«А что, какие-то выборы скоро?» — удивляется Наталья Шарова. Пенсионерка смотрит по телевизору только советские фильмы. Новости не включает лет шесть, «не могу больше про Украину слушать». «Раньше в почтовые ящики газеты с кандидатами раскладывали, а в последние годы ни листочка не приносят. Видимо, нашим депутатам избиратели не нужны. Зажравшиеся личности», — отмахивается Наталья Витальевна.
На саратовских праймериз «Единой России» больше 90 процентов голосов по списку и одномандатному округу набрал спикер ГД Вячеслав Володин. Наталья Витальевна познакомилась с ним в конце 1990-х, когда рабочие саратовского химкомбината, полгода не получавшие зарплату, устроили акцию протеста.
«Мы блокировали заводоуправление. Заперли генерального, держали двери часа два. Приехал Володин. Он был вице-губернатором, молодой, чернобровый, черноглазый. Сошлись нос к носу. Он уговаривает: «Давайте по-доброму», — а за спиной два шкафа! Я ему объясняю: «Здесь стоят люди, у которых ни-че-го нет и нет надежды на будущее, с завода уже металл начали вывозить!» Мы были на грани. Вопросы задавали не с улыбкой, не так, как сейчас с ним разговаривают. У него сделалось такое выражение лица, что я спросила: «Автомата в руках не хватает? Так бы и положил нас всех здесь, да?» Он развернулся и ушел».
Собеседница работала на «Нитроне» с начала 1980-х. «На заводе были пожарные и газоспасательная служба, но небольшие утечки мы устраняли своими силами, чтобы не портить отчетность. Однажды в цехе синильной кислоты аппаратчики увидели по приборам, что падает давление. Слышно, что капает, а где? Одна пошла искать, не вернулась. За ней — второй. Потом третий, его успели откачать. Все были в противогазах, но при больших концентрациях пары синильной кислоты всасываются через кожу».
С 1996 года на комбинате действовал забастовочный комитет. Однажды химики пошли пешим маршем из Заводского района через весь город на Театральную площадь. Милиция их не трогала. Во время шествия протестующие познакомились с другой восходящей звездой отечественной политики — Любовью Слиской, которая трудилась вице-губернатором по социальной сфере. Любовь Константиновна не подходила близко к возмущенным массам и молча следовала за колонной.
«Знаете, почему у нас никогда не получается отстоять свои права? Нет солидарности. На нашем заводе работало шесть тысяч человек, а на улицу вышло тысячи две. Мы приглашали подшипниковый завод, который тогда еле теплился, — никто не пришел. От гигантов оборонки, на каждом из которых работали по 10–15 тысяч человек, были только представители профкомов. Постояли мы на площади, покричали. А летом 1998-го нас всех сократили».
«Как будто не про нас»
Весной президент Владимир Путин в очередной раз удивился содержанию школьного учебника по истории: «Как будто не про нас!» В 2014 году он уже призывал очистить предмет от «идеологического мусора».
Над историческими вопросами бьются серьезные государственные мужи. Помощник президента Владимир Мединский, под редакцией которого вышла новая линейка учебников, одобренных Министерством просвещения, уверен, что в образовательной литературе «должны приводиться проверенные оценки ученых с учетом наших государственных интересов». Действующий историко-культурный стандарт, определяющий содержание школьного курса, разработан комиссией во главе с директором Службы внешней разведки и председателем Российского исторического общества Сергеем Нарышкиным. Госдума обещает принять поправки к закону «Об образовании», усиливающие контроль за учебными материалами.
В частной биографии любого российского пенсионера новейшая история отражается такой, как есть, без редактуры со стороны высших лиц.
Дедушка Шаровой прошел Первую мировую войну, выжил в Гражданскую. В 1929 году вступил в бригаду по организации колхозов. За это молодой семье (дед только что женился) пообещали жилье.
Нижне-Волжский край считался важнейшим зерновым регионом. По решению Совнаркома коллективизацию здесь ускорили. За год предполагалось включить в колхозы 87% крестьянских дворов.
В села направили городских рабочих, так называемых «двадцатипятитысячников» (на самом деле их было больше 73 тысяч по стране). Профессор саратовского университета Аркадий Герман подсчитал, что в Автономную Республику немцев Поволжья (выбранную опытно-показательным районом по сплошной коллективизации) приехали 318 рабочих из Ленинграда, многие с семьями. Но на постоянное место жительства потом осталось чуть больше 70 человек.
Многим «двадцатипятитысячникам» поручили командовать штурмовыми бригадами (название произошло от объявленного партией «социалистического штурма и подтягивания районов, отстающих по хлебозаготовкам»). Только в немецкой АССР было создано больше 150 таких объединений. «Штурмовые бригады», включавшие 15–20 активистов, под черными флагами прибывали в село, окружали его и проводили тотальную проверку хозяйственных объектов, огородов, жилья на предмет выявления зерна. Весь найденный хлеб конфисковывался», — пишет профессор Герман.
С жителями русских сел обращались не мягче. Например, в селе Алешкино Вольского округа председатель сельсовета на собрании жителей грозил «с кровью выдавить» хлеб. В Баклушах Аркадакского района особоуполномоченный по хлебозаготовкам запретил въезд и выезд из села и заявил жителям: «Товарищи, с нами пушки, пулеметы, Красная армия. Если кто не пустит нас в амбары, мы должны пристрелить его и пройти через его труп, но хлеб взять. Для нас пристрелить кулака — ничто».
В таких же выражениях жителей убеждали вступать в колхоз. «Сегодня мы имеем торжественную ночь. Дело идет или же к жизни, или к смерти. Кто к утру не вступит в колхоз, пойдет через горы в ледяное море», — говорил председатель жителям Семеновки Федоровского района.
На совещании секретарей парторганизаций края установили «норму раскулачивания» — 50–60 тысяч хозяйств.
Источник
Вопрос не поняла, что поддерживаете?
Согласен