"ЧТОБЫ ЗАВТРА ЕГО ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО!"

"ЧТОБЫ ЗАВТРА ЕГО ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО!"

Многих руководителей характеризуют в том числе такой фразой: «сложный (своеобразный, специфический) человек. Этот дипломатический кунштюк означает только одно: характеризуемый человек – самодур. И считает он себя, как минимум, удельным князем (над коим только царь-батюшка, но тот далеко). И ведет он себя по отношению к подчиненным, как великий князь Василий III (папа Ивана Грозного), который заявил на заседании боярской думы одному знатному боярину: «Пошел прочь, пес! Ты мне боле не надобен!» И большинство людей, когда работодатель заявляет им что-то в этом роде, ведут себя также, как этот бедолага-боярин: идут смиренно, опустив голову, туда куда их послали. А уже пятьсот лет с той поры прошло. Но самодуры до сих пор считают, что ничего-то, по сути, не изменилось. А русский народ-затейник и поговорку под это дело, в виде народной мудрости, придумал: «Ты начальник – я дурак!»

Как правило, такого склада люди очень любят самоутверждаться именно на таких моментах. И приходят сначала в недоумение, а потом в безудержную ярость, когда что-то идет не так, как они себе придумали.

В моей практике был случай, когда я замещал должность помощника начальника по работе с личным составом одного крупного межрайонного отдела МВД. Ко мне пришел один участковый и сказал, что через месяц будет ровно двадцать лет, как он служит в МВД, но служить дальше желания у него нет, от этого дурдома он смертельно устал и хочет уйти на положенную ему законом пенсию, а перед увольнением он желал бы использовать очередной, положенный ему законом отпуск, на счет чего и принес соответствующий рапорт.

Я, грешным делом, всегда считал, считаю и буду считать, что если человек в течение двадцати лет «стойко переносил тяготы и лишения службы», то при увольнении он имеет законное право на «почет и уважение». Поэтому, со спокойной совестью, я забрал у него рапорт и понес его на подпись начальнику райотдела.

А начальник был как раз из «сложных» руководителей (их вообще в правоохранительных органах более чем достаточно). Когда я ему докладывал суть, он потребовал, чтобы я объяснил ему кто этот участковый. Я подумал, что он шутит (в отделе было более тридцати участковых) и начал докладывать ему словесный портрет. Но начальник совсем не шутил, по словесному портрету участкового не опознал и потребовал, чтобы ему принесли личное дело, дабы он увидел фотографию. А, увидев фотографию, он начал делать то, что всегда делал в подобных случаях – орать. Наоравшись вдоволь, (это были довольно бессвязные вопли) он заявил, что участковый идет с таким рапортом (ну туда куда обычно посылают), а мне он приказал его уволить сегодня же, сейчас же (рапорт-то на увольнение есть). Сначала я пытался ему спокойно объяснить, что человек в своих правах и что ничего же сверхъестественного он для себя не просит.

Мне было с ходу заявлено, что никаких прав ни на какие отпуска он не имеет (начальник это знает точно), а раз он подал рапорт на увольнение, то я по приказу начальника (!) обязан его уволить с того числа, с которого желает его превосходительство, а его превосходительство желает с сегодняшнего!

Я ему резонно напомнил, что пенсионная выслуга будет у участкового только через месяц, а если его уволить сейчас, то человек останется без пенсии. После этих слов начальник посмотрел на меня снисходительно – я, наконец, понял его замысел.

Тщетно я пытался его усовестить и говорил, что его волеизъявления незаконны, что участковый пойдет в суд и его по суду в два счета восстановит на службе. Начальник на меня смотрел, как на слабоумного. Для начала он сказал, что «участок» ни в какой суд обращаться не будет, а если и обратиться, то иск у него в суде не примут, а если и примут, то суд он проиграет. И, если что, то он прямо сейчас позвонит председателю районного суда, который мне (дураку) все тоже самое подтвердит. А потом он вызвал юрисконсульта, которая глядела на него, как кролик на удава и мямлила, что начальник конечно же прав, а я нет, но все же ей «надо поднять нормативную базу» и «тогда она все расскажет». Он победно посмотрел на меня и отправил нас с ней «разбираться».

По выходу из кабинета этого упыря, юрисконсульт на меня даже не смотрела. Наш последующий диалог я передавать не буду. Просто разговор очень испуганной женщины и очень возмущенного мужчины. В последствии, к начальнику мы заходили несколько раз, и все эти походы вызывали ощущение deja vu: я показывал ему законы и кодексы, он говорил, что это все ерунда, но есть один приказ, который подтверждает, что он прав, просто эта дура-юрист найти его не может, а мне он приказывает позвонить в главк и все узнать лично у начальника управления кадров, на что я говорил, что звонить и спрашивать элементарные вещи, тем более у начальника управления, я не буду, так как не желаю выглядеть безграмотным дураком, и прочая, и прочая. Рапорт в итоге он конечно же подписал, и этот несчастный участковый ушел в отпуск с последующим увольнением.

Но чаще всего бывает совсем не так. Бедолагу, на которого пал начальственный гнев, путем уговоров и угроз принуждают писать заявление по собственному, или по соглашению сторон.

Как, например, было в одной коммерческой фирме, когда генеральный директор, проходя мимо склада, случайно обратил свое высочайшее внимание на татуировку грузчика. Он посчитал ее вызывающей. Татуировка не понравилась ему настолько, что он вызвал к себе кадровика и долго орал на нее: «вы вообще смотрите, кого вы на работу к нам принимаете!» (А чего бы и не поорать здоровому мужику, на пожилую женщину). В итоге он заявил следующее: «Делайте, что хотите, - чтобы завтра его здесь не было!» Грузчика уговорили написать заявление на увольнение. Как правило, в таких случаях, если не удается уговорить угрожают уволить «по статье», «с волчьим билетом» и «внести в черный список». В роли пряника выступает обещание дать хорошую характеристику. Довольно часто это работает.

Что характерно. Подавляющее большинство людей, попав под барский гнев таких вот «специфических руководителей», как и десять, и сто, и пятьсот лет назад покорно уходят, склонив головы, и все себе думают «да как бы чего хуже не было», «да все равно работать не дадут». И редко-редко у кого промелькнет достоевщинка: «тварь я дрожащая, или право имею?!»

Ведь все же условия отстоять свои права есть… Ну хотя бы попытаться!