Все могло быть иначе

Лена стояла у открытого окна и, пьяно улыбаясь, смотрела вниз. Пятый этаж. А если попробовать шагнуть? Как оно будет?

10 лет назад

Группа выпускников юридической академии в последний раз высыпала на крыльцо своей альма-матер. Сфотографироваться на память.

Естественно, в центре была Леночка. Уж что-что, а звездить она умела. И любила.

Лена не была отличницей. Но ее белокурая головка умела очень хорошо соображать. Вопреки расхожему мнению о блондинках. И заводилой была отменной. Сколько раз с ее подачи группа срывалась на всяческие культурные и не очень мероприятия. Или собирались в ее уютной двушке. Бабушка с наследством расстаралась для любимой внучки.

Казалось, будущее у Леночки может быть только радужным.

Но… человек только предполагает.

Прошло 5 лет

Лена работала следователем. Работа не то чтобы любимая – во время учебы мечталось о большем, - но вполне сносная и привычная. Хотя грязи человеческой она за эти годы насмотрелась и наслушалась немало.

Когда привели очередного подследственного, Лена не сразу оторвалась от работы. Дописывала протокол допроса. А когда подняла голову…

На нее смотрели черные, какие-то бездонные и чарующие глаза. И что-то было в них такое…

Потом, много позже, Лена и сама не могла ни вспомнить, ни объяснить, даже самой себе, что же тогда произошло.

Дело Василия Стригунова, Васьки Стрижа, развалилось, так и не дойдя до суда. Хотя оснований отправить черноглазого красавчика за решетку было более чем достаточно.

А у Лены появилась семья. Тайная. Тщательно скрываемая от коллег. С налетом уголовной романтики. Точнее, появился муж (она сама его так называла) – Васька Стриж.

Прошло еще 2 года

В квартире Лены периодически появлялись какие-то люди. Приносили свертки, деньги. О чем-то шушукались с Василием. И часто просили кого-то прикрыть, отмазать, подтасовать факты в уголовном деле.

Сердце Лены каждый раз сжималось и замирало. Она-то хорошо знала чем ей это может грозить. Но Васька, - не зря в его жилах текла цыганская кровь,-умел как-то очень ловко и убедительно ее уговаривать.

Лена все-таки попалась.

Из органов ее поперли с шумом, с треском. Без возможности восстановления и без права работать в юридических структурах. Хорошо хоть не посадили.

Вскоре попался и Васька Стриж. За ним потянулся целый хвост темных делишек. На этот раз он сел. И сел надолго.

Лена осталась одна. На пятом месяце беременности. Без работы. Без перспективы. Без надежды хоть на что-нибудь. Мама далеко и ехать к ней стыдно. Слишком много Лена нагрешила за последние три года.

И она не придумала ничего лучшего, как потянуться за бутылкой. Так и родила, не трезвея. Ребенок остался в роддоме.

С другого конца страны приехала мама, обеспокоенная молчанием дочери. И пришла в ужас. К тому времени в Лениной квартире уже крутилась бесконечная чехарда случайных мужиков, собутыльников и прочих маргиналов. А нормой поведения ее единственной, когда-то умной и красивой, дочери стали пьяные истерики.

Сама Лена выглядела из рук вон. Опухшая. Опустившаяся.

В последний год жизни

Родственники очень старались вытащить Лену из угара. Немало было потрачено сил, нервов и денег. Наркологические клиники чередовались с психиатрическими. Но все было зря. Как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Лена спасаться не хотела. Миловидная девушка быстро превратилась в грязную старуху с непредсказуемым поведением. И это в 32 года!

Лена стояла у открытого окна и, пьяно улыбаясь, смотрела вниз. Пятый этаж. А если попробовать шагнуть? Как оно будет?

И она шагнула.