можно без особого труда перемахнуть через забор. Видно, этой «тропой Хо Ши Мина» пользуются лихие мелькрупкомбинатовские несуны. Сюда, к примеру, — водку, отсюда — какую-нибудь крупу. Даже колючую проволоку содрали, болтается по сторонам. И мы сейчас воспользуемся этим путем...
– Дядька, - слышу за спиной племянника. - Ворон считать потом будем, ты глянь, что здесь творится!
Оборачиваюсь. Иван подобранной дощечкой разгребает мокрую землю над теплотрассой — и черви! Слой червей! Красных, шустрых, моментально исчезающих из вида. Вот это богатство! Считай, зимой! В минуты набираем мешочек. Если сохранить, хватит не на одну рыбалку. Повезло да еще как!
– Раз фартит, надо двигать за мормышем, - размышляет уже за забором Иван.
– А... - начинаю, было, я.
– Все в багажнике — и огнетушитель (с утра заезжал на работу), и ведро, и пешню у тестя взял... И даже шкалик в бардачке — тебе для согрева.
Сам Иван не пьет. Вот такую линию определил еще с парней и выдерживает без всяких отклонений.
Разбитой весенней грунтовкой выезжаем на берег Урала. Попали в самую точку — на льду повсеместно видны следы добычи мормыша. И жердину подобрали тут же, и даже майну, лишь слегка затянутую ледяной коркой, нашли. Вместо пешни в дело пошел каблук сапога. Время сэкономили. Действительно, везет.
Однако ила со дна удается поднимать понемногу, а то и вообще наша приспособа пустой оказывается. Впервые занимаемся промыслом, недостаток сноровки сказывается. Тем ни менее, число наживки в пластмассовой коробке множится. Процесс несложный. Кусок ила разминаешь в ведре с водой, «кракодавчики» и всплывают. Грязновато-желтые, страшненькие, похожие на медведку, с фалангу пальца величиной, но, как уже по своему опыту знаю, лучшей приманки для уральной рыбы в мире не существует. Правда, руки до судороги стынут в ледяной воде. Невольно вспоминаю о «маленькой» в бардачке.
– Тащи! - командую племяннику.
Тот расстарался, даже бутербродов заранее припас. Ополаскиваю руки в проруби и провозглашаю:
– Ну, за успех в нашем безнадежном деле!
Делаю глоток, теплом наполняется грудь. Хорошо-то как!
– Эх, Ванюха, и порыбачим мы скоро!
Порыбачили. Основная масса удильщиков, и мы с ней, сосредоточилась на мелководье, отороченном по берегу таловыми кустами. Как раз напротив яра, где располагалась динамовская база. Лед не толстый, короткое вращение буром — и дырка. Нам по одной-то и нужно. Глубина ростовая. Мормыша экономлю, пополам делю, а червя на второй крючок насаживаю богато. Этого добра хватает. Кивок молчит. Наблюдаю, придерживая удочку за пластмассовую ручку. И правильно делаю. Пружинка кивка резко складывается, рывок — и снасть наверняка нырнула бы в лунку, но я наготове. Вытаскиваю — вобла. Вполне себе неплохой экземпляр! На мормыша клюнула.
– Пошла, значит, воблятина, - отмечает сидящий рядом Спицын, вынимая синца.
– Это еще только начало, - уточняет Шурик Фокин, - гонцы ее двинули, основной ход в конце марта, в апреле.
У него тоже синец. Спрашиваю:
– На что берет?
– На мормыша. Когда он есть, то чебак ни на что другое и смотреть не будет.
– А у меня на червя, - брат поднимает леску, на крючке — лещ.
Самый настоящий. Полновесный. Иван, который разместился в отдалении от нас, подошел, смотрит, как ловим, и сообщает:
– У меня вобла удочку уперла.
– Клювом щелкать не надо, - ворчит Спица, - сейчас дам другую.
Клюет просто на загляденье. Наживку под лед опустил, подождал немного, и затеребило. В основном синец и подлещик. Иногда вобла цепляется. Действительно, первые предвестники. Когда она попрет, то никого другого и близко к крючкам не подпустит. Невольно вспоминаю рыбалку на Урале с Мишаней Степановым.
– Я говорил вчера, давайте сюда перебираться! Так нет, заладил: «я здесь в прошлом году крячил, я здесь...» - Фока похоже передразнивает Спицына и тут же вынимает не леща, но очень и очень привлекательного подлещика
Накануне, когда проводились соревнования и когда рыбаки с утра пораньше дружно потянулись с базы к противоположному берегу, Спица привел нас под яр и объявил, что в прошлый раз он именно здесь обловил всех остальных и занял первое место. Забурились. Поставили удочки. И на мормыша, и на червя. Ждем. Не клюет. День разгорается — тихий, солнечный. Припекает даже. Шурик достает бинокль, наводит его на толпу у противоположной стороны. Всматривается и объявляет:
– Там — ловят! Давайте перебираться!
– В прошлом году так же было: сначала затишок, а потом не успевал удочку в воду опускать, - успокаивает Спицын.
Сидим без дела. Фоке надоело. Отправляется в сторону базы. Возвращается и тащит кусок брезента с кошмой. Расстилает на льду. Из одного кармана достает бутылку, из другого — стопки и кулек с закуской.
– Сейчас начнет брать!
Причастились. Не помогает. Сходили за другой поллитровкой. На удочки уже и внимания не обращаем. На солнце разомлели. Лежим на подстилке, байки травим. Так день и провели.
А вечером, уже в доме, в наш угол заглянул мужик в камуфляже.
– Спицын! - зычно позвал он. - Какой результат?
– Да никакой, - отвечает мой друг.
– Не может быть! - опять же громко удивляется пришелец и сурово оглядывается вокруг. Мол, с чьей это помощью так обмишурился первый рыбак управления. Кивает головой Шурику, на мне задерживает взгляд.
– Юрец, ты что ли?
И я узнаю. Все такой же могучий, разве погрузнел несколько — возраст, как-никак. На голове редкие белесые волосы.
– Я, Женя.
Обнялись.
– Сколько же мы не виделись?
– По-моему, с тех пор, как уехал в Ленинград.
– И что там делаешь?
– Служу в армии, подполковником.
– А мне скоро полковника получать. Я замом по МТО у начальника УВД...
– Евгений Сергеевич, - приглашает Спицын, - прошу, как говорится, к нашему шалашу!
– За встречу! - энергично рубит Медведев.
Вторую стопку поднимаю я:
– За успех в нашем безнадежном деле!
Медведев останавливает руку у губ.
– Почему «в нашем безнадежном»?
– А сколько ни лови, всю рыбу не выловишь, сколько ни рыбачь, никогда не нарыбачишься, чтобы вот так за раз —и под завязку, чтобы до конца дней твоих хватило...
– Точно!
