Практические аспекты доказывания по делам о возвращении ребенка (часть 2)

При рассмотрении вопроса адаптации суды анализируют обследования специалиста (детского психолога) для установления эмоционально-психологического состояния ребенка, имеется ли у него чувство безопасности и стабильности, что свидетельствует о произошедшей адаптации ребенка. Если ребенок в силу возраста и зрелости может пояснить свое восприятие ситуации, то суд в обязательном порядке его заслушивает. В качестве положительного примера порядка допроса несовершеннолетнего хотелось бы рассмотреть дело Кос v. Кос (США), в котором судья, находясь без мантии для комфорта ребенка, в ходе неформальной беседы опросил девятилетнюю девочку, похищенную матерью из Польши в США. Для более доверительного разговора судья начал разговор с Гарри Поттера, спросил о любимых школьных предметах, о друзьях и т.д. На вопрос судьи о ее планах на текущий учебный год девочка ответила, что она не знает, что она будет делать после школьных занятий, они снова переехали, она новенькая в классе, пояснила, что ей сложно заводить новых друзей, ее новые товарищи к ней домой не приходят, она к ним тоже не ходит, очень радовалась приезду родственников из Польши» , которые прибыли перед рассмотрением дела. На основании показаний девочки судья пришел к выводу, что ребенок не адаптировалась к новой среде.

Также в судебной практике возникал вопрос, по состоянию на какую дату следует устанавливать, адаптировался ребенок к новой среде или нет. Представляется наиболее актуальным рассматривать данный вопрос по состоянию на дату рассмотрения дела по существу, поскольку обстоятельства адаптации могут измениться с момента начала процесса по возвращению ребенка до даты судебного слушания.

Отдельно стоит обратить внимание на рассмотрение вопроса об адаптации ребенка младшего возраста. Существует точка зрения, что адаптация детей младшего возраста происходит намного быстрее по сравнению со старшими детьми, поскольку малыши течение времени воспринимают по-иному, однако, существует и позиция, что вопрос адаптации таких детей вообще не может быть доказан, поскольку их круг общения ограничен домочадцами. Данный вопрос анализировался в деле» DavidS. v. ZamiraS. , «рассмотренному в США в 1991 г. по факту перемещения мальчика, возраст которого на момент рассмотрения дела составлял почти 3 года, и девочки, возраст которой на момент рассмотрения дела составлял 1 год и 4 месяца. Суд постановил, что матерью детей (ответчиком по делу) не представлены доказательства интеграции детей в новую среду, они не посещали дошкольные учреждения, у них в силу малолетнего возраста не сформированы социальные связи, которые существуют у более старших детей.

2) Фактическое неосуществление права на опеку на момент перемещения, согласие на перемещение или «невозражение» (ст. 13 Конвенции 1980 г.). В данном контексте понимаются лица, которые наделены правами опеки, но фактически их не осуществляют, т.е. в том числе опекуны, попечители (в рамках российского законодательства), приемные родители. Сами вопросы опеки в рамках Конвенции 1980 года не могут быть разрешены, поскольку данный вопрос регулируется законодательством страны постоянного проживания ребенка.

В Российской Федерации действует Федеральный закон от 15.08.1996 N 114-ФЗ "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию", которым предусмотрено, что несовершеннолетний гражданин, как правило, выезжает из Российской Федерации совместно хотя бы с одним из родителей, усыновителей, опекунов или попечителей. В случае, если несовершеннолетний гражданин Российской Федерации выезжает из Российской Федерации без сопровождения, он должен иметь при себе кроме паспорта нотариально оформленное согласие названных лиц на выезд несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации с указанием срока выезда и государства (государств)» , которое (которые) он намерен посетить. «Таким образом, российский закон не указывает в качестве обязательного требования согласие второго родителя на выезд ребенка, однако такое согласие зачастую запрашивается консульствами других государств, что играет превентивную роль по отношению к возможным злоупотреблениям со стороны родителей.

В Конвенции 1980 г. отсутствует толкование понятия «эффективное осуществление прав опеки», однако, учитывая положения ст. 5 Конвенции 1980 г., мы можем прийти к выводу, что эффективное осуществление прав опеки подразумевает заботу о ребенке, обеспокоенность благополучием ребенка, включая случаи раздельного проживания с ребенком.

Стоит обратить внимание на случаи принудительного взыскания алиментов на содержание ребенка. С одной стороны, родитель выплачивает денежные средства для поддержания уровня благополучия ребенка, но с другой стороны, это делается принудительно, как правило, по решению суда. Для установления, осуществляются ли права опеки в данном случае, суду необходимо исследовать обстоятельства конкретного дела, а именно принимает ли родитель какое-либо участие в жизни ребенка, общается ли с ним, проводит ли время.

В соотношении с российским правом понимание неосуществления родительских прав, предусмотренное Конвенцией 1980 г. и Семейным кодексом РФ, в целом совпадает. Семейный кодекс РФ в ст. 69 предусматривает лишение родительских прав в случае уклонения от родительских обязанностей, а в ст. 130 Семейного кодекса РФ предусмотрена возможность усыновления ребенка без согласия его родителя, если по причинам, признанным судом неуважительными, этот родитель более шести месяцев не проживает совместно с ребенком и уклоняется от его воспитания и содержания. В качестве примера мы можем привести дело «Чепелев против России» (постановление ЕСПЧ от 26.07.2007 года), когда ЕСПЧ признал верным вывод российских судов, которые разрешили удочерение девочки отчимом без согласия биологического отца. ЕСПЧ установил, что решение об удочерении представляло собой вмешательство в право заявителя на уважение семейной жизни, предусмотренное пунктом 1 Статьи 8 Конвенции (вопрос также рассматривается в Постановлении Европейского Суда по делу «Киган против Ирландии», pp. 19 - 20, § 51). Такое вмешательство является нарушением этой Статьи, если оно не «соответствует закону», не преследует цель или цели, являющиеся законными согласно пункту 2 Статьи 8 Конвенции и не является» «необходимым в демократическом обществе» . «Однако, в данном случае вмешательство соответствовало российскому закону, суд признал наличие семейной связи между отчимом и удочеренной им девочкой, она считала его отцом, в связи с чем жалоба не подлежала удовлетворению.

Относительно бремени доказывания в рассматриваемом случае, оно возлагается на лицо, похитившее ребенка, т.е. оно должно доказать, что заявитель требования о возвращении ребенка не осуществлял права опеки.

Вопрос о наличии согласия второго родителя на перемещение ребенка либо незаявление возражений с его стороны рассмотрен в параграфе 1.2 настоящего диссертационного исследования.

3) Серьезный риск того, что возвращение подвергнет ребенка физической или психологической опасности либо поставит его иным образом в невыносимое положение» . Как указывалось в Пояснительном докладе, «главным интересом любого лица является его безопасность, уверенность, что оно не будет подвергаться физической или психологической опасности. Поэтому одной из целей Конвенции 1980 г. является баланс между необходимостью защиты ребенка от вреда, причиняемого при его похищении из страны постоянного проживания и перемене места жительства, путем обеспечения скорейшего возвращения и угрозой благополучия ребенка в случае его возвращения в страну обычного проживания.

В данном случае судом учитывается помимо внутрисемейных отношений обстановка в государстве, откуда был вывезен ребенок, а именно имеются ли факты чрезвычайно опасных обстоятельств общего характера – военные действия, эпидемии, массовый голод.

Однако, поскольку подобные факты встречаются не так часто, основную часть доводов составляют ссылки на домашнее насилие. Родитель, похитивший ребенка (в большинстве случаев это матери), в качестве доводов для отказа в удовлетворении требования о возвращении ребенка ссылается на вынужденный характер похищения ребенка, основанный на боязни причинения физического или психологического вреда. При этом для ребенка считается опасным домашнее насилие, выражающееся в сексуальной, психологической или иной форме, не только по отношению к ребенку, но и ко второму родителю либо другим членам семьи. В таком случае суд обязан проверить обвинения в адрес истца и установить, могут ли уполномоченные органы государства, из которого был вывезен ребенок, обеспечить его безопасность надлежащим образом. Решением Канавинского районного суда г. Н.Новгорода от 26.01.2018 года было постановлено удовлетворить требования истца – отца трех несовершеннолетних детей и обязать ответчика – мать детей возвратить их во Францию. В ходе судебного разбирательства мать давала пояснения, согласно которым отец детей наносил ей телесные повреждения, вел себя не адекватно, также часто наказывал старшего ребенка 2011 года рождения, нанося ему побои, при этом не представила какие-либо надлежащие допустимые и относимые доказательства (обращение в полицию, медицинские документы и т.п.). Старший сын 2011 года также был допрошен в ходе судебного разбирательства, выражал негативное отношение к отцу, не желал возвращаться во Францию. Суд апелляционной инстанции с учетом решения суда г. Бурж (Франция) от 04.01.2018 года, которым постановлена единоличная опека отца и определение места жительства детей во Франции, установил, что в случае возвращения детей во Францию ответчик будет лишена возможности принимать участие в их воспитании на территории Франции, гражданства Франции она не имеет, в связи с чем решение суда первой инстанции не может быть признано соответствующим интересам детей, поскольку повлечет для детей разлуку с матерью, с которой у детей особая привязанность, и приведет к нарушению прав ответчика по отношению к ее детям, решение суда первой инстанции было отменено, в удовлетворении требования истца отказано.

Одним из распространенных доводов ответчика, как следует из судебной практики, является возможное причинение вреда психологического характера ребенку по причине разлуки с ответчиком, который не планирует возвращаться с ребенком в страну постоянного проживания, однако суды к такому доводу относятся, как правило, критически. Например, дело Friedrich v. Friedrich - ответчик-мать ребенка в качестве доказательства подобного причинения психологического вреда пригласила эксперта, который пояснил, что возвращение ребенка причинит ему психологическую травму, что будет сопровождаться тревожным, а возможно, и асоциальным поведением и ночными кошмарами. Суд пояснил, что подобные травмы сопровождают перемещение детей в большинстве случае, а причиной проблем является сам факт похищения. При этом риск причинения вреда ребенку не взаимосвязан с решением вопроса, где ребенок будет более счастливым и где больше преимуществ для его проживания – данный вопрос должен разрешаться национальным судом в рамках национального законодательства, а не в рамках Конвенции 1980 г.

4) Возражение ребенка против возвращения (ст. 12 Конвенции 1980 г.). Данное основание для отказа в удовлетворении требования о возвращении ребенка имеет место быть при условии достижения ребенком такого возраста и степени зрелости, при которых его мнение следует принять во внимание.

В международных актах не определен конкретный возраст ребенка, при котором ему должно быть предоставлено слово в ходе судебного разбирательства и его мнение должно быть учтено судом.

Если мы обратимся к российскому законодательству, то статьей 57 Семейного кодекса РФ предусмотрено, что учет мнения ребенка, достигшего возраста десяти лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам. В случаях, предусмотренных настоящим Кодексом (статьи 59, 72, 132, 134, 136, 143, 145), органы опеки и попечительства или суд могут принять решение только с согласия ребенка, достигшего возраста десяти лет. Однако, по мнению Комитета ООН по правам ребенка, возраст ребенка не должен быть исключительным показателем зрелости ребенка» и единственным критерием для учета его мнения. Уровень понимания ребенка не может определяться только его биологическим возрастом, а зрелость должна устанавливаться в каждом конкретном» случае. «В судебной практике применения Конвенции 1980 года имеются случаи, когда судом принимаются возражения ребенка относительно его возвращения в страну обычного проживания при возрасте ребенка младше 10 лет. В вышеприведенном деле, рассмотренном Канавинским районным судом г. Н.Новгорода по вопросу возвращения детей во Францию, суд первой инстанции не учел мнение старшего ребенка, возраст которого на момент его опроса составил 6 лет 10 месяцев, в свою очередь суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции и отказывая в удовлетворении исковых требований, указал, что мнение ребенка заслуживает внимания, поскольку эксперт-психолог установил, что уровень интеллектуального развития мальчика соответствует условной возрастной норме, ребенок может отслеживать сложные причинно-следственные связи и давать объективную оценку происходящему. Его уровень понимания сложившейся ситуации, его воспоминания о совместной жизни с родителями во Франции, реагирование на конфликты между родителями и оценка поведения отца могут быть признаны объективными.

Также придем пример из практики Апелляционного суда Англии и Уэльса (2010 год). Отец обратился в суд с заявлением о возращении троих детей (8, 6 и 3 лет). Судом было установлено, что отношения родителей были неблагоприятными, имелись проблемы со злоупотреблением алкоголя и случаи насилия. Судом было принято решение об отказе в удовлетворении заявленных требований на основании возражений двух старших детей, учитывая показания детей, данные в ходе опроса, о возможном возвращении в Ирландию, откуда они были вывезены матерью, но при условии, что это будет другое место, находящееся далеко от места проживания отца и не известное ему. Дети отличали понимание жизни в Ирландии в целом и жизни в Ирландии с отцом, что говорит об их зрелости, а также физически реагировали, когда слышали о возможности возвращения к отцу.

Право ребенка высказывать свое мнение и быть услышанным в рамках Конвенции 1980 г. также коррелируется с Европейской конвенцией об осуществлении прав детей от 25 января 1996 г. В ней закреплены, в частности:

-право ребенка, который рассматривается с точки зрения внутреннего законодательства как имеющий достаточный уровень понимания, получать информацию, адаптированную с учетом возраста и уровня понимания ребенка, при условии, что сообщение такой информации не причинит вред его благополучию, и право ребенка выражать свое мнение в судопроизводстве (а равно в административном производстве) по семейным делам, затрагивающем его интересы (ст. 3);

-«право ребенка ходатайствовать о назначении по указанным делам специального представителя, когда внутреннее право лишает носите¬лей родительской ответственности возможности представлять ребенка в результате конфликта их интересов с интересами ребенка (ст. 4);

-обязанность суда должным образом учитывать мнение ребенка (ст. 6) и полномочие суда назначить специального представителя ребенку в случае конфликта интересов ребенка и его законных представителей (ст. 9).

Согласно Указу Президента РФ от 01.06.2012 №761 «О Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 - 2017 годы», в России право детей на такое участие реализуется слабо в связи с недостаточным развитием необходимой законодательной и нормативно-правовой базы. Как указано в данной стратегии, ратификация Европейской конвенции об осуществлении прав детей является первоочередной мерой в рамках данной стратегии. Проект федерального закона о ратификации действительно был создан, однако по состоянию на 2020 год Европейская конвенция до сих пор не ратифицирована.

Способ выяснения мнения ребенка в каждом государстве-участнике Конвенции 1980 г. может быть различным. К примеру, в Финляндии по общему правилу суд не опрашивает ребенка лично, а направляет запрос о выяснении мнения ребенка в орган социальной защиты. Специалисты встречаются с ребенком и представляют суду соответствующий отчет. Случаи опроса ребенка судье также имеют место быть, однако довольно редко и в отношении детей старше 10 лет. При этом опрос ребенка проводится судьей наедине с ребенком, беседа фиксируется, и ее содержание в дальнейшем сообщается родителям. В США данный вопрос более подробно закреплен, законодательством предусмотрены 4 способа заслушивания ребенка в судебном процессе – опрос ребенка в судебном заседании, опрос ребенка судьей единолично в своем кабинете, заключение психолога, назначение ребенку представителя.

При опросе ребенка в ходе судебного разбирательства суд должен сообщить ребенку в доступной для него форме смысл происходящего процесса и возможные последствия. Судом должно быть установлено мнение ребенка по вопросу его возвращения в государство постоянного пребывания, при этом не ставя перед ребенком необходимость выбора одного из родителей для дальнейшего проживания, поскольку вопрос об определении места жительства ребенка не ставится при рассмотрении данной категории дел. Для отказа в удовлетворении требования истца о возвращении ребенка судом должны быть установлены решительные, однозначные и обоснованные возражения ребенка против его возвращения в страну его обычного проживания. Если же ребенок не может мотивировать свои возражения либо меняет свою точку зрения в ходе опроса, такие возражения не могут быть положены в основу отказа в удовлетворении требований о возвращении ребенка. Также суду следует учитывать, что ребенок длительное время может быть лишен общения с заявителем, находиться под влиянием похитившего его родителя и, как следствие, выдавать мнение родителя за свое собственное, не анализируя события самостоятельно, следовательно, такая позиция ребенка не должна вводить в суд в заблуждение для принятия решения об отказе в удовлетворении требований.

5) Случаи, при которых возвращение ребенка не разрешается основными принципами запрашиваемого государства, касающимися защиты прав человека и основных свобод (ст. 20 Конвенции 1980 г.). Данное основание носит исключительный характер и практически не встречается в судебной практике. В качестве примера применения данного положения Конвенции 1980 г. можно привести дело Re SI, рассмотренное апелляционным судом провинции Барселона в 1997 г. Мать вывезла ребенка без согласия отца из Израиля в Испанию. Отцом ребенка в Израиле было инициировано дело о признании матери ребенка «мятежной женой» на основании еврейского религиозного закона, и отцу было предоставлено правоединоличной опеки над ребенком. Суды и первой, и апелляционной инстанции отказали в удовлетворении требования истца о возвращении ребенка, поскольку решение раввинского суда о наделении отца единоличными правами опеки приведет к тому, что ребенок будет отобран у матери для наказания за ее «мятеж», что недопустимо и не отвечает интересам ребенка. Суд, основываясь на § 24 Конституции Испании, постановил, что должна осуществляться защита матери и ребенка как испанских граждан.

На основании вышеизложенного, в подведение итогов по вопросам доказывания при рассмотрении дел о возвращении детей и об осуществлении прав доступа по международному договору следует отметить, что доказыванию подлежат юридические факты материально-правового характера, бремя доказывания которых в основной части возлагается на ответчика как лица, похитившего ребенка» .

Более подробно ознакомиться с нашей работой Вы можете в моем профиле либо на нашем сайте: https://zakonsila.ru/