Разучиться ненавидеть

Этот месяц научил ее ненавидеть. Тамара смотрела в окно на расцветающие кусты сирени и ненавидела юные цветы, шумных весенних птиц, молодой весенний мир, так нагло кричащий о своей юной силе. Она старалась не выходить за пределы квартиры, задыхалась от сочувствующих взглядов и фальшивых разговоров. Ее небольшой мир, дом, который она когда-то обставляла с такой любовью, стал тюрьмой.

Ей было плохо одной, но когда приходил Виталий, становилось еще хуже. Как же она ненавидела мужа, его вечернюю деловитость, заботу, видео, что подсовывает ей о людях с железной волей. Нет у нее воли, не хочет она рисовать зубами. Конечно, ей еще повезло, у нее осталась одна рука, хоть и левая. А ведь он наверняка так думает, думает, что повезло… Тамара запустила тапок в закрытую дверь спальни.

— Ты что-то хотела, Тома? – на пороге сразу же возник Виталий с половником в руках. – Сейчас будем ужинать.

— Не хочу я есть, — зарыдала женщина, пряча голову в подушку. Ну почему это случилось с ней, она же не должна была работать в ту смену? А все Светка, вечно она отпрашивается. Тамару попросила остаться Евгения Сергеевна, как отказать начальнику цеха, вот она и приняла дневную смену после ночной.

Ей каждую ночь снятся блестящие лопасти, торчащие из фарша. Мясорубку заклинило, а девчонки – формовщицы кричали, чтобы подавали фарш. Тамара, конечно, знала, что надо позвать слесаря, но ждать свободного пришлось бы долго, в колбасном цехе мастеров всегда не хватает, вот и решила прочистить сама, как делала это сотни раз. Правда в этот раз она забыла отключить питание.

Виталий позвонил Галине Валерьевне, матери Тамары и шепотом проговорил:

— Пока без изменений, у нее стадия гнева, боюсь даже представить, что будет в депрессии. Хотелось бы, чтобы с ней поработал психолог, но она не подпускает никого, даже меня.

Заметив Тамару, стоящую у порога кухни, мужчина скомкано закончил разговор.

— Что за тайны, у тебя новая женщина? А что, я не осуждаю, зачем я тебе, калечная?

— Что ты говоришь, Томка? Я звонил твоей маме, ты же выгнала ее в прошлый раз.

— Почему я должна выслушивать ваши сожаления?

— А я и не жалею, я считаю, что тебе пора возвращаться, хватит нюни распускать, — голос мужа стал твердым. Тамара смотрела на него и не узнавала, да как он смеет, что он знает о ее теперешней жизни, она даже в ванну сама сходить не может! А застегивать молнии, пуговицы левой рукой? Даже из ложки все выливается!

— Ты, ты… — задохнулась женщина.

— Знаю, что сейчас скажешь, что тебе все трудно дается, что ты не понимаешь, почему это случилось с тобой. Все, хватит, достаточно наслушался – или ты берешь себя в руки и начинаешь жить, или…

— Что или? Договаривай! Ты уйдешь, бросишь меня?

— Уйду, — твердо ответил Виталий.

Она испугалась, испугалась даже не тона, с которым это было сказано, ее напугал холодный взгляд серых глаз.

Ужинали молча, Виталий не торопился убирать посуду, просто сидел и пил чай. Тамара подошла к раковине, поставила тарелку, взяла средство для мытья и капнула на губку. Впервые после травмы она мыла посуду и у нее получалось!

Она не заметила, как страх сменил гнев, Виталий больше не уговаривал, держался отстраненно, и Тамара старалась. Сначала она научилась наносить макияж левой рукой, приобрела стационарный фен и стала делать укладки. Часами тренировалась нарезать продукты, вот только чистить не могла. Как-то вечером муж заговорил о протезе.

— Разумеется, руку он не заменит, но это хороший вариант, я узнавал. У тебя сохранился локоть, а значит, ты сможешь многое.

И она старалась, ходила к психологам, прошла реабилитацию, даже освоила вышивку бисером, давно хотела. Виталий с радостью приобрел настольные пяльцы и все необходимое. Квартира больше не казалась тюрьмой, да и двор в первых подпалинах осени, тоже, но главное — ей больше не снились блестящие лопасти.

Источник